Дмитрий Смирнов - Золотая Ладья

Но сейчас наступал конец миру и спокойствию, предотвратить который не могла даже неприступная стена. Берендесы, что некогда поддержали разбитых Унных и помогли им вернуться в родные земли, вновь заговорили о своей избранности, заявив, что не желают жить с бывшими побратимами бок о бок. Все чаще стали проникать за стену проповедники Западной Державы, да и греки не сидели на месте, через торговцев, священников, подарки и угрозы пытаясь нащупать слабые места варнов и нанести по ним смертоносный удар.

Долгое время удавалось удерживать целостность державы, но с каждым годом делать это становилось все труднее. Точно костью в горле стала она для всех соседей, ранее непримиримо враждовавших между собой — а теперь объединяющихся в союз против варнов…

Тудун и Гор уже ждали Кована в просторном зале без окон, освещаемом рассеянным тонким светом, как будто неуловимо проникающим сквозь стены. Это было удивительное творение Кована — медное зеркало, установленное на крыше. Оно собирало свет восходящего солнца и направляло его внутрь постройки через систему нескольких зеркал и узких проемов. Великий Гор, предводитель всадников, в неизменной кольчуге из тонких колец под алым плащом, чернобородый, широкоплечий стоял рядом с тощим, почти высохшим Тудуном. Глава жрецов и любимец богов был облачен в длинное светлое одеяние, складками ниспадающее до самого пола.

— Войны не избежать, — объявил Гор с нетерпением во взоре. — Склавины под главенством тех наших соплеменников, что отделились от нас и бежали на север, уже вступили в союз с франками. Болги, подзуживаемые греками, тоже готовы выступить против нас. Если они атакуют разом, у нас просто не хватит сил обороняться на всех направлениях. Предлагаю ударить первыми и разбить врага по частям. Наша латная конница сметет их войска одно за другим!

Тудун в задумчивости покачал головой.

— Насколько я знаю настроения наших сородичей, за тобой пойдет лишь ничтожная горстка всадников. Многие слишком привыкли к спокойной жизни, привыкли вкушать блага, ничем не рискуя. Они уже не согласны умирать за то, что имеют благодаря нашей заботе. Мы совершили ошибку очень давно — когда стали строить стену, отгораживаясь от мира. Да, угроза погибнуть в противостоянии с ним была велика. Однако если бы мы тогда не замкнулись в своих пределах и выстояли, сплотившись духом, все было бы сейчас по-другому. Сородичи, сохранившие нам преданность, были бы стойки перед соблазнами, крепки волей и не развращены сомнениями. А что мы видим сейчас? Почти все наши воины подкуплены греками. Почти все наши чиновники погрязли в пороках и воровстве. Крестьяне озлоблены, а торговцы первыми откроют ворота перед чужаками, ибо не выступят против тех, с кем связано их нынешнее богатство. Разве что твои мастера, Кован, поддержат нас; но их слишком мало, и они не приучены носить оружие, а умение махать топором или молотом — этого слишком мало для воина…

— Что же ты предлагаешь? — возмущенно спросил Гор. — Сразу сдаться?

— Силы неравны, — отвечал Тудун. — Мы в наших стенах можем долго сопротивляться, но что потом? Разоренная земля, погибшие люди, утраченные знания и вера? Я предлагаю уходить. Собрать тех, кто верен нам, кто верит в наших богов и в нашу мечту — и уводить их на северо-восток, туда, где за дальним краем стены мы сможем сохранить то, что копили наши предки долгих два века.

— Вы не уйдете далеко, — покачал головой Кован. — Так что Гору и его людям придется погибнуть, прикрывая ваш отход.

— Мы прорвемся, — пообещал Гор. — Мы задержим врага на кольцах наших стен, а потом пробьемся на север, к морю. Быть может, мы встретимся даже раньше, чем вы думаете!

— Ступай, — кивнул Кован. — Готовь отряды. Собирай всех, кому еще можешь доверять.

Гор вышел твердой поступью. Тудун с сомнением посмотрел на Кована.

— Ты сказал — «вы не уйдете далеко». Ты не пойдешь с нами?

— Я слишком стар, — вздохнул Кован. — Я умру здесь. Не хочу видеть гибель всех своих трудов. Лучше я останусь с войском Гора и встречу смерть в бою. А умелых мастеров хватит и без меня.

— Значит, Великий Совет распадается… — с грустью произнес Тудун. — Но ты слишком рано хоронишь себя. Опыт любого человека неоценим, а уж тем более — такого, как ты. Великий Кован мог бы помочь нам возродиться на новом месте…

— Наши боги не оставят наш народ, — уверенно возразил Кован. — А мне уже давно пришло время покинуть свое место, уступив его преемнику. Увы, у меня нет сына, однако с вами пойдет мой воспитанник. Не сожалей обо мне, я сам выбрал свою участь. Всякая жизнь рано или поздно завершается, и я надеюсь, что успел передать все, что знал, своим ученикам…

— И все же, я просил бы тебя немного задержаться, — с надеждой посмотрел на него Тудун. — Пока я занимаюсь последними приготовлениями.

— У тебя сейчас будет много забот, — согласился Кован. — Тебе предстоит повести за собой тысячи соплеменников, и всем им надлежит отыскать пригодное для жизни место в лесах Данабора…

— Я отправил за Восточную Стену нескольких разведчиков, — отозвался Тудун, — Надеюсь, что они сумеют раздобыть мне сведения о том, чего стоит ждать на чужбине. Кое-что я знаю уже сейчас. В тех краях живут наши родичи, возможно, сохранившие веру в наших общих богов и обычаи наших предков. Есть там и селения родичей берендес, называющих себя Меренс, есть и общины родичей Унных. Вряд ли кто-то из них обрадуется такому нашествию бедных родственников, — Тудун грустно усмехнулся, — Однако мы может отплатить им за гостеприимство своими знаниями.

— Если только они захотят вас слушать… Но будем надеяться на Ладу и Свентовита [11] Свентовид (Святовид) — бог войны, победы и плодородия у балтийских славян. Главный бог бодричей. , вверив им наши судьбы. Ступай, и да хранят тебя боги…

Кован остался один. Подойдя к нише в стене, он извлек оттуда хитро устроенное кресло, придуманное им самим: состоящее из деревянных дощечек, скрепленных деревянными шипами, оно могло складываться и раскладываться, когда это было необходимо. Многие считали Кована и его учеников колдунами, ибо им было доступно то, о чем не могли мечтать простые смертные. Однако дело тут было, скорее, в особой наблюдательности к явлениям окружающего мира и понимании их явных и скрытых свойств. Они могли заставить камни гореть или светиться, могли извлечь воду из воздуха или за ночь поднять огромную каменную колонну. Еще они умели избегать болезней и жили дольше других — но все это было только результатом способности созерцать природу вещей и ставить ее на службу человеку. Нередко, бродя по горам, Кован наблюдал и изучал каменные породы. Присматриваясь к погоде, он угадывал предпосылки ее изменений, постигал закономерности в поведении стихий. Наконец, прислушиваясь к токам человеческого тела, Кован заранее распознавал искажения и затемнения, указывающие на близость болезни, и предупреждал ее применением снадобий. В этом не было особой премудрости и магии. Просто в большинстве своем люди не уделяли внимания созерцанию окружающего мира и самих себя, вовлеченные в водоворот забот. Потому они полагали умения, выходящие за пределы привычного им, чудом. Однако никаких чудес тут не было. Был лишь кропотливый труд изучения многообразной Вселенной…