Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

– Всё понятно, – резюмировал следователь. – Забирайте ваши валенки. Можете их даже продать, но не дороже государственной цены – 130 рублей.

Я взял валенки и сказал:

– Спасибо, что подсказали их стоимость.

Думаю, большую роль в благополучном исходе моего дела сыграла Нина Петровна. Я так и сказал Володе.

– Может, в милиции работает кто-то из её бывших учеников, – предположил он. Я согласился, что это вполне возможно.

Валенки я принёс в общежитие, пытаться продавать их на рынке больше не стал. А через неделю к нам приехал знакомый Володи из деревни – молодой парень. Ему как раз нужны были валенки, и он не торгуясь купил мои за 250 рублей.

А вот учительница по литературе вдруг в одночасье изменила мнение обо мне, стала считать меня «плохим парнем» и исправила уже выставленную оценку за вторую четверть на тройку.

Как всегда, особенно плохо у меня обстояло дело с немецким языком. Учительница однажды сказала: «Какое у вас ужасное произношение!»

Ещё возникло затруднение с тригонометрией, но заняться ей вплотную я почему-то не хотел. Наш учитель, пожилой мужчина, часто давал нам контрольные работы. Обычно он писал на доске два варианта контрольной, а потом сидел весь урок, наблюдая за нами. Моим соседом по парте был Андрей, молодой рыжеватый парень лет двадцати, «щёлкавший» математику как семечки. Он быстро решал свой вариант, а потом на отдельном листочке и мой. Затем он незаметно передвигал эту бумажку ко мне. Я сравнивал своё решение с его, исправлял ошибки, а что не успел к тому времени решить – просто списывал. Так он меня тянул, и я беззастенчиво пользовался его услугами. Познания в математике у меня не повышались, хотя за контрольные я регулярно получал пятёрки.

А я Андрею «помогал» с русским языком, когда мы писали диктанты, изложения и сочинения. Иностранный язык в нашей школе изучали только один – немецкий, а Андрей раньше учил французский, поэтому на уроках иностранного языка в школе не появлялся.

Ещё во время последних экзаменов в школе машинистов в Свердловске я встретился с Тамарой в вестибюле общежития. Уже прошёл год с той памятной совместной поездки в Москву, где мы сблизились.

Мы тут же сели рядом на стулья и поговорили, как старые друзья. После окончания учёбы она была направлена на работу в Управление Свердловской железной дороги, а жила по-прежнему в нашем общежитии. Я пригляделся к ней повнимательнее и заметил, что у неё от уголков глаз расходятся к вискам мелкие морщинки. Почему-то это мне запомнилось. Видимо, молодые люди старше двадцати пяти лет начинают более придирчиво относиться к своим потенциальным спутницам жизни (если, конечно, они не влюбились по уши, когда даже недостаток кажется достоинством).

Как только в Асбесте я стал жить в новом общежитии, первым делом написал письмо Тамаре. Мы с ней переписывались до начала моих неприятностей с милицией. В это время мне было как-то нехорошо, я был не в себе из-за внезапно свалившихся событий. Был угрюм, мрачен, излишне резок с товарищами. Кажется, это называется депрессией. И тут я получил от Тамары письмо с приглашением на торжественный вечер в Управление железной дороги. А у меня на этот день на руках была повестка в милицию. Не знаю, что на меня нашло, но я совершил, мягко говоря, грубую бестактность, когда вместо благодарности за приглашение я сгоряча крупными буквами написал «Долой вашу любовь!»

Наверное, я её очень обидел, и она перестала мне писать. На этом наш роман с Тамарой был закончен.

Я потихоньку осваивался с новыми жизненными реалиями. Общения с противоположным полом не искал, но один мой однокурсник вдруг решил восполнить этот пробел. Юрий Крылов учился в школе машинистов в параллельной группе, и раньше мы с ним практически не общались. А тут он заявился в общежитие и пообещал познакомить меня с молодой женщиной, приятельницей и коллегой его жены. Они обе работали в ОРСе – отделе рабочего снабжения. Конечно, себя они снабжали лучше, чем рабочих, но это прямо к делу не относится. Мы с Юрой беседовали в комнате, а его жена ждала в коридоре, разговаривая там с дежурной по общежитию.

Я не был женоненавистником и согласился пойти с ними хотя бы ради любопытства. Меня привели в центр города, и мы зашли в шикарную квартиру, где всё блестело чистотой и роскошью. Хозяйка, русоволосая женщина не первой молодости, ничем особенным не выделялась. Как сказал бы мой знакомый Пенженин: «Она была средней страшности».

А за столом сидел красивенький мальчик трёх-четырёх лет; чёрненькие глаза, не мигая прямо смотрели на меня с умным выражением. Остальных гостей он, вероятно, знал, лишь я для него был новенький. Мне стало как-то неуютно, и я предложил пойти в кино. Все согласились. Не знаю, с кем остался мальчик, но мы пошли вчетвером. Посмотрели кинофильм; с протеже Крылова я перебросился несколькими ничего не значащими фразами. Проводили её втроём до подъезда.

Думаю, всем стало ясно, что мне она не приглянулась. Больше Крылов со мной не общался, да и встречались мы с ним редко.

Последний день года у меня выпал на выходной. Как же встретить 1959-й год? Даже мой сосед по комнате был на работе – производство наше не останавливали ни в какие праздники. Мне стало как-то грустно. Вечером я надел лучшую свою одежду и пошёл прогуляться в сторону дворца культуры. А там афиша: «21:00. Новогодний праздничный концерт. Танцы». Вот это мне подходит. Взял билет, прошёл на второй этаж, занял своё место в кинозале.

После концерта в зале первого этажа начались танцы. Я не стал сразу туда спускаться, остался на втором, чтобы посмотреть на танцующих «с балкона». Вдруг в танцзале увидел знакомое лицо – девушку, которая в нашей смене работала стрелочницей. Она была в компании другой девушки и молодого человека. Они пока не танцевали, стояли, весело о чём-то беседуя. Я спустился вниз, поздоровался с компанией.

– Извините, может, помешал? – осведомился я.

– Нет, у нас как раз до пары не хватало, – сказал юноша.

– Коли так, давайте знакомиться.

Только тут я узнал, что девушку-стрелочницу зовут Катей. Она была небольшого роста, полненькая, в меру темноволосая, симпатичная хохотушка. Ей всё казалось весёлым, с её губ не спадала улыбка. Друзья Кати оказались недавними молодожёнами. Я пригласил Катю на танец.

Танцевала она легко и непринуждённо. В танцзале мы пробыли более часа. А потом решили вчетвером встретить Новый год. Зашли в буфет дворца, купили всё необходимое для небольшого застолья. Нас пригласили к себе молодожёны, жившие недалеко.

Их жилище не отличалось простором и уютом, было сразу видно, что они живут здесь недавно. Быстро собрали на стол. Налили шампанского и стали ждать сигнала точного времени. Праздник встретили хорошо и весело. Хозяева предложили нам поспать у них до утра. Мы согласились, но у них была лишь одна кровать, поэтому нам постелили на полу. Мне совершенно не хотелось спать (а вам бы захотелось, когда рядом лежит «зовущее» к себе прекрасное существо?). Но я не стал давать волю чувствам. Когда утром хозяева поинтересовались, как нам спалось, я ответил, что нормально. А Катя, загадочно улыбаясь, пожаловалась: