Ирина Горская - Андрей Ярославич

Однажды, серым, хмурым днем, жена сидела в ногах его постели. Но ему было все равно, она не могла утешить его, и он даже не был благодарен ей за то, что она понимала его и не произносила ни слова. Вошел Константин, и она поспешно поднялась навстречу вошедшему и пошла к нему, будто хотела оттеснить, не допустить его к раненому… Они заговорили. Марина говорила тихо, чтобы не тревожить Андрея, но Константин уже не полагал нужным сдерживаться. Андрей слышал его слова: «Он должен знать… какой смысл скрывать от него!.. В конце концов он должен принять решение!.. Нет, я не предаю его и никогда не предам, но это право принимать решения остается за ним…»

Андрей попытался приподняться. Марина, стоявшая к нему спиной, почувствовала его усилие, обернулась, бросилась к нему, помогла…

— Что произошло? — спросил Андрей. — Я должен знать и принять решение…

Но оказалось, что принять решение сейчас невозможно. В Новгород прибыли воины Александра, возглавляемые одним из его воевод. Подворье, где остановились Андрей и его спутники, уже было оцеплено. По дошедшим слухам, приказ Александров был — доставить Андрея во Владимир…

— Какое может быть здесь решение! — тихо и сумрачно заговорил Андрей. — Спасайте свои жизни, как можете. Я уже ничего не могу… Просите, чтобы вас отпустили… И я буду просить о пощаде вам…

— Какие речи, Андрей! — Константин порывисто кинулся к его постели.

Марина замерла поодаль, прижав ладони к груди.

— Ну-ка ложись, ты еще слаб, тебе нельзя долго сидеть… — Константин бережно уложил Андрея. Теперь это не был подданный, рассуждающий о выгоде или невыгоде своего положения. Не было теперь здесь правителя и подданного, были двое юношей-друзей. — Никто не оставит тебя, никто из наших! — сказал Константин решительно. — Что бы там ни было, мы разделим твою судьбу. Дмитр и Андрей тоже так решили. — Он имел в виду Андрея Васильковича и Дмитра Алексича. — О Тимке я и не говорю! — Константин невольно засмеялся, ему показалось смешным подвергать сомнению преданность старого охотника.

Андрей посмотрел искоса на замершую Марину и сделал Константину знак наклониться.

— Я не вынесу дороги, когда повезут меня во Владимир, — прошептал Андрей. — Но прошу тебя позаботиться о ней, я знаю, ты и Маргарита, вы все сделаете для нее. И если сможешь, окажи помощь Андрею, Дмитру и Тимке, я в большом долгу перед ними. И пусть Даниил Романович не поминает меня лихом…

— Оставь эти речи, Андрей! — Константин заговорил даже сердито. — Покамест не думай ни о чем плохом. Думай только о своем выздоровлении. Сейчас усни, тебе надо больше спать, сон для недужного — лучше всяких снадобий. И помни твердо: ты не один здесь. Мы не оставим тебя. Будем изыскивать возможность бежать, спасем тебя!..

Ослабевшая от болезни, исхудалая рука Андреева легла на руку друга. Андрей устало закрыл глаза…

Но эта неожиданная весть о том, что они, в сущности, в плену, все же воздействовала на раненого, измученного, тяжело. Не в силах бороться с нарастающей слабостью, он лежал в полузабытье. Изредка приоткрывал глаза и смутно различал руки и лица кругом себя. В рот ему вливали осторожно, помалу, жидкое кушанье и укрепляющие травяные отвары, перевязывали рану, обмывали его…

Странный шум вдруг пробудил его. Андрей широко раскрыл глаза, почувствовав совсем близко чей-то внимательный взгляд…

К нему склонилось молодое лицо. Голова была непокрыта, светлые волосы падали вдоль щек… Это лицо, узкое, подобное светлому клинку, эти глаза, высветленные холодным северным небом, все это было Андрею странно знакомо… И, как это часто бывает, он ощущал сейчас, что может, должен легко вспомнить, и не мог вспомнить…

Неведомый знакомец увидел, что Андрей раскрыл глаза. Андрей увидел темный кожаный нагрудник, пальцы сильной руки ушли за ворот, и вот уже закачались перед глазами Андрея на темном шнурке нательный крест этого человека и еще какой-то маленький предмет, побольше колечка…

— Андерс! — сказал человек. И заговорил. Слова были похожи на что-то знакомое, но непривычны. Он понял по выражению Андреева лица, что Андрей не может понять его. С улыбкой приложил кончики пальцев правой руки ко лбу, тотчас опустил руку и заговорил с Андреем на латыни. От слабости крайней сделалось у Андрея головокружение. Он едва разбирал отдельные слова. — Андреас… Хенрикус… кольцо… серьга… — Человек взял его руку и указывал на колечко железное…

И тогда Андрей вдруг вспомнил!..

— Да… Хенрикус… Хайнрих… я помню… как… ты здесь?.. Как ты здесь?.. Что это?.. — Андрею трудно было говорить связно.

И было странно видеть ту давнюю детскую свою, первую серьгу, которую он отдал пленнику своему, когда отпускал его на свободу…

Обрадованный тем, что Андрей узнал его, Хайнрих заговорил оживленно и быстро, снова вмешивая в свою латынь шведские и немецкие слова и фразы. Они приплыли в Новгород на двух кораблях, он, Хайнрих, и Олав Якобсон. Олав — старше и опытнее, и ярл доверил под его начало дружину большую. Но и под началом Хайнриха немалая дружина. Они возвращаются из далеких земель, которые зовутся Серкланд [3] Серкландом назывались арабские земли, куда издавна добирались скандинавы. , везут рабов для продажи и много других редкостных товаров. Остановились в Новгороде и начали торговлю. И вскоре Хайнрих узнал, что в городе нашел убежище конунг Андерс из Владимира, бежавший от войска тартаров… Это «бежавший» расслышал Андрей, и больно сделалось. Неужели слух пойдет о его трусости?..

— Я бился до последнего… — проговорил он едва слышным голосом.

— Не тревожься, всем ведома твоя храбрость, — отозвался Хайнрих и продолжил свой рассказ.

Хайнрих узнал о том, что Андрей ранен и тяжело болен; и о том, что прибывшие в город Александровы люди теперь держат Андрея и его спутников в плену; узнал и о спорах в городе. Он решил во что бы то ни стало помочь Андрею и уговорил Олава, причем главными доводами послужило то, что Александр — давний противник ярла Биргера, правителя шведов, и потому Биргер несомненно одобрит спасение ими Александрова противника. Новгородцы, впрочем, побоялись участвовать в деле спасения Андрея, решили не трогать присланных Александровых дружинников, держать нейтралитет. Люди Олава Якобсона и Хайнриха налетели на подворье, окруженное дружинниками Александра. Те вступили в бой и были разбиты…

— Но медлить нельзя, Андерс! На шнеках [4] Шнека — шведский корабль. наших паруса подняты! Спутники твои готовы!..

Андрей ничего не мог сказать, оставалось только подчиниться нежданному спасителю. Хайнрих закутал его в меховой плащ и поднял на руки…

Резкий, пронизанный ветровитой свежестью воздух и тряский ход коня заставили Андрея вновь потерять сознание. А очнувшись, увидел перед собой корабль свейский, тот, из детства своего, из того давнего детства, где остались отец, Лев, Анка; свейский корабль, на котором поплыть мечтал, — корабль дубовый, резной весь и стройный, вперед вытянутый, а парус прямой в клетку косую…