Галина Романова - Изборский витязь

Дружинники, навалившись скопом, разворотили старый слежавшийся дёрн над погребами, раскатали начавшие подгнивать брёвна и открыли округлые просторные ямы глубиной больше человеческого роста. Тычками копий новгородцев подогнали к краю. Понимая, что хотят с ними сделать, люди упирались, некоторые пытались вырваться из кольца. Какой-то парень внезапно поднырнул под нацеленные копья и зайцем бросился бежать к раскрытым воротам.

- Бежи, Андрейка, бежи! - крикнул ему вслед кто-то из толпы.

- Догнать! - закричал Ярослав, затопав ногами.

Он бы и сам ринулся в погоню, но отроки кинулись наперерез беглецу. Один изловчился, размахнулся копьём - и сбитый с ног парень покатился по земле. На него тут же навалилось несколько человек, усердно угощая ударами. Потерявшего сознание избитого парня мешком подтащили к яме и первого свалили внутрь.

- Ну! Прыгайте! Прыгайте сами, а не то с вами то же будет! - завопил Ярослав.

Новгородцы сбились в кучу теснее.

- Кровопивец! Мало того, что уже сотворил, так тебе ещё крови охота? - послышались голоса из толпы. - Всех готов перебить, весь народ извести!..

- Чтоб тебе пусто было, псу!

- Крови охота?.. На, пей, змей!

- Губи-губи, земля большая, всех не передушишь!

- Придёт пора - за всё ответишь!

- Кидай их в яму! - закричал Ярослав, теряя терпение. Он уже подбежал к одному из дружинников, принялся вырывать у него копьё, чтобы самому силой заткнуть глотки новгородцам, но тут налегли сзади кмети тысяцкого, надавили - и купцы один за другим стали падать в яму. Ярослав, как мог, торопил своих людей. Те, стремясь поскорее отделаться от неприятной работы, кололи новгородцев копьями, сваливали живых кучей, как мешки. Со дна ямы уже слышались стоны и вопли придавленных. Люди шевелились на дне безликой массой. Выкрики и проклятья неслись глухо, сливаясь в неясный, но грозный гул. Князь Ярослав стоял на краю ямы, сжав кулаки, и белыми от бешенства глазами смотрел, как заполняются ямы. Его холодный гнев, казалось, подстёгивал дружинников, заставляя быть злее и расторопнее.

Как ни старались напихать в ямы побольше людей, всё же человек пятнадцать, жителей смоленской земли, оказались лишними.

Первый погреб уже закладывали брёвнами и дёрном, и Ярослав, отмахнувшись, приказал засадить их в какую ни на есть клеть. Оставив управителя и отроков заканчивать дело, он тяжёлыми шагами направился в терем...

Гнев в нём ещё не остыл. Казалось, выплестнется он на пленных - и можно будет вздохнуть свободнее. Но в груди всё ещё клокотала ненависть - упрямство новгородцев всколыхнуло горечь поражения с новой силой. Эти люди не сдавались, даже понимая, какая страшная участь их ждёт. Если кто и молил - то о смерти и отмщении своим палачам. Можно было выместить злость на Яне, который взялся защищать врагов своего князя, но изборец куда-то подевался.

При воспоминании о новгородцах на ум пришла жена - Ростислава-Феодосия, дочь Мстислава Удалого. Холодная строгая новгородка, она посылала отцу грамоту. Её отец ныне силён, что хочет, может с ним сделать. Уж не она ли виной в том, что всё так случилось? Ноги сами понесли его на женскую половину терема.

Там уже все знали или, по крайности, догадывались. Холопки и сенные девушки попрятались, а те, что показывались на глаза, уносились по углам с визгом, словно вспугнутые поросята. Старая мамка княжны, шагнувшая было навстречу, замахала руками, как наседка на коршуна, но Ярослав ожёг старуху взглядом - и она убралась, бормоча что-то про себя. Хотелось огреть плетью старую ведьму - чего она там ворожит? - но в самый последний момент дрогнула рука.

Ростислава и её ближние боярыни сидели вместе у окошек. Все старались делать вид, что вышивают полог для церкви, но иголки дрожали в пальцах, а когда Ярослав вошёл, так и вовсе руки у них опустились. Остановившись на пороге, князь посмотрел на жену.

Ростислава была красива. Красива так, что при взгляде на неё невольно оборачивались все, кто её встречал. Сам Ярослав, увидев её первый раз, был поражён её статью, строгими чертами белого лика, чистым взором из-под густых ресниц и спокойным кротким нравом. За два года супружества молодая княгиня ни разу не воспротивилась воле мужа - за исключением того вечера, когда наотрез отказалась открыть, о чём писала отцу. Что было в той берестяной грамотке, кроме выданных мужниных тайн? Ростислава клялась и божилась, что у неё и в мыслях не было идти против мужа, но Ярослав не поверил. Назло ей вовсе лишил жену внимания - с того самого дня даже не видался с нею, гнал её посыльных. Меж супругами пролегла трещина.

Впрочем, Ярослав давно обязанностям супружеским предпочитал обязанности княжеские, забросил жену ради Новгорода, а когда началась с ним открытая вражда, так и вовсе забыл о её существовании. Сейчас шёл к ней выместить досаду и злость на то, что её отец и новгородцы, к которым она питала приязнь, одержали верх. Но, переступив порог, Ярослав вдруг с ясностью понял, что гнев куда-то исчезает.

Боярыни медленно поднимались одна задругой. Последней встала Елена Романовна - жена Яна. Выпрямившись, она бросила быстрый взгляд за спину князя - нет ли там мужа и, не найдя, вздохнула. Ростислава же осталась сидеть, сложив на коленях руки и не мигая глядя в глаза мужу. Лицо её застыло, как каменное. Гордым и беспомощным было оно.

- Все вон! - процедил Ярослав и толчком распахнул дверь наружу. Толкаясь и беспокойно переглядываясь, боярыни поспешили вон. Княгиня не сделала и попытки остановить их. Она только единственный раз вскинула глаза, когда Елена с тревогой потянулась к ней что-то спросить. Этого молчаливого обмена взглядами оказалось достаточно, чтобы к Ярославу вернулся весь его гнев.

- Пошли прочь, сороки! - прикрикнул он, с силой захлопывая дверь за последней. Громко бухнула захлопнувшаяся дверь.

Оставшись с женой наедине, Ярослав медленно развернулся к ней. Ростислава не двинулась. Всё так же сидя со сложенными на коленях руками, она спокойно взглянула на мужа.

- С чем пожаловал? - прозвучал её ровный голос. - Присядь, поведай!

Услышав это, князь перестал сдерживаться.

- Она ещё спрашивает! - язвительно воскликнул он, притопнув ногой. - Хватает же наглости!

Ростислава вздрогнула, лицо её пошло красными пятнами.

- Почему ты кричишь на меня? - вопросила тише. - За что?

- Сама ведаешь! - Ярослав сорвался на крик. - Радуешься, небось, - ваша взяла! Все вы за моей спиной готовы козни строить!

- О чём ты? Не пойму! - Ростислава пожала плечами. Лицо её задрожало. - Коль беда какая приключилась - то чем же я-то виновата?

- Вины не знаешь? - Ярослав рванулся к жене. Она испуганно отпрянула, и это неожиданно разозлило его. - Всё ты знаешь! С самого начала знала, про то и отцу своему писала! Всё я теперь понял - нарочно ты его на меня натравливала! Теперь радуйся - явится он сюда, отец твой, с полками, в железа всех ковать!