Николай Коробков - Скиф

Лошадь, похрапывая, обнюхивала землю и щипала траву. Таргис дремал, положив руки под голову. Солнце пекло все сильнее, и мирная тишина окраины города заставляла верить, что нет никакой опасности и все устроится просто и легко.

Вдруг совсем рядом послышалось блеянье, раздался тоненький голосок, кричавший что-то; в пустырь, одна за другой, вбежали несколько коз и следом за ними маленькая девочка в короткой испачканной травой белой тунике. Увидав незнакомого человека, она испугалась; не решаясь подойти ближе, остановилась у ворот, потом спросила Таргиса, зачем он сюда пришел и позволил своей лошади щипать траву, принадлежавшую ее козам.

Эти вопросы показались Таргису такими удивительными и смешными, что его лицо расплылось улыбкой и он вступил с девочкой в переговоры. Он дал ей несколько мелких монет; заинтересованная пестрым узором, украшавшим его одежду, она села рядом и начала что-то рассказывать.

Неожиданное появление Орика испугало ее; она отбежала в сторону, прижалась к стене; широко раскрыв глаза, слушала, как они разговаривали на непонятном языке, и молча проводила их глазами, когда Таргис сел на лошадь, махнул ей рукой и сопровождаемый Ориком, скрылся за воротами.

На улицах все еще было тихо и безлюдно. Прохожих встречалось немного, но они стали попадаться все чаще, по мере приближения к центру города. Женщины несли на плечах высокие амфоры с водой; у некоторых лица были открыты, у других закутаны вуалью, позволявшей видеть только одни глаза. Ремесленники работали в прохладной тени своих открывавшихся на улицу лавок. Чинили сандалии, кроили широкие куски белой ткани или покрывали лаком и красками глиняные сосуды разнообразной формы. Около красивых домов, осененных деревьями, суетились невольники, работавшие в садах, слышался хозяйственный шум, стук ножей, из кухонь вместе с дымом поднимался возбуждающий запах готовящегося обеда.

Прошел целый караван ослов, нагруженных корзинами; оттуда виднелись большие плотные кочаны капусты, светло-зеленые и лиловые, пышные вороха салата, желтая и красноватая репа, темные, жесткие, тесно сжатые лепестки артишоков, бледные, хвощеобразные головки спаржи; огромные бугристые оранжевые тыквы выглядывали из-под груд мальвы; черно-лиловые баклажаны блестели под солнцем, как покрытые лаком, и рядом с ними зеленоватая неровная кожа дынь казалась матовой и пористой. Погонщики с криком и ругательствами бежали за животными, подгоняли ослов крючковатыми, заостренными на концах палками, поправляли на ходу неровно висевшие корзины и осыпали угрозами шмыгавших около них детей.

На небольшой площади, вымощенной широкими каменными плитами, у здания, украшенного колоннами, собралась группа оживленно разговаривавших людей. Объясняя Орику, Таргис сказал, что это храм эллинского божества, и показал на откормленную белую свинью, украшенную цветами, — она приготовлена для жертвоприношения.

Между простыми гражданами, спешившими по улице, попадались иногда важные люди с длинными бородами, в широких белых одеждах, двигавшиеся медленно и самоуверенно. Прошел таксиарх [24]в красном плаще, сопровождаемый несколькими воинами; иностранные торговцы собрались около меняльной лавки; дети с дощечками в руках спешили в школу. Нестройный шум их голосов раздавался из окруженного легкой колоннадой дворика.

На перекрестках улиц стояли вооруженные полицейские, откуда-то издалека раздавались сигнальные крики медного рожка. Движение на улицах делалось все оживленней, громкий говор слышался из открытых дверей многочисленных цирюлен; в магазинах приказчики, раскладывали перед покупательницами модные товары.

Становилось все жарче. Легкий ветер поднимал беловатую пыль, каменные стены раскалялись; лица прохожих лоснились от пота.

Таргис, давно искавший какую-нибудь харчевню, наконец остановил своего коня перед маленькой лавчонкой, откуда слышалось шипенье кипящего масла, несся запах лука и жареного мяса. Подпоясанный белым фартуком, закапанным сальными пятнами, торговец предложил закусить печеным на вертеле хлебом и свининой, изжаренной на оливковом масле; потом они съели несколько больших ломтей арбуза, сладких, пышно-розовых, холодных, и, расспросив о дороге к рынку, двинулись дальше.

Зеленоватое у берегов, голубое, синее у горизонта море сверкало и блестело под ярким солнцем. Темные высокие недвижные кипарисы, осыпанные тонкой известковой пылью, осеняли сложенные из серых каменных многоугольных плит раскаленные солнцем дома.

У поворота к рынку несколько человек стояли перед вывешенным на стене объявлением. Когда они отошли, Таргис подъехал и стал медленно читать и переводить:

«Раб Аристогена, сына Хризиппа, убежал из города от своего владельца. Его имя Гермон, но он прозывается также Нилос; он сириец по происхождению, из города Бамбики; ему восемнадцать лет, он среднего роста, без бороды, с прямыми ногами; у него на подбородке впадинка, около левой ноздри родимое пятно и рубец ниже левого угла рта; кисть правой руки имеет метку из татуированных варварских букв.

Когда он убежал, на нем был пояс, содержавший три монеты стоимостью в три мины и девять жемчужин; кроме того, у него было железное кольцо с лекитом и скребницами [25]; одет он был в хламиду и перезому.

Тот, кто приведет его обратно, получит два таланта медью и три тысячи драхм. Тот, кто только укажет место, где он скрывается, получит, если это будет священное убежище, один талант и две тысячи драхм, а если это будет у состоятельного человека, подлежащего за это показанию, — три таланта и пять тысяч драхм.

Заявления по этому поводу надлежит делать служащим стратега.

Вместе с ним убежал еще Бион, раб Калликрата. Он маленького роста, широкоплечий, с сильными ногами. Когда он убежал, он был одет в гиматион — короткий невольничий плащ, и унес с собой женскую шкатулку ценностью в шесть талантов и пять тысяч драхм медью.

Тот, кто приведет его обратно, получит столько же, как и первый. Заявление о нем делать также чиновникам стратега» [26]

Таргис не стал доканчивать перевода, так как подошли несколько греков и начали читать объявление.

На рынке толпа сразу закрутила обоих скифов. Теряясь в сумятице, Орик старался держаться рядом с Таргисом. Ему было трудно дышать от беловатой пыли, поднимавшейся тучами; от быстрого движения яркой, шумливой, пестрой толпы замелькало в глазах. Потом он освоился и начал наблюдать с любопытством.

На углу, в маленькой лавочке, с вытертым ногами каменным порогом, хозяин, пожилой армянин с курчавой, вьющейся иссиня-черной бородой, прорезанной белыми нитями, из большой глиняной амфоры наливал покупателям густое, отливающее гранатовыми отсветами вино. Розовая пена выплескивалась на каменный прилавок и, собираясь лужицами, стекала на пол. Звонко выкрикивающие водоносы продавали холодную воду; разбавляя ею вино, разгоряченные люди пили кисловатую смесь, разговаривали, хохотали и исчезали, поглощенные толпой.