Фаина Гримберг - Хей, Осман!

Все медленно приходили в себя...

-Чудо!..

- Чудо!..

Слова о чуде пронеслись тихие...

Сам везир Перване приблизился к Султану Веледу и почтительно поцеловал ему руку:

- Ты - истинный сын великого Мевляны и хранитель и воплощатель таинств его! - сказал везир.

- Разве мы не видели, что, когда Его Высочество Султан Велед сдвинул набок свою чалму, все люди пришли в состояние забытья восторженного, а как только он поправил свою благословенную чалму, все люди в мечети сразу успокоились? Это - действительное чудо!..

-Да!..

- Да!.. - подтверждали многие голоса.

- Прав почтенный Селмаслы Шейх Мехмед! Это - действительное чудо!..

И на другой день, в беседе, сказал Осман Султану Веледу:

- Я понял, почему тебя зовут «Высочеством»! Потому что истинный правитель этого города - ты!..

- Я - вовсе не правитель этого города, - отвечал серьёзно Султан Велед. - Когда умер мой отец, я даже не хотел сделаться шейхом основанного им сообщества Мевляви! Я проливал слёзы с опущенной головой и повторял, что сироте подобает скорбь, а не обязанности шейха. Челеби Хюсамеддин, ближайший друг и первый помощник моего отца, едва уговорил меня... Но всё же я не жалею о своём согласии. Благодаря мне, сообщество Мевляви процвело. Дарения - вакуфы - в моих руках; и я достойно распоряжаюсь ими... Сильные мира сего покоряются словам учения моего великого отца. Сама Гюрджи-хатун [221] ...Гюрджи-хатун... - То есть грузинка. , красавица с далёких гор, твердила на память его стихи. Он прислал ей в дар таинственные цветы; она поднесла букет к очам своего супруга, султана Иззеддина Кейкавуса; лепестки коснулись его глаз и он исцелился от глазной болезни, мучившей его! Прислушиваются и к моим стихам. Я смягчил души многих сильных мира сего. Я нашёл для них похвальные слова. Я посвящаю свои строки не одним лишь почитателям и последователям учения великого Мевляны, таким как Аламеддин Кайсар; но и многим сельджукским беям и даже монгольским начальникам, а также султанам и даже и супругам сельджукских и монгольских беев. Мою поэму «Рюбаб-наме» я посвятил монголу Олджайту-хану... Так земные властители покоряются власти таинственных слов, вдохновлённых Небом, вдохновлённых Аллахом!..

После этой своей беседы с шейхом Султаном Веледом Осман размышлял:

«Какие они странные, эти поэты и учёные люди! Отчего они так влекутся сердцами и душами своими к тем, кто воплощает в себе земную власть, такую простую и грубую?! Все эти учёные и поэты воображают, будто возможен их союз с властью земной! А я сам - эта земная власть. И я ещё не худший; я, быть может, даже и лучший, потому что я по молодости своей ещё мягок и любопытен ко всему на свете! А каким сделаюсь, когда возмужаю? Аллах ведает!.. Но я человек простой и останусь таковым. И на самом-то деле не нужны мне советчики из поэтов и учёных богословов, которые воображают себя большими правителями, нежели сами правители! Все они - большие охотники гордиться дружбой с сильными мира сего; а более всего любят показывать, что им дозволено якобы судить и бранить правителей! Экие мудрые глупцы, глупые мудрецы! Когда они перестают забавлять правителей, покровителей своих высоких щебетом своим, тогда правители приказывают попросту казнить их и ссылать в пустыню. И вот тогда-то все эти мудрецы и поэты поднимают отчаянный писк и называют своих былых покровителей «тиранами»! А сами-то прежде как добивались, домогались дружбы с этими сильными мира сего; как подносили им хвалебные стихи!.. Аллах! Чудные, причудливые люди!..»

В другой беседе Осман спрашивал Султана Веледа:

- Содержится ли некий таинственный смысл в ваших кружениях?

Но свои мысли о невозможности дружбы поэтов с сильными мира сего Осман не высказал Султану Веледу, подумав так:

«Всё же он не из тех, которые пресмыкаются у ног правителей. Он - иной!..»

Однако эти свои мысли Осман так и не додумал до конца...

- Да, - отвечал Султан Велед. - В наших кружениях содержится особый смысл, который я попытался растолковать в своём сочинении «Круговорот». Одежда, в которой кружатся, называется хырка. Во время кружения надобно правой рукой браться за ворот своей хырки, а левой - держать правую её полу на уровне пояса... Сначала все, скрестив руки, обходят трижды справа налево вокруг шейха и молятся вместе. И непременно один младший из всех дервишей-содружников молится рядом с самим шейхом. Место шейха относится к первой сфере - мертебе-и ула. А правая сторона от шейха - начало всего движения божественных истин. А в служении шейха Богу самой важной сферой является пятая сфера - человеческий мир, потому что в этом мире завершается нисхождение божественных истин. Поэтому левая от шейха сторона - это конец движения истин. Кружение соединяет начало движения истин и конечный мир нисхождения истин; соединяет сердца... А если ты не всё понял, не горюй! Люди всю свою жизнь готовы потратить на постижение всех этих таинств...

- Да, я не всё понял. Но кое-что понял и я!..

- Не всё постигается умом! В уме человеческом есть некая сухость. Поэтому многие высокие истины постигаются не умом, но чувством, через музыку... Я сам играю на рюбабе и уже учу игре на этом благородном инструменте и моего сына, маленького Арифа... Я играю и на сазе. В музыкальном звучании порою полнее и яснее всего выражается тождественность человеческой души во многих её составляющих самому Аллаху! Я сыграю тебе мою «Аджем пешреви»...

И послушав музыку, Осман сказал так:

- И вправду в мелодии, в прекрасном напеве легче постигается некое таинство. Но я не могу выразить своими словами то, что постигли мои чувства!.. Сыграй мне ещё музыку, придуманную, сочинённую тобой!..

- Я сыграю тебе «Ирак саз самаиси» - «Музыку для иракского саза»... Ирак — страна арабская, но это вовсе не так непременно надо знать для того, чтобы слушать музыку...

И Султан Велед играл Осману и пропел для него много стихов, положенных на прекрасную музыку...

- А ведь у нас, у тюрок, - Бог и Небо - одно - Тенри! - сказал Осман. - Бог - это Небо, Небо - это Бог!.. Тенри, Тангра, Тенгри... Тенри...