Александр Дейч - Гарри из Дюссельдорфа

— Вы с нами, дорогой Гейне, — возразил Маркс, — всегда с нами! Ваша сатира служит общему делу, и многое, что вы написали теперь, я знаю наизусть.

Еще долго сидел Маркс у постели больного друга и рассказывал не только о событиях революции 1848 года, но и о перспективах будущего. Несмотря на то что прусское правительство выслало Маркса за пределы родины, он и здесь, в Париже, не прекращал революционной деятельности. Он ждал, что французские, рабочие поднимут восстание против буржуазного правительства Луи Бонапарта, и готовился принять непосредственное участие в боях. Он надеялся, что Франция сможет поднять за собой всю Европу.

В Южной Германии тем временем еще шли революционные бои. Рабочие отряды, возглавляемые Энгельсом, во второй половине июня столкнулись с прусскими войсками. В ожесточенных боях Энгельс обнаружил беззаветную отвагу и презрение к опасности. Его стратегические планы отличались смелостью и знанием военного дела. Но силы были неравные. Плохо вооруженные рабочие не могли долго держаться против многочисленной и хорошо снабженной прусской армии. Энгельс одним из последних перешел швейцарскую границу.

Целый месяц длилась эта борьба, и Маркс, часто посещая Гейне, приносил ему свежие новости — то радостные, то печальные — о последних вспышках революционного восстания. Быть может, никто из парижских друзей Маркса не воспринимал так живо и взволнованно боевые дела июньских и июльских дней 1849 года, как Гейне. И Маркс в это бурное, беспокойное время хоть на мгновение отдыхал у постели умного и отзывчивого друга. Иногда Марксу приходилось утешать поэта, когда тот впадал в отчаяние и не верил в торжество дела, которому посвятил свою жизнь. В такие минуты Маркс спокойно и терпеливо объяснял Гейне, в чем он заблуждался. А когда разговор заходил о будущем, о неминуемой победе рабочего класса, у Гейне порой возникали сомнения, смогут ли победители построить новую культуру взамен старой.

— Я боюсь, — сказал как-то Гейне Марксу, — что придут люди будущего и вырубят олеандровые рощи поэзии, а вместо них посадят полезный для всех картофель.

— Ваши страхи неосновательны, — ответил ему Маркс. — При социализме новое общество будет особенно чутко к поэтам, художникам, музыкантам, и они обретут настоящую свободу творчества. Они не будут зависеть от издателей и предпринимателей, как вы, дорогой Гейне, от своего Кампе.

Гейне иронически улыбнулся.

— Хорошо, если бы все это было так, как вы говорите. А что, если бакалейный торговец будущего станет делать пакетики из моей «Книги песен» и насыпать туда кофе или нюхательный табак для старушек будущего?

Маркс громко засмеялся. Но Гейне поспешно перебил его:

— Пусть будет даже так!.. Но пусть этой ценой погибнет мир, где угнетают невинность и где человек эксплуатирует человека!.. — И Гейне закончил совсем серьезно: — Я, должно быть, скоро умру, но моей последней мыслью будет радость, что коммунизм уничтожит дотла царство националистов. Он не пришибет их палицей, как богатырь, а просто раздавит пятой, как давят гадину…

Неожиданно Маркс привел к Гейне поэта Георга Веерта. Этот высокий, молодой человек, с большим, открытым лбом и густыми бакенами, очень понравился Гейне. Его стихотворения в народном духе, почти всегда проникнутые политической мыслью, давно интересовали Гейне. Он их знал по «Новой Рейнской газете», в редакции которой состоял Веерт. И Маркс с похвалой отзывался о скромном и талантливом поэте, считая его подлинным певцом пролетариата. При первой встрече с Веертом Гейне сказал ему:

— Я очень рад, что нам довелось встретиться.

На это Веерт ответил:

— Но мы с вами уже встретились два года назад.

Гейне недоумевал, но Веерт тут же объяснил свою шутку. Он показал сборник стихотворений, изданных в Германии в 1847 году. Там вслед за «Силезскими ткачами» Гейне было напечатано стихотворение Веерта «Сидели они под ивой». Молодой поэт изобразил английских ткачей, мирно пировавших в сельском кабачке под ивой. Но вдруг до них дошла весть о восстании силезских ткачей, и сердца английских рабочих прониклись чувством солидарности:

Гейне понравилось стихотворение Веерта. Он сказал:

— Милый Веерт, вы продолжили мою мысль и показали, что мировая солидарность рабочих приведет к их общей победе. Жаль, что я не дождусь этого…

Но Веерт живо возразил на эти печальные слова:

— Другие люди старятся с годами, а вы молодеете. Я допускаю, что смерть приходила за вами, но вы на нее посмотрели с таким юношеским пылом, что она отшатнулась от вас, и ее коса застыла в воздухе.

Гейне засмеялся:

— У вас есть фантазия, мой друг, а это самое важное для поэта. Позвольте благословить вас на тяжелый путь!

Недолго пришлось Веерту бывать у Гейне. В июльские дни он сражался на парижских баррикадах вместе с рабочими, а когда восстание было залито кровью, Веерту пришлось бежать. Бельгия, Голландия, снова Германия, затем Англия — вот вехи странствий поэта-революционера, преждевременно погибшего в Вест-Индии в один год с Гейне. И для Маркса Париж оказался временным пристанищем. Двадцать четвертого августа 1849 года, после предписания французского правительства о высылке Маркса в болотистую местность Бретани, он эмигрировал в Лондон. Перед отъездом, когда Маркс пришел попрощаться с Гейне, поэт достал из-под подушки последний номер «Новой Рейнской газеты»:

— Вы знаете, что школьники кладут под голову учебники на ночь, чтобы лучше запомнить уроки. Так и я держу у изголовья ваш красный прощальный номер газеты, чтобы в моей голове крепко держались уроки революции..

Небольшая комнатка с одним окном, завешенным плотной шторой. Постель, составленная из шести тюфяков, прижата к стене и загорожена зеленой испанской ширмой. В углу столик, за которым сидит секретарь Гейне Карл Гиллебранд. Это молодой человек, глубоко преданный поэту-, исполняющий обязанности секретаря, чтеца, переписчика.

Сам Гейне лежит с закрытыми глазами, худой, как скелет. Руки движутся только до локтя; его красивые пальцы стали прозрачными.

Уже несколько лет он все в том же положении… Но сила творческого духа поразительна. Гейне работает много часов в день, если только его не мучают боли. Приходится диктовать секретарю — Гейне научился это делать. Он диктует стихи и прозу, либретто для балета «Богиня Диана» и «Доктор Фауст», статьи о немецкой народной мифологии — «Боги в изгнании» и «Духи стихий», приводит в порядок свои политические корреспонденции, чтобы издать их в одной книге под заглавием «Лютеция» (древнее название Парижа). Гейне диктует глухим, ровным голосом. Гиллебранд пишет, не переспрашивая: