Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Нино усмехнулась:

- Вас послушать - так для нас двоих это увеселительная прогулка!

- Будущее покажет. Склонен думать, что пока лишь разминка перед основным развлечением.

- Вы о чём, простите?

- Настоящей большой войны в Персии не будет. Шах Кавад немолод, и серьёзно бороться за Армению и Лазику у него недостанет сил. Основные походы ждут нас впереди.

- Не пугайте меня, пожалуйста, - женщина поёжилась.

- И не думал пугать, поверьте. Я, наоборот, хотел вдохновить на поддержку мужа, где ни оказался бы он по желанию автократора - в Азии, Европе или Африке.

Нино отмахнулась:

- Ну вас, право! Никуда больше не поеду. Персии с меня будет вполне достаточно.

- Ох, не зарекайтесь. Аппетиты у василевса приличные. А кому же их удовлетворять, как не Лису?

Волны на Босфоре были немалые, но гребцы работали слаженно, и флотилия хоть не очень быстро, но уверенно продвигалась к Чёрному морю.

Иоанн из Каппадокии по традиции посетил императора ночью, ибо тот не спал до пяти утра. Должность Иоанна называлась «эпарх двора», но фактически мы назвали бы его премьер-министром, так как вся хозяйственная, административная жизнь Романии замыкалась на нём. Он, конечно же, подворовывал и из каждых трёх добытых в качестве налогов монет брал одну себе, и Юстиниан знал об этом, но смотрел сквозь пальцы на проделки приятеля - ради тех, первых двух монет. Для реформ и завоеваний требовались деньги. Колоссальные деньги. И Каппадокиец мог их доставать.

Иоанн был кругленьким пучеглазым человечком, лысоватым, несмотря на тридцать восемь своих лет, чрезвычайно подвижным и вечно потным; нижняя губа выдавалась вперёд, и поэтому злые языки называли его губошлёпом. Он умел работать, требовать с людей, вплоть до чрезвычайной жестокости, но умел и отдыхать - у себя в загородном дворце с молодыми рабынями и несметным количеством выпитого и съеденного; оргии порой продолжались сутками, но потом эпарх двора поднимался после сна с постели как ни в чём не бывало и с удвоенной энергией отдавался работе. И ещё он был страшно суеверен, обращал внимание на приметы, предсказания и держал при себе целый сонм гадалок. Так одна из них в состоянии транса пробормотала: «Через двадцать лет ты наденешь одежды Августа». Иоанн истолковал данное пророчество как своё возможное восшествие на престол и лелеял эту мечту с вожделением. Стать Иоанном I на константинопольском троне сделалось его тайным навязчивым желанием.

Он увидел Юстиниана сидящим за столом, сплошь заваленным свитками. Император ночью был без головного убора и в простой хламиде без позументов; то и дело обмакивая перо в чернильницу, что-то быстро писал по-гречески. У Каппадокийца это вызвало удивление:

- Вы по-гречески, а не на латыни, ваше величество?

Тот ответил не сразу, не желая прерывать мысль. Завершив фразу и поставив точку, поднял на товарища серые внимательные глаза.

- Что, прости, я не слышал? А, на греческом? Да, на греческом. Почему мы должны писать документы на латыни, если все в обиходе говорят по-гречески?

- Такова традиция. Юридические кодексы на латыни, медики пишут на латыни, мы считаем себя Романией, а Романия - это латынь.

- Я не вижу противоречия. Мы - Романия и останемся Романией до скончания века, ибо восстановим империю в прежних её границах. Правовые термины, медицинские термины на латыни и будут. Для учёных людей нормально, но простой константинополец нас не понимает. Он не понимает царских указов, дремлет во время литургий на латыни. Разве это правильно?

- Папа Римский с нашим патриархом будут против.

- Поворчат, поворчат, а потом согласятся. Я ведь исапостол - ты забыл? Выше Церкви, выше всех земных учреждений. Мне никто возражать не смеет.

Иоанн вздохнул:

- Я попробую.

Василевс рассмеялся, отшвырнул перо, заложил руки за голову, потянулся, выгибая затёкшую спину, и сказал:

- Ну, попробуй, попробуй, губошлёп.

Подчинённый проглотил прозвище и заговорил сдержанно:

- Снова о таможне. Ваше величество год назад распорядились упорядочить таможенный сбор - брать октаву со всех товаров, учредив таможни в основных гаванях - Иероне и Авидосе. Но торговцы в ответ на это подняли цены на товары. Из-за цен принялись роптать покупатели. Некоторые навикулярии - судовладельцы - в знак протеста обещают сжечь свои корабли. Может быть, ослабить таможенный гнёт?

Император нахмурился. Посмотрел на эпарха двора снизу вверх из-под сдвинутых сурово бровей:

- Отступить? Слабость показать? Никогда.

- Ваше величество, иногда тактически надо отступить, чтобы в результате выиграть стратегически. Для чего спотыкаться на ровном месте? В данном случае отступление не слабость, а разумный компромисс.

- Никогда, - повторил Юстиниан. - Всех, кто недоволен, будем карать безжалостно. Недоимщиков - в тюрьмы. Истязать, подвергать страшным наказаниям, пыткам, чтобы запугать остальных. Никаких послаблений никому. Слышишь, Иоанн? Вся империя - как один отлаженный механизм. По-армейски чётко, без разговоров.

Выходец из Каппадокии покачал головой:

- В идеале - да, но на практике такого не будет. Люди не гвардейцы, и заставить всех выполнять команды нельзя. Жизнь разнообразнее и сложнее… Уж кого-кого, а меня нельзя заподозрить в мягкости, я последнее отберу у налогоплательщика по закону; но и мне понятно: если перегнуть палку, то налогоплательщик либо помрёт (и тогда уже с него денег не возьмёшь), либо бросится на тебя с ножом (и тогда тебе, зарезанному, будет не до налогов). Надо соблюдать меру.

- Замолчи, глупец, или мы поссоримся, - холодно сказал самодержец. Помолчав, спросил: - Есть ещё вопросы? Или у тебя все?

- Нет, пока не все, - продолжал упрямиться Иоанн. - Жалобы идут на Трибониана.

Удивлённый монарх воскликнул:

- На Трибониана? Да какие же?

- Выступая на процессах в суде, зачастую топит невинных и, наоборот, оправдывает преступников. За большую мзду. Выгородит любого, если тот хорошо заплатит.

- Доказательства есть? Схвачен за руку?

- За руку не схвачен, ибо все боятся связываться с любимчиком василевса и главой «Комиссии десяти» - Corpus Juris Civilis. Но коль скоро будет ваша воля, то расследование учинить можно.

У Юстиниана снова потемнели глаза:

- Воли моей не будет. Доверяю Трибониану полностью. Как тебе, как, допустим, Велисарию или Нарсесу. И не допущу раздоров в наших рядах. Жалобщиков гнать. Непокорных - сечь. Понял или нет?

- Совершенно, ваше величество.

- Можешь быть свободен.

- У меня ещё одно маленькое дельце.

Самодержец фыркнул:

- Вот зануда, право! Никакого почтения к Божьему помазаннику. Говорят: ступай - а его не выгонишь!

- Маленькое дельце, но важное.

- Ладно, так и быть. Доложи.