Арие Бен-Цель - Очень узкий мост

После возвращения из Германии Алекс и его мама много рассказывали Кфиру о том, как там было, об отношении, условиях и обо всем прочем. Чувствовалось, что перемена обстановки была им на пользу.

Вскоре Алекс вновь попал в больницу. Опять были операции. Как небольшие, так и более сложные. В очередной раз попав в реабилитационный центр, он уже не ходил. Его вывозили в инвалидном кресле во двор. Во время одного из последних визитов к нему, когда он еще четко все осознавал, Кфир пытался вызвать у него какой-то интерес. Получилось так, что они втроем – Алекс, его отец и Кфир – сидели в больничном саду. Отец Алекса, обычно очень молчаливый, на этот раз начал рассказывать о своих приключениях во время Второй мировой войны, когда служил в Латвийской дивизии. Почувствовав живой интерес слушателей, он рассказал еще много чего интересного. Оказалось, что его прадед был кантонистом [45]во время одной из Русско-Турецких войн во второй половине 19-го века и служил в дивизии знаменитого генерала Скобелева.

Услышав столько интересного, Кфир сказал, что непростительно, когда такая информация все еще не обработана и никак не зафиксирована. Он предложил Алексу создать какой-то систематический план и собрать информацию. Записать все воспоминания в соответствующем порядке на магнитофонную ленту с тем, чтобы в дальнейшем как-нибудь обработать. Предложение Алексу провести серию интервью с отцом, а затем напечатать эти воспоминания, по-видимому, было воспринято с сомнением. И, тем не менее, на последующих встречах они еще не раз обсуждали эту тему. Увы, к сожалению, этой идее не было суждено реализоваться. Алекс слабел, и ему уже было не до того.

Кфир продолжал приезжать, но гораздо реже, чем прежде. Иногда в течение всего визита они почти не разговаривали, и Кфир очень неловко себя чувствовал. Со временем, перед очередным приездом он стал созваниваться с мамой Алекса, чтобы спросить, удобно ли им, чтобы он приехал. Алекс настолько ослаб, что почти все время спал, и у Кфира было чувство, что любой визит его еще больше утомляет. Мама Алекса, однако, всегда поощряла приезды Кфира.

Алекс таял на глазах, и все это сопровождалось неимоверными страданиями. По-видимому, его постоянная сонливость была результатом использования болеутоляющих средств. Однако Кфира не покидала надежда. Хотелось надеяться на какое-то чудо.

Как-то в январе, в воскресение, Кфиру позвонила мама Алекса и сдержанным голосом сказала, что если он хочет успеть попрощаться с Алексом, то стоит подъехать сегодня. Кфир был ошарашен и, наверное, даже по-своему возмущен. Как? Этого не может быть! Однако мог ли он спорить…

Кфир приехал к нему на следующее утро и просидел у него где-то с полчаса. Алекс был в бессознательном состоянии. Часто поворачиваясь к Кфиру, он смотрел на него невидящими глазами. Трудно передать ощущение во время этого последнего визита. Перед уходом он как всегда сказал Алексу:

– До следующего раза, старина… – в горле у него стоял ком, и он был рад выйти на улицу.

На следующее утро опять позвонила мама Алекса и сдержанно сказала, что она на такси едет в больницу. Обещала позвонить оттуда. Примерно через час она действительно позвонила и сообщила о том, чего можно было ожидать, но не хотелось признавать…

Так не стало Алекса. Вместе они прошли суровую школу Грузии в качестве дипломатов в 1993-94 годах. Оставались друзьями и после того, когда каждый в свое время вернулся домой, в нормальные условия и пошел дальше своей дорогой.

Алекс был интеллектуалом с энциклопедической эрудицией. Кфир был рад считать его другом. Его преждевременный уход долго был ощутим.

Дима приехал один. Непонятно, что не позволило Боре приехать, возможно, неловкость создавшейся ситуации была одной из причин и, по-видимому, не последней из них. После несдержанной выходки Димы по телефону все на поверхности успокоилось, и отношения вошли в фазу натянуто-корректных.

Слегка развалившись на стуле, с отсутствующим выражением лица и безразличием в голосе Дима спросил «Чего вы хотите?» – всем своим видом демонстрируя, что он не намерен вступать в споры о том, что кому принадлежит и что кому положено. Он явно выставлял себя жертвой шантажа. Так этот тонкий психолог пытался воздействовать на Женю и Кфира, чтобы выбить для себя более выгодные условия.

Поле противодействия, выбранное противником, не устраивало Кфира и Женю. Оговаривать условия нужно было исходя из необходимости поддерживать жизнеспособность системы на время переходного периода. Неплохо подготовившись к этой встрече, Кфир с Женей объяснили Диме, что перевод системы в Одессу, вместе с передачей информации, в данный момент приведет к ее полному сбою с последующей парализацией. Объясняя в мельчайших деталях все нюансы, Кфир дал Диме понять, что при всех его аналитических способностях, уме и понимании дела, тот многого не учел. Не меняя отсутствующего выражения лица и смотря куда-то мимо, Дима внимательно слушал.

«Хорошо! – Сказал он после длительного молчания. – Я все понял! Я поговорю с Борей, и тогда продолжим».

Продолжая разыгрывать из себя жертву, он был вынужден отступить, чтобы получить время на размышление. Было понятно, что он согласен с услышанными доводами, а это одновременно являлось и осознанием собственной ошибки, признать которую было выше его сил. Гениальность, как известно, неизлечима.

Представленная картина говорила о том, что переговоры должны вестись не только о системе и прилагающейся к ней информации, а также о работе, благодаря которой переходный период должен был стать наименее болезненным.

Дима вернулся на следующий день. Он уже не смотрел в сторону, когда разговаривал. Тон его тоже стал обычным. Оговорив все условия, они стали разрабатывать этапы передачи, параллельно занимаясь текущими делами. Дима не гнушался задавать вопросы на темы, которые не касались непосредственных дел, а также и того к чему Кфир с Женей больше не имели доступа. По-видимому, он считал, что в результате соглашения ему полагаются и кое-какие бонусы, на которые Женя не мелочился.

Переходный период был рассчитан на несколько месяцев, в течение которых один из сотрудников Одесского офиса должен был приехать в Тель-Авив на период обучения. Через некоторое время Кфиру предстояло провести в Одессе неделю с тем, чтобы проинспектировать адаптацию системы. Затем в течение нескольких месяцев Кфир с Женей должны были работать в качестве консультантов.

Достигнутое соглашение давало Кфиру с Женей возможность работать еще несколько месяцев. За это время они должны были решить, как жить дальше. Смогут ли они продолжить работать или нет – оставалось непонятным. Аренда на помещение заканчивалась примерно к тому же времени, когда они должны были завершить работу с Димой. Несмотря ни на что, Дима хотел прекратить оплачивать аренду моментально, в этот пункт тоже была внесена ясность. Дима молчал, хотя вряд ли это было знаком согласия. Обсуждение темы аренды лишь обострило ситуацию. Естественно, Жене с Кфиром нужно было найти какое-нибудь маленькое и скромное помещение. Еще не видя никаких доходов, уже были видны расходы. Будущее вновь выглядело очень туманным.