Михаил Казовский - Топот бронзового коня

Самое начало похода омрачилось двумя прискорбными случаями.

При отсутствии ветра задержались в проливе Дарданеллы и сошли на берег, чтобы размяться. Три наёмника-гунна, перепив вина, начали ругаться друг с другом, в результате чего двое убили третьего. Велисарий, узнав об этом, распорядился предать обоих виновных страшной смерти - посадить на кол. Выступив затем перед армией, он сказал, что такая участь будет ожидать каждого, кто нарушит дисциплину на марше и поднимет руку на своих товарищей по оружию.

А вторая история выглядела ещё хуже. Иоанн Каппадокиец, занимавшийся снабжением экспедиции, в том числе и продовольствием, экономя, по обыкновению, на чём бы то ни было, повелел печь лепёшки в дорогу ускоренным способом. В результате они, плохо пропечённые, здорово подгнили, и солдаты, питавшиеся ими, начали травиться. В общей сложности умерли едва ли не пол тысячи человек. Велисарий приказал уничтожить все запасы дрянного хлеба и на собственные деньги закупил свежую муку.

На Пелопоннесе взяли подкрепление, табуны императора, обогнули Элладу и от острова Закинфа до Сицилии плыли шестнадцать дней. Всю вторую неделю мучились от жажды: в бочках стухла пресная вода. Лишь у Велисария не было в питье недостатка, так как Антонина сберегла воду, предварительно разлив её по стеклянным бутылям, а затем закопав в песок в трюме. Командир выдавал спасительную влагу небольшими порциями, чтобы только спасти людей от реальной гибели.

Бросили якорь несколько южнее города Мессины - рядом с вулканом Этна. Он стоял, потухший, мирный, в буйной зелени своих склонов, и стада коров паслись у его подошвы. Тишина стояла райская, хрустальная, первозданная, лишь по вечерам в траве звенели цикады.

Велисарий, пригласив к себе верного Прокопия, угостил его вином и сказал:

- Вот что, дорогой, я хочу с тобой обсудить. Надо мне послать человека в Сиракузы. С поручением закупить для армии продовольствие, а на самом деле разведать, где находится Года, захвативший власть на Сицилии и других островах, и какие новости поступают из Африки, как там Гелимер? Кто бы мог с этим поручением справиться?

Холостяк-историк мало изменился за последние годы - был такой же крепкий, основательный мужчина средних лет, чуточку сутулый, мало полысевший; только косоглазие портило его внешность, впрочем, не особенно. Промокнул вино на губах полотняной салфеткой и ответил просто:

- Я, пожалуй, справлюсь.

Командир не выразил удивления, так как и рассчитывал на подобное заявление. Лишь спросил заботливо:

- Не боишься, нет? Можно отказаться.

- А чего опасного? Поскачу я как обычный торговец, мирный человек, безоружный. Потолкаюсь на рынке, посижу в кабачках и послушаю, чем живёт народ. Что-нибудь узнаю, наверное. - Помолчал и добавил: - Я не просто историограф, но и непосредственный участник событий. Разве не прекрасно - самому подталкивать телегу истории, а затем отражать это на пергаменте?

Велисарий заметил:

- Лишь бы не попасть под её колеса.

- Бог захочет - не попаду.

Но, конечно, больше чем полночи потом не спал, всё обдумывал разные детали предстоящего путешествия. Выбрал тогу попроще, без особой дорогой вышивки, чтоб сойти за небогача, и сандалии надел с пробковой подошвой, приторочил суму к седлу и вскочил на лошадь. Помахал рукой Лису. Тот сказал напутственно:

- С Богом, дорогой. Жду тебя через пару дней. Дольше мы задерживаться не можем.

- Послезавтра буду. Коли не убьют, - и, ударив пятками в бока рысака, поскакал на юг, вдоль морского берега.

Стены древних Сиракуз показались перед ним только к вечеру. В стародавние времена здесь располагалась греческая колония (тут родился знаменитый учёный Архимед), а затем, вместе со всей Сицилией, город завоевали римляне. И теперь он подчинялся вандалам.

При ближайшем рассмотрении стены действительно оказались старыми, полуразвалившимися, сильно поросшими мхом и некрепкими деревцами. Было видно: кладку не подновляли лет, наверное, пятьдесят как минимум. «Это хорошо, - рассудил Прокопий, - коль придётся воевать с Годой, Велисарию будет легче взять».

На воротах заплатил пошлину, и никто его не спросил, кто же он такой и зачем приехал (да, в Константинополе после «Ники» было с посещением города много строже). Проскакав по улице Дионисия Великого, он в конце концов оказался в торговых рядах на центральном форуме. Продавцы убирали товары - становилось уже темно, да и покупатели расходились. Спешившись, Прокопий разыскал постоялый двор, уплатил хозяину за ночлег и, поставив своего жеребца под навес, двинулся в харчевню, собираясь поесть. Здесь народу было полно - торгаши с рынка, оборванцы, приезжие и беспутные девки - все они смеялись, гомонили, ели и пили, обнимались и спорили. Пахло жареной птицей, луком, потом и дешёвым спиртным. Оглядевшись по сторонам, наш историк отыскал свободное место в уголке возле очага - хоть и жаркое от огня, но зато укромное - заказал цыплёнка, зелень и кувшинчик вина. Не успел расслабленно вытянуть ноги под столом, как услышал над собой удивлённый возглас:

- Кир Прокопий, кого я вижу!

Ойкнул про себя и поднял глаза: перед ним стоял толстый человечек с неестественно красными щеками и заплывшими жиром глазками.

- Боже мой, Игнатий, ты ли это? - изумился учёный.

- Точно так, точно так, рад, что вы узнали меня. Можно мне присесть?

- Да, садись, конечно. Вот не ожидал! Ну-ка расскажи, как тебя сюда занесло?

Этот самый Игнатий около десяти лет назад обучался юриспруденции в Октагоне, где Прокопий преподавал, и за неуспеваемость был отчислен, подвизался управляющим в доме одного из аристократов, а затем куда-то исчез - видимо, уехал из Константинополя. Значит, не пропал, а искал своё счастье в дальних странах.

Выпили за встречу, и студент-лентяй с удовольствием поведал свою историю - как он соблазнил дочь хозяина, у которого служил управляющим, как она понесла от него ребёнка, как отец заставил их пожениться, но простить не простил и услал с глаз долой - на Сицилию, чтобы зять управлял его угодьями с виноградниками; здесь они семьёй теперь и живут уже более семи лет.

- Мне о большем и мечтать трудно, - говорил Игнатий. - Дом прекрасный, нет ни в чём нужды, ни в еде, ни в одежде. Замечательная природа, воздух, море, реки и горы. Необременительная работа, я крестьянам плачу как следует, и они не ропщут, трудятся исправно. Верная жена и славная дочка - никаких забот.

- Что ж тебя тогда толкает на постоялый двор - в общество купцов и гетер? - спрашивал учитель.

Тот смеялся игриво, и глаза его превращались в щёлочки:

- Деловые контакты, кир Прокопий, деловые контакты. Заключаем сделки на осень: кто, куда и сколько повезёт бочек нашего вина. Заодно и шалим немножко… Чтоб не закоснеть окончательно в этой глухомани…