Галина Романова - Изборский витязь

Страшный дикий крик раздался совсем рядом, и на помощь сыну бросилась мать. Подлетев, Любава не женски сильным отчаянным движением оттолкнула от Евстафия одного рыцаря, вцепилась и чуть не зубами оторвала другого.

- Не дам! - кричала она хриплым страшным голосом.

- Уймите бабу! - распорядился магистр.

Рыцари бросились к Любаве. Сразу два копья вошло ей в живот и грудь, и женщину, ещё кричащую, бросили в разгорающийся огонь.

- Мама, - прошептал Евстафий. С гибелью матери в нём самом что-то умерло. Страха не осталось - была только холодная безрассудная ненависть. Медленно, словно каждое движение причиняло боль, он обернулся и плюнул в сторону рыцарей.

- Будьте вы все прокляты, - сказал он.

- Тятька! - ахнул, не сдержавшись, Иван.

Магистр Ордена Меченосцев Даниэль фон Винтерштеттен отёр ладонью лицо, словно плевок попал в него. Но в него действительно плюнули - они осквернили саму святую римскую церковь! Нет, с этими еретиками по-другому нельзя!

Комтур брат Гильом заглянул ему в лицо, ища взгляд остекленевших, остановившихся глаз.

- В костёр! - процедил Даниэль.

Рыцари бросились на женщин и детей. Толпа разразилась воплями и причитаниями.

В локти Евстафия, напрягаясь и скользя сапогами по утоптанному снегу, вцепились сразу четверо тевтонов, когда он рванулся к жене и детям. Девочек подхватили, оторвав от рук мамок, и бросили в пламя сразу. Иван попытался защитить мать, но мальчика сбили с ног и, как щенка, швырнули туда же. Беременная Василиса завыла, когда её за косу поволокли по снегу на глазах у мужа.

- Не-ет!.. - рванувшись последний раз, он бессильно обмяк, не чувствуя своего тела.

Его самого должны были бросить следом за ними, но Ярославко вдруг повелительно вскинул руку:

- Стойте! - и быстро обернулся на Даниэля: - Отдай его мне, магистр!

Даниэль взглянул - рыцари со своим пленником остановились в двух шагах от гудящего пламени, рёв которого уже заглушил крики жертв. Повиснув на их руках, Евстафий остановившимся взором смотрел на огонь, и по щекам его тёк не то пот, не то слёзы. Магистр махнул рукой.

...Уже много позже, когда костёр давно прогорел и угли успели остыть, Ярославко спустился в подвал, где на ворохе соломы сидел Евстафий. Пленный, князь даже не повернул головы в его сторону. Подняв над головой факел, Ярославко некоторое время разглядывал пленника.

- Ты князь, - наконец сказал он уверенно. - Скажи, за тебя могут дать выкуп?

Это и была причина, по которой он оставил жизнь этому человеку. Но Евстафий молчал, не глядя «а него. И Ярославко понял его молчание по-своему.

- Тогда тебя убьют, - пообещал он. - Когда...

Он не договорил - за дверью послышались торопливые шаги, и в подвал заглянул один из его дружинников.

- Княже, - опасливым шёпотом позвал он, - рыцари на стене бают - дружины идут! Наши!.. Русские!

Поднятые по тревоге дружины псковичей и переяславльцев шли скоком и рысью, уйдя мало не в ночь. Чуть не на ходу пересаживались на поводных лошадей. Останавливались лишь изредка, наскоро перекусить и выводить коней. Ян скакал рядом с Юрием Мстиславичем. Подле них всё время держался Демид. Парень выпросил оружие и бронь и отчаянно боялся предстоящего боя и того, что князь не заступит его перед хозяином.

Их увидели поздно - дружины шли, по совету знавшего здешние места Яна скрытно, держась подальше от дороги и выбирая низины и перелески. Тут навстречу им несколько раз попались чудом убежавшие из города люди. Напуганные, они прятались и от своих тоже, и за ними не стали гоняться, чтобы не тратить время. Натолкнулись только на один рыцарский отряд - прежде, чем меченосцы успели поворотить вспять, их окружили, смяли числом и разбили, не выпустив никого живым. Второй раз на немцев наткнулись уже под Изборском, когда до стен осталось всего ничего.

Здесь таиться смысла не было. Передние всадники вылетели на вершину Жаравьей горы, и тут Ян впервые осадил коня сам.

Отсюда до погоревшего посада, над которым на треугольном всхолмии у речки Смолки поднимались стены изборской крепости, было рукой подать. Знакомые с детства, они казались чужими - башня Вышка была разрушена наполовину, несколько дыр зияли в её основании; Плоская башня была покрыта слоем копоти и гари. Сторожевая, над воротами, сгорела почти полностью; стены тоже были разрушены в нескольких местах. В распахнутых настежь воротах застряли остатки баллисты. Несколько осадных машин оставались неразобранными у валов, закиданных обломками и мёртвыми телами. На стенах и в проёме ворот сейчас начиналась лихорадочная суета: рыцари потревоженными муравьями бегали, готовясь к бою.

- Отбить его будет легко, - вывел Яна из оцепенения удивительно спокойный голос Юрия Мстиславича. - Стены вишь, как порушены! Выкурим их, как крыс!

Ян застонал, покачав головой:

- Там люди!

- Тогда вперёд!

Князь Юрий привстал на стременах. Отрок подскакал сзади, подал ему копьё. Юрий примерил его на руке, чтоб удобнее легло, кивнул мечнику, чтоб был наготове с мечом, и первым пришпорил коня.

Лавина всадников, на скаку разделяясь на два крыла, чтоб удобнее охватить Изборск кольцом, ринулись с вершины Жаравьей. Ян и его полсотни изборцев, ушедшие десять лет назад с князем, всё-таки вырвались вперёд, опередив остальных переяславльцев. Казалось невозможным, чтобы кто-то иной, не он, первым ворвался в родной город.

На стенах - или на том, что осталось от них, их ждали рыцари. Стрелы и копья полетели в дружинников. Кто-то упал, под кем-то рухнула лошадь, но и среди орденцев тоже были потери. Спеша захватить Изборск, они сами немного разрушили и рвы, и валы, по которым сейчас и въезжала конница псковичей и переяславльцев. Несколько старших дружинников, ходивших с князем Ярославом Всеволодовичем на Феллин и Эзель и немного разумевшие в баллистах, спешились, нацеливая две забытые осадные машины на стены. Остальные, дожидаясь знака от воевод, пока метали стрелы.

Юрий Мстиславич сразу поскакал к воротам - благо, через пролом на месте сторожевой башни проникнуть в город было Легче всего. Там уже стояли стеной пешие кнехты, и князь со своей конницей врубился в тесноте надвратного свода в их ряды. Сдерживая вынужденных действовать осторожно русских, рыцари пытались закрыть ворота, но сделать это было практически невозможно - закрывать было нечего.

Оставив псковского князя заниматься воротами, а прочих перестреливаться с рыцарями на стенах и лезть в проломы, Ян повёл своих изборцев в обход - туда, где темнели дыры Вышки. Не обращая внимания на летящие ему навстречу арбалетные болты, прикрывая щитом больше бок коня, чем себя, он взгнал жеребца на скользкий наст склона. В проломе стены его ждали несколько пеших иконных рыцарей. Не дав остальным времени присоединиться к нему, Ян на меч и щит принял удары двух передних всадников, отбивая удары, конём раздвинул немцев, вклинился между ними и завертелся в седле, отбиваясь от них. Заминка длилась всего несколько мгновений - потом подоспели свои ратники, оттеснили рыцарей, и Ян, оставив их расчищать эту часть стены, ринулся дальше.