Анатолий Домбровский - Платон, сын Аполлона

Хозарсиф, позже принявший имя Моисей, что означает Спасённый, был сыном сестры могущественного фараона Рамзеса II. Он был посвящён Исиде и Осирису и носил эфуд — пояс посвящённых. Проведя отрочество среди жрецов, позже сам стал жрецом Осириса.

— Каким он был? — спросил Абирама Платон. — Был ли Моисей отмечен каким-либо знаком, указывающим на то, что он пророк?

Старый Абирам поднял на Платона глаза и улыбнулся.

— Ты беспокоишься, что не находишь на себе такого знака?

— Нет, я спрашиваю просто из любопытства, — смутился Платон, поражённый тем, что Абирам прочёл его тайную мысль.

— Не беспокойся, — утешил его Абирам. — Пророческий знак — выдумка. К тому же за божественную отметину можно выдать что угодно: родинку, разный цвет глаз, крупную голову, большой лоб, даже бородавку. Было бы желание, и такой знак тут же найдётся. У твоего учителя Сократа — в молодости я встречался с ним — был огромный лоб и рачьи глаза. Чем не метки пророка? — усмехнулся Абирам и продолжал: — Главный знак — это ум. Если его нет, то нет и пророка, будь на нём хоть сотня отметин. Впрочем, у Моисея всё же был один знак — роковая складка между бровями, появившаяся уже в юные годы. Но это пророчество предвещало Моисею суровую судьбу, трудный подвиг сосредоточенного ума и сердца. Хотя ничто другое не говорило о таком предназначении. Он был невысокого роста, не то что ты, — Абирам снова с улыбкой взглянул на Платона, — всегда смиренный, всегда задумчивый, жрецы в храме даже прозвали его Молчальником. Больше того, он заикался.

— Мне кажется, ты нарисовал портрет моего друга Исократа, — заметил Платон.

— Может быть, потому что это портрет многих... Между тем мать Моисея, в отличие от него самого, мечтала увидеть сына фараоном Египта. Хотя Рамзес желал, чтобы после его смерти фараоном стал его родной сын Менефт. Моисей как-то сказал матери, взяв горсть песка и просыпая его на землю сквозь пальцы: «Вот что останется от этих богов с головою шакала, ибиса и гиены, почитаемых народом, над которым ты хотела бы видеть меня фараоном».

— Он принял посвящение Исиде? — спросил Платон.

— Исиде и Осирису, жизни и смерти, ради истины, возгорающейся при их столкновении. Эта истина — единый бог, Элоим, телом для которого он избрал еврейское племя Бен-Иакова, обитавшее в долине Гошен.

— Почему именно это племя? Почему не свой народ?

— Умные делают выбор не по игральным костям и не по зову крови. Умные делают выбор по уму, — сказал Абирам. — Вот и ты ищешь истину не среди греков.

— Мне рассказывали, что сестра фараона нашла младенца Моисея в камышах, куда он был подброшен своей матерью-еврейкой.

— Не верь этим рассказам. — Лицо Абирама посуровело. — Не потому для него евреи наилучший народ, что он сам еврей. Это было бы просто и пошло. А потому, что он увидел в них людей гордых, независимых, смелых, наделённых непреклонной волей, стремящихся вырваться из египетского рабства, не предающих своего бога. Как-то Моисей, будучи писцом храма Осириса и инспектируя работы — тогда строилась целая цепь крепостей от Гелиополиса до Пелузия, — увидел, как надсмотрщик египтянин бьёт раба-еврея. Сердце Моисея закипело от праведного гнева. Он бросился на надсмотрщика, вырвал у него палку и ею же убил негодяя. Это могло стоить жизни ему самому. И он ушёл в пустыню, скрылся от суда, от фараона, от людей. Ты, конечно, думаешь, что из страха перед наказанием? Нет, — не дал ответить Платону Абирам. — Нет, нет и нет. Он услышал голос: «Иди, там твоё назначение».

— И куда же он ушёл? В пустыню? Что там можно найти?

— Любое одиночество — пустыня, — ответил Абирам. — В одиночестве человек находит себя. Согласен?

— Вполне, — ответил Платон.

— В той пустыне по ту сторону Красного моря и Синайского полуострова, в стране Мидиамской, стоит храм, посвящённый Осирису и богу Элоиму, куда стекались на поклонение ливийцы, арабы, кочевые семиты. Первосвященником был в ту пору Иофор, мудрый эфиоп. Он очистил Моисея от греха невольного убийства и вернул ему тем самым преимущество посвящённого на воскресение из мёртвых в сиянии Осириса. И тогда-то, после очищения, он принял имя Моисей, ибо спасся от греха, от преждевременной смерти, от всех заблуждений и терзаний прошлого — от всего, что было. Отныне он Моисей, Спасённый.

— Я вижу, что история жизни Моисея длинна и поучительна, — сказал во время одной из продолжительных бесед с Абирамом Платон. — Мне хотелось бы наконец услышать о сути его учения. Подлинных и глубоких учений мало, а поучительных историй много, Абирам. Расскажи мне о главном.

Но Абирам не хотел расставаться с милой его сердцу историей жизни пророка, и Платону пришлось выслушать её до конца. Грек узнал, как Моисей женился на дочери Иофора Сепфоре, как он углубился, живя при храме, в изучение халдейских эфиопских преданий и как после долгих размышлений написал великую Книгу Начал, в которой соединил в одно учение всё, что познал.

— И что же это? — торопил Абирама Платон. — Расскажи мне. Ведь я не смогу прочесть Книгу, никто не перевёл её на греческий язык. И ты, Абирам, не сделал этого. Почему?

— Я уже сказал тебе: Моисей писал египетскими иероглифами, а все прочие списки и переводы испорчены. Для начала следует восстановить подлинник, написанный Моисеем, а уж потом перевести, если будет на то воля небес. К тому же это тайное учение, для посвящённых, обладающих ключом к нему. Книга Начал, или Книга Бытия, была написана Моисеем на языке, который один из ваших философов, Гераклит, назвал языком скрывающим. Мы же назвали его языком священным и иероглифическим, обладающим тремя смыслами. Переводы на финикийский и халдейский извлекают из Книги лишь самый простой смысл, а суть её — в тайных глубинах. Я постигаю истинную Книгу Бытия, — не без гордости заявил Абирам и умолк.

— Так скажи мне, что там, в тайных глубинах. Я заплачу тебе за твои труды.

Абирам протестующие поднял над головой обе руки.

— Платить за истину — всё равно что платить реке за воду. Что нужно реке? Золото? Драгоценные камни? Пища? Так и мудрецу ничего не нужно, — сказал Абирам и, кажется, немного смутился, невольно причислив себя к мудрецам. — Вот тебе для начала несколько истин, принятых Моисеем: материя рождена из Разума, Вселенная устроена волей Мировой Души.

— Эта истина мне известна, — сказал Платон. — Она содержится в греческих учениях. Если ты знаком с творениями Пифагора...

— Пифагор все свои знания почерпнул в египетских храмах, — перебил Платона Абирам. — И Моисей черпал свои знания там же. Но он с этого лишь начал перелистывать великую Книгу Бытия.

— Хорошо, — согласился Платон. — Тогда скажи мне сразу, кто бог Моисея, ибо это самое важное.