Галина Петреченко - Князь Олег

— А Ольга видела его когда-нибудь? — чуть слышно спросил Борис.

— Ребенком. Она и не вспоминала ни разу его. Да и я, признаться, думал, что позабудет ее княжич. Плесков далеко, мало ли других князей с красивыми дочерьми? А он вспомнил наш уговор, нынче вот дары прислал. Просит ждать осенью. Не знаю, брат, как и быть… — Князь в раздумье остановился посреди гридни.

— Я думаю, Ольга должна здесь решить сама, — словно утопающий, хватаясь за соломинку, слабо проговорил Борис.

— По делу так бы и надо, — спокойно ответил ему князь. — Да там ведь сам Олег да Ингварь, с которыми мы, как все русичи, в дальнем, но крепком родстве еще с Рарожья. Как нм перечить?..

— И я больше не увижу Ольгу? — хриплым голосом спросил Борис и умоляюще взглянул на князя.

Проживший долгую, честную, хоть и не всегда спокойную жизнь, князь дрогнул под этим взглядом, но, выдержав наплыв собственных чувств, хмуро проговорил;

— Я знаю, Ольга своенравна. Если ей сейчас запретить все, она может что-нибудь натворить… Пойми меня, Борис. Дочь дорога мне… Все надо сделать потихоньку. Встречайтесь изредка. Грубым с нею можешь быть? Не сможешь! Но я прошу тебя, отучай ее и себя от мысли, что вам суждено быть вместе. Скажи, что хочешь, лишь бы она поверила, что ты ее не любишь…

— Не люблю?! — взвился Борис, и его словно прорвало: — Да как можно Ольгу не любить! Нет, князь, я не смогу ей лгать! — решительно заявил юноша. — Пусть знает все и сама решит, как дальше нашим сердцам быть: петь, веселиться иль молчать! — Борис резко встал и рванулся к выходу.

— Постой, Борис! — князь протянул руку в его сторону. — Не горячись! Подумай! Прошу одно: не натворите бед!

— Какие беды? Одно обещаю: я во всем повинуюсь ей. Прости, плесковский князь, но я должен видеть Ольгу!

— Знай, Борис, одно: мое решение непреклонно!

Борис споткнулся.

— Ей нужно место видное в жизни, не просто материнство! Тебе не совладать с ней! — высказал вдруг князь то, что всегда боялся говорить.

Борис некоторое время с ненавистью смотрел в спину князя, затем сделал широкий шаг к двери и вышел из гридни.

Яркое солнце ослепило его. Он зажмурился и тут же покачнулся.

— Борис! — Ольга, ожидавшая на крыльце любимого, бросилась к нему на шею.

Борис обнял ее крепко и, горько усмехнувшись, проговорил:

— Ты — как солнце! А новость — словно ворон черный!

— Что ты говоришь? — Ольга недоуменно провела Пальцами по его лицу и испугалась: — Что случилось, милый?

— «Милый»?! — Борис горько мотнул головой. — И надолго «милый»?

— На всю жизнь! — тихо воскликнула Ольга. — Что с тобой? Ты словно полотно льняное, выжженное солнцем!.. Скажи, что ответил отец?

— Он отказал, — тихо произнес Борис.

— Не может быть! — отпрянула Ольга. — Но почему?

— Как почему? Ведь я сын холопки, а ты княжеская дочь!

— Нет! — вскричала Ольга и, схватив Бориса за руку, метнулась с ним назад в дом. — Нет! Только не это!

— Стой, Ольга! — Борис схватил ее за плечи и резко остановил. — Выслушай меня! Я тебе солгал… Отец не потому мне отказал, что мать моя булгарка, а потому…

— Почему же?

— А потому, что ты обещана сыну Рюрика! — убита проговорил Борис.

Ольга расхохоталась:

— Ты бредишь? Уйдем отсюда.

Борис, повинуясь Ольге, медленно спустился с крыльца.

— Ну, доволен? — озорно спросила Ольга, высыпая часть земляники с ладошки в рот Борису, а другую отправляя себе в рот.

— Угу, — ответил Борис, проглотив землянику и расцеловав Ольгу. — Отец просил не творить бед!

— Хочешь, я рожу тебе сто сыновей?

Борис расхохотался, но грусть с его лица не исчезла.

— Смеешься — значит, не хочешь! — обиделась Ольга. — А я хочу тебе сына родить!

— Чтобы сына родить, надо сначала духом материнства пропитаться, — назидательно проговорил Борис и проницательно посмотрел на Ольгу.

— Я смотрю, папоротник и тебе на пользу пошел! — улыбнулась Ольга, но тотчас нахмурилась.

Оба задумались, каждый о своем.

Борис твердо решил не торопить события, дабы не смешить ни себя, ни других. Как ни дорога ему Ольга, но хитростью или обманом брать ее он не хотел. У него в запасе еще два месяца. Хоть и пролетят они ласточкой, но именно они покажут, что же Ольга решит. Как ни хотел он разубедить себя, но слова плесковского князя не выходили из его головы: «Ей нужно место видное, не просто материнство».

— Он старый? — вдруг спросил он.

— Кто? — не поняла Ольга.

— Твой Ингварь, — пояснил Борис.

— Не говори о нем! — крикнула Ольга. — Я тебя люблю, слышишь?

— Я-то слышу, да вот слышит ли он? — грустно спросил Борис.

— А мне все равно, слышит он или нет! — закричала она вдруг. — Я хочу, чтобы только ты слышал все и понял! Я только твоя! Твоя! Хочешь, я не вернусь к отцу? Хочешь; я сразу, сейчас же буду твоей женой? Хочешь?

Борис оторопело поглядел на нее. Ольга заплакала.

— Почему ты молчишь? — Она сильно стукнула его кулаком в грудь. — Ты меня испытываешь, да? Вот тебе! Вот! Вот! Не испытывай меня, а люби! Люби! Борис, милый мой, я не выдержу! — Она обессиленно опустилась возле его ног и зарыдала.

Борис ласково погладил ее, поднял на руки и, отыскав пенек, сел вместе с ней, усадив к себе на колени.

— Отец сказал, что все равно отдаст тебя Ингварю, — целуя ее, проговорил он.

— Замолчи! — умоляюще попросила Ольга. — Я твоя, слышишь? — Она крепко обняла его, затем, отстранившись, посмотрела в глаза Борису.

— А кто ответ перед отцом держать будет? — задумчиво спросил он.

— Как кто? Я! О боги! — с горечью воскликнула Ольга и с надеждой посмотрела на Бориса.

— Ольга, ну что ты делаешь со мной? — Он обнял ее крепко, осыпал поцелуями всю и… не посмел уложить на поляну.

— Отец! Где отец? — гневно спрашивала Ольга, распахивая одну дверь за другой, но отца нигде не было. — Где же отец? Анисья! — закричала она на весь дом.

— Ну, что ты мечешься? Отец скоро придет, — спокойно проговорила Анисья, взяла осторожно Ольгу за плечи и повернула к себе.

Ольга уткнулась ей в плечо и горько разрыдалась. Анисья не мешала. Не успокаивала. Просто гладила Ольгу по голове, плечам и молчала.

Долго и горько плакала Ольга. Наконец, успокоившись, вдруг проговорила;

— Ну разве так бывает? Разве так бывает? Я ему сына готова родить, а он отказывается!

Анисья вздрогнула, нахмурилась.

— Глупенькая ты моя! Он не минутой, а годами о тебе думает!

— А я разве минутой? — возмутилась Ольга.

— А ты — минутой! — спокойно ответила ей Анисья, и Ольга поняла: возражать бесполезно.

— Но он обидел меня! — всхлипнула Ольга и вздрогнула всем телом.

— Всех бы так обижали! — сердито заметила Анисья. — Слепая ты, Ольга! — Она обняла княжну и усадила ее рядом с собой.

— Чего же это я не разглядела в этом трусе? — обиженно спросила Ольга и села, но дух сопротивления еще не уняла…