Галина Романова - Изборский витязь

В храме, кроме набившихся в него женщин и детей из ближних боярских семей, были уже и домашние Станимира.

Рыдающая жена тысяцкого судорожно обнимала внуков, рядом бились в истерике его седая мать и невестки - оба сына тысяцкого были на стенах рядом с отцом и теперь должны были наверняка считаться мёртвыми. Женщины с порога повисли на Любаве, причитая в два голоса, и женщина досадливо поморщилась - смерть висела над ними всеми, и она не могла, как ни старалась, заставить себя заплакать.

Священник с дьячком торопливо заложили высокие резные двери изнутри и поднялись на амвон, где священник поднял руки, благословляя паству и собираясь укрепить их дух молитвой. Он заговорил тихим проникновенным голосом, и мало-помалу речь его начала доходить до умов и сердец слушающих. Причитания и плач стали тише, потом постепенно родился и стал разрастаться глухой шёпот молитв.

Они молились, не обращая внимания на вдруг появившийся и начавший понемногу увеличиваться шум за дверью. Там, уже чуть ли не на ступенях храма, шёл бой; Но женщины продолжали молиться. Они не остановились даже тогда, когда звон и стук рубки сменился криками победителей, а потом прозвучал первый грозный удар в дверь, заставив её содрогнуться. Перестук топоров мешался с пением молитв.

Вдруг он прервался - и вслед за этим двери распахнулись. Все обернулись - и слова молитвы замерли на губах у молящихся. На пороге стояли рыцари.

Услышав от гонца о том, что часть его врагов ушла в Ливонию и наверняка вернётся оттуда с рыцарской подмогой, Ярослав мысленно похвалил своего воеводу за смётку и ум. Дела нового мордовского похода, в который на сей раз вместе с Васильком Константиновичем отправлялся полноправным полководцем его старший сын Феодор, которому недавно только пошёл шестнадцатый год, захватили его целиком. Он сколачивал переяславльские полки, пересылался грамотами с известиями с муромскими князьями и Великим князем. Его сын впервые шёл в поход, и Ярослав чувствовал неосознанную тревогу, отпуская его. А тут ещё и о возможной угрозе с запада...

Собрав наконец рати и благословив сына, Ярослав помчался в Новгород. Ян ждал его, изнывая от нетерпения. Узнав о приезде князя, он выехал ему навстречу и, едва поприветствовав, воскликнул:

- Княже, пусти с дружиной в поход! Чует сердце моё - не к добру переветы в Ливонию ушли! Мало ли, какое зло против нас замышляют?

- Куда в поход? - осадил его Ярослав. - Мои переяславцы ныне в мордву ушли по слову Великого князя. С новгородцами да псковичами одними мы разве что оборониться сможем, коль придут они. А в земли их лезть - сила надобна. Погодь малость - к осени поход завершится, тогда поговорим. А пока будем ждать и готовиться, и тебе за то, что не проспал, вести те полки!

- Княже, - взмолился Ян, - не могу я ждать!.. Они-то до осени ждать не станут!.. Пусти в поход сейчас!

Он взглянул на Ярослава как всегда открыто и гордо, и тот уже привычно кивнул головой:

- Сейчас не время - весна идёт. Пешцы не пойдут, пока не отсеются! Коли хошь, бери дружину, иди на Псков. Соберёт Юрий Мстиславич своих - тогда поглядим!

Охотников среди младшей дружины Ян выкликнул в тот же день. Даже кое-кто из старшей вызвался идти за ним. Не отстала от своего воеводы и изборская дружина. Собрав сотни две с небольшим, Ян накоротке распрощался со своими и отправился во Псков.

Юрий Мстиславич после удачного осеннего похода на лифляндцев глядел на мир радостно, ходил гоголем и верил в свою судьбу. Он согласился было идти в поход, но требовалось время для сбора дружины и, самое главное, пеших ратников. Здесь князь Ярослав оказывался прав - чем ближе время было к весне, тем меньше было у поселян охоты куда-то идти. Да и не очень-то верил новый псковский князь в то, что ливонские рыцари будут спешить с походом. Разослав-таки гонцов поднимать рати, он проводил время на ловищах и поездках по монастырям. Яну волей-неволей приходилось всюду мотаться за ним, чтобы князь не забывал о походе.

И получилось, что он опять оказался прав, потому что едва Юрий Мстиславич отправился на очередные ловища, как его догнал гонец, принёсший весть о том, что из Изборска прибежал человек и сказал, что город обложен немцами.

Чуть не до глубокой ночи звенели мечи на улицах Изборска. Не только ратники и ополченцы - всё население вставало стеной перед врагом. Рыцарей встречали мечи, топоры, рогатины, а порой даже оглобли и ухваты. Многие пешие кнехты были убиты или ранены, когда кинулись грабить избы. Только вмешательство конных рыцарей раздавило сопротивлявшихся, втоптав их в перемешанный с кровью снег.

Магистр Даниэль фон Винтерштеттен, Ярославко и комтуры сражались на улицах города наравне со всеми. Они проехали по большой улице от ворот до стен детинца и повернули на боковую улочку, сминая встававших у них на пути горожан и смешавшихся с ними дружинников. Вместе с рыцарями охраны и несколькими десятками дружинников Ярославка они доехали до самой Плоской башни, которая пострадала от баллист не так сильно, как полуразрушенная и просевшая Вышка. В её стенах, лишь кое-где пробитых камнями, засели последние защитники Изборска - десятка три ратников и несколько ополченцев во главе со старшим сыном тысяцкого. Здесь сражение развернулось во всей силе и ярости, тут не было и речи о скорой победе, хотя во всём городе это оставалось единственное место, где ещё не была явной победа меченосцев. Арбалетчики [295] Арбалет - старинное ручное метательное оружие - представлял собой стальной лук, укреплённый на деревянном ложе, стреляющий короткими стрелами. На Руси, где арбалет появился в XII в., он назывался самострелом. перестреливались с засевшими в Плоской башне, пуская в них и получая в ответ тучи стрел. Под прикрытием лучников рыцари, пешие и на конях, пытались подобраться к дверям и бойницам башни, но те были заложены изнутри, и всякий новый натиск заканчивался тем, что у дверей оставались новые трупы.

Когда магистр и комтуры подскакали, рыцари приветствовав ли их криками. Старший немедленно поравнялся с Даниэлем:

- Монсиньор, в этой башне засели самые отъявленные еретики! Они не дают нам...

- Прекратить! - отмахнулся Даниэль. - С нами Бог! Неужели ты, брат, не веришь в Его милость?.. Только еретики сомневаются в могуществе Господа, за что и карают их!

- Монсиньор! - послышался сзади крик. К магистру и его спутникам приближался рыцарь. - Монсиньор, брат Гильом приказал передать - город наш!

- Видишь, брат мой! Господь за нас! - Даниэль перекрестился рукой в железной перчатке. - Если эти еретики всё ещё упорствуют, разрешаю тебе самому покарать их. Так хочет Бог!

Он последний раз поглядел на Плоскую башню и, повернув коня, поехал к центру города.