Александр Золототрубов - Зарево над Волгой

— Возглавить один из них Государственный комитет обороны намерен поручить вам, товарищ Еременко, — объявил верховный. — Как вы на это смотрите?

— Готов нести службу там, куда сочтете необходимым меня послать, — твердо ответил Еременко.

Он попросил разрешения «изложить свои соображения».

— Ну что же, мы вас слушаем…

«Ободренный этим, — позже вспоминал Еременко, — я старался изложить их как можно убедительнее. В моем кратком докладе было сказано, что, изучив вчера оперативную обстановку на Сталинградском направлении, я пришел к определенному выводу, что в будущем левое крыло Сталинградского фронта, закрепившись на западных и юго-западных подступах городу, будучи усилено свежими частями, обеспечит активную оборону, в то время как его правое крыло, также получив пополнение, будет в состоянии нанести с севера удар по противнику на западном берегу Дона и во взаимодействии с «левым» (Юго-Восточным фронтом) уничтожить противника под Сталинградом. С севера — главный удар, с юга же — вспомогательный, фланговый удар, отвлекающий противника от направления главного удара. Заканчивая изложение своих мыслей, я просил назначить меня, если моя наметка будет принята, на «правый» (Сталинградский) фронт, добавив, что моя «военная душа» больше лежит к наступлению, чем к обороне, даже самой ответственной.

Все присутствовавшие выслушали меня внимательно. Наступила пауза. И.В. Сталин, пройдясь по кабинету, сказал:

— Ваше предложение заслуживает внимания, но это — дело будущего, а сейчас нужно остановить наступление немцев.

Набивая табак в трубку, он сделал паузу. Я воспользовался этим, вставив реплику: «Я и предлагаю на будущее, а сейчас нужно задержать немцев во что бы то ни стало».

— Правильно понимаете, — утвердительно сказал он, — поэтому мы решили послать вас на Юго-Восточный фронт, чтобы задержать и остановить противника, который наносит удар из района Котельниково на Сталинград. У вас есть опыт в этом: вы заново создали Брянский фронт. Так что поезжайте, вернее, летите завтра же в Сталинград и создавайте Юго-Восточный фронт».

Днем серебристый «дуглас», описав круг над северной частью Сталинграда, раскинувшегося вдоль берега Волги на десятки километров, совершил посадку на аэродроме. Генерал Еременко поспешно вышел из самолета, следом за ним — небольшая группа военных из Наркомата обороны. Последним на летное поле спустился командир экипажа самолета — высокий краснощекий капитан. Метелка рыжих волос выглядывала у него из-под фуражки.

— Жаркая тут погода, не то что в Москве, — произнес недовольным голосом Еременко. Он снял фуражку, пригладил ладонью волосы и снова надел ее. Взгляд его упал на капитана. — Вам большое спасибо за удачный полет!

Командир экипажа «Дугласа» просто и душевно ответил:

— А вам я желаю успехов в боевой работе, товарищ командующий! Словом, семь футов вам под килем! Так обычно говорят моряки.

Еременко передернул плечами:

— А ты что, капитан, моряк?

— Срочную служил на крейсере «Молотов» на Черноморском флоте, потом пошел учиться на военного летчика. Теперь вот летаю на «Дугласе», хотя, если честно, хочется попробовать себя в роли летчика-истребителя. Впрочем, не отказался бы и от бомбардировщика, чтобы бить гитлеровцев.

— Успеешь еще повоевать, — усмехнулся Еременко, а в душе отметил: «Зачем давать кораблям имена видных людей при их жизни? Вячеслав Молотов жив-здоров, а крейсер носит его имя. Странно, однако, будь я на месте Сталина, это дело запретил бы».

К нему подошел водитель — русоволосый сержант с открытым лицом и серыми глазами. Вскинув руку к козырьку фуражки, он сказал:

— Разрешите, товарищ командующий? Член Военного совета фронта товарищ Хрущев поручил мне доставить вас в штаб фронта на его машине. — Он кивнул на легковушку черного цвета. — Вот она, моя «ласточка». Прошу пройти к ней.

— Далеко нам ехать? — спросил Еременко, садясь в машину.

— В центр города, товарищ генерал. Там в небольшом доме живут генерал Гордов и Хрущев, — пояснил водитель.

Доехали быстро. Водитель просигналил, ворота открылись, и машина въехала во двор. Войдя в дом, Еременко увидел Хрущева. Он стоял у деревянного стола и слегка улыбался.

— С прибытием на фронт, Андрей Иванович! — громко произнес Хрущев. Они обменялись рукопожатиями. — Вчера мне позвонили из Генштаба и сообщили о цели вашего приезда. Мы уже и комнату вам приготовили. — Он шагнул к соседней двери, Еременко последовал за ним. — Вот ваше жилье. Правда, комната небольшая, но есть все, что нужно, — кровать, стулья и столик раскладной.

Еременко положил свой саквояж в угол комнаты.

— Хоромы мне не по душе, а вот телефон иметь мне надобно. — Он улыбнулся, отчего его полное лицо стало круглым.

— Я дал команду связистам, они сейчас проведут, — объяснил Никита Сергеевич. — А вы прибыли с палочкой — что, нога побаливает?

— Так, чуток и, как правило, на дождь.

— Дождей тут давно не было.

— А где генерал-лейтенант Гордов? — поинтересовался Андрей Иванович.

Хрущев сказал, что с утра они вместе были в районе города Калач и на участках 62-й и 64-й армий.

— Я вернулся, чтобы встретить вас, а Василий Николаевич заехал к танкистам, — подчеркнул Хрущев. — Вообще-то Гордов любит танкистов, у них ведь «броня крепка и танки наши быстры». — Никита Сергеевич засмеялся звонко и протяжно, и это не понравилось комфронту, но он промолчал.

Хрущев предложил перекусить с дороги.

— Наверное, вы еще не завтракали?

— Не успел, Никита Сергеевич, — признался Еременко. — Мы вылетели рано утром.

Они сели пить чай. Неожиданно прибыл командующий фронтом генерал Гордов.

— Вы уже здесь?! — удивленно воскликнул он. Снял фуражку и повесил ее на гвоздь, вбитый в деревянную стенку. Шагнул к Андрею Ивановичу и поздоровался с ним за руку. — Значит, новому фронту велено жить? Странно, однако, получается, не находите? Юго-Восточный фронт еще не создан, а командующий уже есть!

— Так решила Ставка. — Еременко поднялся, одернул гимнастерку. — Директиву я привез.

— Чего ты, Василий Николаевич, критикуешь Андрея Ивановича? — вмешался в разговор Хрущев. — Свое мнение выскажи не ему, а товарищу Сталину.

— Высоко берешь, Никита Сергеевич! — Гордов посерьезнел. — Я не привык беспокоить начальство. Ты свой человек в Кремле, а я кто?

Между тем Еременко положил директиву о разделении фронтов на стол.

— Директива — это хорошо, Андрей Иванович, — вновь заговорил Гордов, полистав документ. — Но это бумага, — угрюмо бросил он, — она танки не заменит. А танки нам очень нужны. Мы вот были с Никитой Сергеевичем в войсках двух наших армий — генералов Шумилова и Лопатина. Немцы теснят их, наносят чувствительные удары. А почему? Танков у них с гулькин нос! Плохо и то, что у нас слабые оборонительные позиции, надо форсировать их строительство. Ты вот, Андрей Иванович, в сорок первом командовал Брянским фронтом…