Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

— Верно, — подтвердил молодой охотник. — Утоп бы в болоте, если бы я не вытянул. Говорит, что искал рудные залежи, а про нас ничего не знает.

Свеон твердо стоял перед вождем и жрецом, глаза которых так и сверлили его.

— Правда ли, — Турила прищурился, — что вы совсем не боитесь смерти?

— Он не понимает тебя, жрец, — сказал Рогдай. — С ним нужно говорить по-словенски.

Когда охотник объяснил Энунду вопрос Турилы, тот равнодушно пожал плечами.

— Достойная смерть — стезя избранных, звезда, ведущая воина. Мы сражаемся и умираем на земле, чтобы заслужить право вступить в дружину Отца Богов на небе.

— Говорят, ваши огромные струги, на которых вы бороздите моря и реки, наделены душой, и вы поклоняетесь им, как кумирам, — продолжал жрец.

Энунд задумался, прежде чем ответить.

— Суда, которые мы называем драконами — часть нас. Они и правда живые, часть наших душ и сердец. Так же, как добрый меч и топор. Но славим мы лишь наших богов, которые направляют наш земной путь.

— Так это ваши боги привели вас в наш край? — сурово спросил Осмак.

— Все свершается по их воле, — молвил свеон. — В Гардарику [8] Гардарика, Гардар — «Страна Городов», скандинавское название славянских земель. ходили еще наши отцы.

Осмак запыхтел.

— Наслышан я о подвигах ваших отцов… — пробурчал он. — И о той крови, которой они залили Ильменские земли.

— Вождь, — решил вмешаться Рогдай. — Урмане теперь служат Сбыславу.

— Тем хуже, — Осмак помрачнел еще больше.

Воцарилось молчание.

— Как мне следует поступить? — вождь повернулся к Туриле.

— Пускай урманин пока останется в починке, — подсказал жрец. — Там будет видно. Если окажется, что он не лазутчик и его вожди ничего не замышляют против нас — мы его отпустим.

— Пусть так, — Осмак прикрыл глаза. Голос его сделался жестким. — Пока чужак будет в Воронце — ты за него отвечаешь, — кивнул он Рогдаю. — Посели его в своем доме.

— Хорошо, вождь, — подчинился охотник.

— Только сначала сведи к Вояну. Пусть поглядит, нет ли ущерба для его жизненной силы. Болото может поразить плоть, а может забрать душу. Но самое страшное — заменить душу человеческую на душу дивью. Тогда плоть станет жилищем беспризорных духов.

— Он крепкий парень, — заверил Рогдай. — Не видел прежде, чтобы после болотного плена кто-то стоял на ногах без посторонней помощи. А этот — хоть бы что. Только озноб колотит.

— Отпоите его травами и медом, — распорядился Осмак. — Если понадобится — протопите баню, чтобы прогнать всю хмарь. А я пока созову старейшин и пошлю людей вызнать, не затевают ли чего худого кривичи.

Вождь был умудрен жизнью и предусмотрителен. Рогдай сразу смекнул, что он просто хочет оставить в починке пленника на случай войны. Так всем было бы спокойнее. Похоже, об этом догадался и сам Энунд, но возражать не стал.

— Ступай, — заключил жрец. — К вечеру жди, зайду проведать.

Поклонившись Осмаку и Туриле, Рогдай вышел в сени. Энунд последовал за ним. Молодой охотник только усмехнулся про себя. Чудная штука жизнь! На заре он покинул дом и селение, чтобы раздобыть дичи в лесах. Теперь же судьба его оказалась тесно связана с судьбой воина из далеких заморских краев, а может быть и с судьбой всего рода.

Огромный сад, простершийся до самого подножия темных гор на востоке, окутывала синеватая дымка. Невидимые в рассветный час опоры несли на себе легкую деревянную галерею, и издали казалось, будто она парит в воздухе. Благоуханье цветов и ранних плодов обнимало со всех сторон, точно невидимое покрывало, и насыщало лучше всякой пищи.

Великий Кован неспешно ступал по ясеневым доскам висячей галереи. Она вела его в здание Совета, примостившегося под самым склоном тяжелой узловатой горы. Много раз проделывал он этот путь, но каждый раз ему казалось, что он идет здесь в последний раз.

Более двух веков тому назад первый Великий Кован, или Куян, как называли его берендесы, дальний предок нынешнего, начал возводить небывалые постройки. По крупицам собирал он у себя искусных мастеров: знатоков строительного и кузнечного дела из разных земель, дабы воздвигнуть не просто стену — могучее укрепление, за которым можно было сокрыть великую мудрость и создать город, о котором мечтали люди. Позже дело это было продолжено его преемниками, но тогда, в стародавнюю пору, первый Куян только прибыл сюда из великого града на проливах. Соскочив с крутобортой ладьи на берег этого прекрасного края, простертого между высоких гор и зеленых долин, он поведал ожидавшим его людям, как живут на юге. Вскоре он и сам загорелся благородной целью: создать великое княжество, в котором не будет нищеты и несправедливости, каждый из сородичей станет трудиться на общее благо, а мудрецы, вобравшие знания минувших поколений, будут помогать им в этом, мягко направляя каждый их шаг…

Однако все оказалось не так просто, ибо природа человеческая неисправима. Сначала пришлось вести борьбу с ближайшими соседями, позарившимися на владения слишком мирных поселенцев. Затем хитрые греки попытались вовлечь в войну со своими врагами, ибо знания и сила войска поселенцев к тому времени ощутимо возросли. Последним же ударом стало восстание тех, кого, как думали мудрые, они облагодетельствовали, одарив знаниями, умениями и навыками. Люди эти предпочли невежество просвещению, а мирный труд на своих пашнях — мечу, с помощью которого можно забирать чужое, не прилагая больших усилий…

Произошел раскол, и земли, над которыми властвовали люди Совета, ужались до размера немногих долин, хотя еще полвека назад владения эти были вчетверо больше. Только на лесной стороне по-прежнему продолжали внимать истинам мудрецов Совета и учиться у них ремеслам. На юге же кипели непрерывные схватки. И тогда земли, сохранившие верность Совету, было решено оградить непрерывной стеной, дабы за ее надежной защитой в спокойствии постигать смысл жизни и следовать пути предков, не страшась пасть жертвой жадности неугомонных соседей. Тогда и было завершено великое строительство, начатое Куяном.

За неодолимыми этими укреплениями собрали все богатства, накопленные прежними поколениями, книги мудрости и всех искусников, владеющих редкими умениями. Совет возглавили трое. Первым считался Великий Кован, который был первым мастером во всем: знатоком строительства, кузнечного дела, секрета изготовления непробиваемых доспехов и особых орудий труда, позволяющих даже на неплодородных горных склонах разбивать цветущие сады. Вторым — Великий Тудун [9] Тудун — наместник. , или Знающий на языке берендес, хранитель мудрости, веры и всевозможных познаний. В его ведении находились священные обряды, постижение воли Богов, посвящение в воины и введение во взрослую жизнь, врачевание подданных, украшение храмов — и все прекрасное, что только созидалось на этих землях. И третьим был Великий Гор, Всадник, первый воин и воевода, руководящий обороной всего края. Втроем они управляли владениями варнов [10] Варны — варины, вероятные предки варягов, народ, упоминаемый Прокопием Кессарийским еще в 6-м веке. Судя по именам, родственники склавинов. Феофилакт Симокатта, рассказывая об «огорских народах Уар и Хуни», пришедших с Востока, упоминает и «других авар, что давно сидели по Дунаю». Есть основания отождествить варнов/варинов Прокопия и «других авар» Симокатты; судя по всему, известные в истории авары представляли из себя смесь варинов/варнов и «хуни» (гуннов, Оунов) — славянских и венгерских родов. Версия об аварах как кочевниках, собственно, ничем не подтверждается, поселений авар, отличных от славянских, до сих пор не найдено (в условиях европейского климата предположить, что они кочевали круглогодично, невозможно), так что, видимо, огорские (угорские) рода («берендес» в книге), смешавшись с отступившими на восток славянскими (возможно, на территорию Именьковской культуры, с большой достоверностью славянской), и дали тех авар (варнов), которых мы знаем. Авары создали Аварский каганат (коанат) в конце 6 века, он просуществовал до 792 года, когда был разгромлен франками. уже много лет.