Владимир Малик - Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Рута всхлипнула.

— Я и сегодня, если б имела силы, домой устремилась. Пусть у меня там ни кола ни двора — лишь бы на родную землю! Да если бы ещё и с Овлуром, сыночком моим единственным… А без него — нет! Без него мне смерть! Хотя и так она не за горами. Доконает меня Трат, ох, доконает, будь он неладен! Но надо сейчас думу думать…

Настя обняла её, и они вместе заплакали.

На три послания князя Игоря, где он просил помириться с сыном Владимиром, Ярослав отвечал коротко и сухо: «Нет!» Игорь досадовал, негодовал, Владимир всё больше грустил, а княгиня Ярославна лила слезы, жалела брата. После третьего сурового ответа Игорю не оставалось ничего иного, как с женой и детьми отправиться на поклон к тестю.

И вот перед ними Галич — столица могущественной Галицкой земли. Издали сияют золотом кресты на куполах Успенского собора, построенного Ярославом. Высоко поднимаются в небо на высокой горе валы и заборола детинца. Гудят колокола, их сладостно-тревожные звуки будоражат Душу.

Как-то ещё примет князь Ярослав? Не откажет ли в приюте?

Вот уже миновали шумливое Подгородье с его кузнями, мельницами, мастерскими кожевников, маслобойнями, сукновальнями, зброярнями, с его небольшими хатенками и полуземлянками, с кривыми улочками, на которых полно было кур, гусей, уток и свиней на выгонах, шныряли бродячие собаки и облезлые кошки. Прогрохотав по деревянному мосту через Лукву, обоз князя Новгород-Северского проехал мимо боярских и монастырских усадеб, огороженных такими крепкими заборолами, словно это были княжеские городки, а затем поднялся по узкой дороге на высокий холм и через каменные ворота въехал, наконец, в детинец.

Обоз сопровождали дружинники Ярослава, посланные галицким князем навстречу гостям.

Перед Успенским собором — небольшая группа бояр да самых богатых и влиятельных горожан, которые вышли встречать дочь и зятя своего князя. На паперти одиноко стоял Ярослав. Седой, исхудалый, сгорбленный. Горе не обошло и его стороной.

Ярославна соскочила с возка, опрометью бросилась к нему.

— Отче! Княже! — зарыдав упала ему на грудь.

Они не виделись несколько лет и теперь долго стояли, обнимаясь. Ярослав был твёрдым, суровым человеком, но по его щеке покатилась слеза.

Подошёл Игорь. Поцеловался с тестем. Ярослав пристально посмотрел молодому князю в глаза.

— Чего приехал? Небось за Владимира просить?

— И за Владимира тоже, — с ударением ответил Игорь, выдерживая пронизывающий взгляд галицкого князя.

— Ничего не выйдет! — решительно отрезал Ярослав, проведя указательным пальцем по золотому ожерелью, будто оно мешало ему дышать. — И не проси!

— Родимый мой, об этом, будет твоя воля, потом поговорим, — вмешалась Ярославна. — А сейчас полюбуйся на внуков!..

Из открытого возка друг за другом слезли дети, с любопытством и опаской оглядываясь вокруг, исподлобья бросая взгляды на бояр, на старого бородатого князя, о котором няня успела шепнуть, что это их дедушка.

Дети подошли к Ярославу, и няня поставила их перед ним рядочком, по росту. Одни были темнее — в Игоря, другие — русые, как мать, но Ярослав сразу, едва глянул на них, подумал, что у каждого есть что-то от него.

— Твои внуки, отче, — Ярославна вытерла слезы, улыбнулась, увидев, как заворожённо смотрят дети на деда, и начала перечислять: — Это Олег, а то Святослав, рядом Роман, за ним Ростислав, а вот и Ольга… Ну, а самый старший, Владимир, дома остался, княжит в Путивле, охраняет Северскую землю, пока мы будем здесь…

Лицо Ярослава прояснилось, резкие морщины на лбу разошлись. Он вдруг почувствовал в сердце что-то такое, чего никогда не ощущал и даже сейчас осознать не смог. Ни дочка Ефросиния, ни сын Владимир, ни второй сын Олег, или Настасьич, как его прозвали в Галиче по имени матери, никогда не вызывали у него такого сильного чувства, как эти маленькие смешные человечки, его внуки. В этом чувстве совмещались сразу и любовь, и нежность, и страх за их будущее, и гордость, и радость оттого, что в них было что-то твоё, что останется на свете после тебя, когда ты отойдёшь в небытие.

Он знал от других, и не раз приходилось слышать такое, что деды и бабки любят внуков сильнее, чем любили своих детей. Почему так — никто не знает. Может, потому, что когда были дети, родители тоже были моложе, а постарев стали понимать — вот они, внуки, продолжат твою жизнь, твой род?

Но как бы там ни было, а он вдруг сейчас убедился в правильности того, о чём говорили люди. Перед ним стояли маленькие настороженные человечки, которые наивно и немного испуганно, но с нескрываемым любопытством разглядывали его, своего деда, как какое-то сказочное существо иль невиданное чудо.

Он радостно улыбнулся, присел и начал по очереди обнимать и целовать внуков, а меньшенькую, Ольгу, поднял, прижал к себе и она совсем без страха охватила ручонками его шею и громко засмеялась: пушистая борода деда так приятно щекотала…

— Кровиночки мои, — прошептал Ярослав, потом громко сказал: — Пошли со мною в хоромы! Так светло и радостно там будет сегодня у старого одинокого князя! Да и вы все в дороге притомились…

Неделя пролетела как один час. В честь дочки и зятя, князя Новгород-Северского, Ярослав каждый день устраивал ловы на лисиц, кабанов, медведей, а вечерами в его каменной гриднице, отделанной фресками и глазурованной плиткой, лилось рекой вино, играли гусли, гремели бубны, звенели цимбалы, заливались рожки и свирели, гости уставали от обилия блюд. Ни Игорь, ни Ярославна не могли выбрать удобный момент, чтобы поговорить наедине с отцом о княжиче Владимире. Казалось, Ярослав нарочно всё устраивает так, чтобы такой возможности не выпало.

Заканчивался октябрь, наступал ноябрь. Пора уже отправляться в обратный путь. И тогда Игорь, который никогда не отличался нерешительностью, пошёл напролом.

— Княже, завтра или послезавтра, если не испортится погода, нам надо отправляться домой, — сказал он утром, когда Ярослав только вышел к общему завтраку. — А мы так и не поговорили с тобой обо всем, что нас волнует. Сегодня, княже, мы с княгиней ни на ловы не поедем, ни на пир не придём. Устали мы от всего этого да и поговорить с тобою хотим!

Ярослав утопил пронизывающий взгляд своих потускневших, выцветших зеленовато-серых глаз в молодых глазах Игоря, в которых счастливо соединилась небесная голубизна глаз матери-новгородки и темнота звёздного неба прекрасно диковатых глаз бабки-половчанки, жены князя Олега. Подумал, пожевал сухими губами, сказал кратко:

— Как князь и княгиня того пожелают… Я велю к обеду стол накрыть на троих.

Обедали в небольшой хоромине, смежной со спальней князя Ярослава. Стрельчатые окна с оловянными рамами, в которые были вправлены прозрачные стекла, выходили на юг, и осеннее солнце щедро заливало всё помещение тёплыми лучами.