Борис Тумасов - Кровью омытые. Борис и Глеб

Ярослав мудр, и воевода в этом убедился. И в том, что не помешал Новгороду подняться против Киева, Добрыня узрел начало борьбы Ярослава за великое княжение.

Воевода сказал Ярославу:

— Помни, я те не воевода против отца твоего, ибо для меня Владимир Святославович не только великий князь, но и племянник, сын моей старшей сестры, Малуши. Но когда ты, Ярослав, после смерти отца своего поведешь войну за великий стол киевский, а я еще буду жив, то встану рядом с тобой.

Обнял Ярослав воеводу:

— Спасибо, Добрыня Никитич, ты честный воин, но поверь, я против отца не пойду, мира хочу с ним и согласия. Но после Владимира Святославовича я, и только я должен быть великим князем.

Добрыня убежден, Ярослав сказал это искренне, но согласится ли Владимир? Воевода думает, а не отправиться ему в Киев к великому князю? Не урядятся ли они, два старых воина? Он напомнит Владимиру, как шли на Ярополка, и с Владимиром были тогда новгородцы и варяги… Не повторяется ли та история? Ведь сегодня за спиной Ярослава тоже и новгородцы и варяги…

Дорога вела вдоль Ильменя, потом берегом Волхова. Зачуяв конец пути, конь пошел веселее.

Со сторожевой башни караульный узнал воеводу с гриднями, обе створки ворот широко раскрылись, и Добрыня въехал в город.

У высокого крыльца воевода осадил коня, спросил оружного гридня, стоявшего у двери:

— Ярослав в хоромах?

Тот кивнул, и Добрыня направился в палаты.

Удалился Добрыня, а Ярослав прикрыл ладонями лицо, долго сидел недвижимо. Мысленно он все еще продолжал разговор с воеводой. Ярослав не согласен с Добрыней, если даже тот и отправится в Киев, великий князь не снимет свой гнев с Новгорода и свободы городу не даст. А разве он на месте отца не так ли поступил? Сегодня Новгород, завтра Чернигов, потом Ростов с Муромом или Туров, что тогда от Руси останется? Русь единством своим сильна. И каждый город должен пополнять скотницу великого князя, и он, как рачительный хозяин, укреплять государство обязан…

Сказал о том Ярослав, а Добрыня и спросил, отчего о том на вече промолчал.

Не хотел пояснять князь свою задумки Добрыне, а пришлось. Гривны те, какие Новгород Киеву платит, понадобятся Ярославу расплатиться с варягами, которые с новгородцами отправятся добывать ему киевский стол…

Посмотрел Добрыня на Ярослава, вышел из горницы. С какими мыслями удалился воевода? Ужли не понял воевода, что это начало борьбы за великокняжескую власть? Не по-доброму будут делить ее братья. Поди, не забыл Добрыня, как Владимир на Ярополка шел. И тогда не только кровь брата пролил князь Владимир, но еще и Полоцк разрушил. Рогнеда рассказывала сыну, как Владимир убил ее отца и братьев, силой овладел ею, и всё лишь за то, что не хотела за него замуж.

Напомнил Ярослав об этом Добрыне, а тот ни слова в ответ, и теперь князь гадал, останется ли воевода с ним или в Киев уедет. Не хотел Ярослав расставаться с Добрыней, надеялся, что не покинет Новгород. Ведь не собирался обидеть его, так получилось…

А Добрыня долго раздумывал. Была и такая мысль, вернуться к Владимиру Святославовичу, но она появилась и тут же исчезла. Хоть и горькая правда Ярослава, но от нее никуда не подеваться…

О Полоцке Ярослав напомнил, так, и это было. Видать, ничего не скрыла Рогнеда от сына…

Утром сошлись Добрыня с князем — и о прошлом разговоре ни слова. Только и сказал Ярослав:

— Пусть будет так, Добрыня Никитич, как в том разе урядились. После князя Владимира вместе пойдем Киев добывать.

Неспокойна душа владыки, явился к нему черноризец с грамотой от епископа Теофила. Уведомлял епископ, князь Ярослав с новгородцами задумали не платить дань Киеву.

На другой день собрался митрополит во дворец с нерадостной вестью, а пока раздумывал, в Киев въехал гонец. Подбился конь гридня, устал воин, шестьсот верст в седле, полмесяца в дороге, не через одну речку перебрался. Спешил гонец доставить письмо великому князю Владимиру от Ярослава.

Едва митрополит к князю в палату вступил, грамоту епископа отдал, как Владимир ему письмо Ярослава тянет:

— Читай, владыка!

Голос у великого князя раздраженный.

— Вишь, чего новгородцы злоумышляют? От новгородцев мог ожидать подобное, но как Ярослав с Добрыней с ними оказались?

Усмехнулся горько. Митрополит посохом пристукнул:

— Зло наказуемо, великий князь, яз те сказываю!

— Думается мне, почуяли новгородцы мою старость и решили, Владимир зубы потерял, в самый раз его лягнуть. Ан у меня еще клыки целые. Сейчас позову воевод, велю полки на ослушников готовить, дороги и мосты ладить, а летом сам войско на Новгород поведу.

Митрополит стоял, опираясь на посох, а Владимир по горнице широко шагал:

— Присоветуй, владыка святый, как отступников карать и что с сыном Ярославом делать, каким судом судить?

— Княже, воля отца детей своих наказывать и миловать.

— А знаешь, владыка, Ярослав попытается с женой свевкой у короля Олафа прибежище найти. Однако, владыка, я сына и там достану. Не дам ему козни плести, варягов на себя подбивать. Знаешь ли, владыка, что я сделаю?

Владимир прищурился, ждал от митрополита ответа, наконец сам же и сказал:

— Я перекрою днепровский путь, я поставлю заслоны на Ладоге, и ни один варяжский дракар не появится ни в Новгороде, ни в Киеве. Никто не станет торговать со свевами, а новгородцы заплатят двойную дань…

К вечеру велел Владимир собраться в гриднице воеводам и боярам ближним на совет. А накануне Борис заявил:

— Не торопимся ли мы, отец, на Новгород полки готовить? Надеюсь, одумаются новгородцы, да и у Ярослава здравый разум пересилит.

Владимир на сына строго поглядел:

— Власть, Борис, держать надобно в твердых руках. Я ли не поучал тя в том? Дай волю князьям удельным, они Русь развалят. Ты добрый, Борис, и та доброта однажды те во зло обернется…

Сошлись воеводы и бояре ближние, за столы расселись. Челядь свечи в серебряных подставцах зажгла, а в сенях и во дворе плошки и факелы.

Обвел Владимир взглядом старых боевых товарищей, промолвил:

— Не гадал, что на старости лет не на пир вас созову, а как усобников унять уговариваться станем. Прежде волновало меня, кому стол наследовать, ан при жизни моей зашевелились сыновья.

Прочитал великий князь письмо Ярослава, сказав:

— О том же епископ Новгородский уведомляет.

Затихли воеводы и бояре, да и что скажешь, новгородцы измену замыслили. На одном сошлись соратники великого князя: покарать Новгород. В одном расходились, когда полки слать: одни — немедленно по первому снегу, другие — по теплу. Всех примирил Владимир.

— Зимой, — сказал он, — заносы и бескормица, по теплу — смерда оторвем, да и распутица, а летом — в самый раз. Ко всему часть войска по Днепру на ладьях поднимется…