Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Электровоз дёрнулся, но с места не тронулся – сработала защита от перегрузки. Я кинулся к дверям, но там уже никого не было. Открыв дверь, увидел удалявшегося от электровоза человека. Он сделал своё дело, разбудил заснувшего на рабочем месте наглеца. У входного светофора стоял его поезд, ожидая, когда я освобожу ему путь. Только в этот момент я начал осознавать, что натворил, позволив себе «немного отдохнуть». Тормозной кран по-прежнему находился в положении экстренного торможения. Я его перевёл в отпускное, а затем в поездное положение. Рукоятка контроллера находилась на последней позиции, горела аварийная лампочка. Я сбросил на ноль рукоятку контроллера, восстановил защиту и поехал под разгрузку.

Этот случай произошёл в первые месяцы моей работы в Асбесте. Будучи научен горьким опытом, я больше не позволял себе расслабляться на работе. При вынужденной стоянке делал физические упражнения или читал. Стал хоть немного отдыхать перед ночной сменой. И – вот уж чем не могу гордиться – начал курить «Беломор».

Очередная нештатная ситуация произошла как всегда неожиданно. Я работал в вечернюю смену с шестнадцати до двадцати четырёх часов, вёз пустую породу на отвал. Уже стемнело, когда я подъезжал к станции Майская. Мне горел зелёный, и я ехал, не снижая скорости. У выходного светофора в этот момент остановился порожняк, ехавший с отвала. Вдруг из-за остановившегося локомотива вышел человек и, не глядя по сторонам, шагнул на мой путь. Я резко затормозил и подал звуковой сигнал, но тут же до меня дошло, что это бесполезно. Человек исчез из моего поля зрения. Попал он под колёса или был сбит локомотивом, я не знал. Удара я не ощутил – как-никак, вес тридцатипятитонной махины и человека несоизмерим. Но я чувствовал, что произошло что-то нехорошее.

Как только мой поезд остановился, я выскочил из кабины. Фонаря у меня не было, но немного света падало от работавшей рядом фабрики №3. Я осмотрел электровоз и заглянул под все вагоны. Ничего и никого не найдя, я посмотрел по сторонам и заметил, что на обочине что-то темнеется. Я быстро подошёл к этому месту. Там лежал человек, он тихо стонал. Я попытался с ним заговорить, но, судя по всему, он был без сознания. Беглый осмотр показал мне, что руки-ноги у человека на месте, значит, под колёса он не попал. Тут вдруг подошёл Дроздов, машинист поезда, стоявшего рядом. Не обращая на меня внимания, он начал тормошить бедолагу, повторяя: «Ты только не говори, что я тебя привёз».

– Ты в своём уме?! – прикрикнул я на Дроздова. – Человек помирает, а ты только о себе думаешь! Иди отсюда!

Дроздов ретировался в свой электровоз и уехал в карьер, а я побежал на станцию, чтобы вызвать скорую помощь и сообщить о случившемся. Дежурная, увидев меня, удивилась:

– Чего стоишь, не едешь?

– Я человека сбил! Звони скорее, вызывай скорую!

– Ой, как же так случилось… – запричитала девушка, снимая трубку.

Я закурил, чтобы немного унять дрожь в руках. Дежурная вызвала медиков и сообщила диспетчеру о случившемся. Я вернулся к пострадавшему – вдруг он нуждается в помощи? Но моя помощь не потребовалась, скорая прибыла довольно быстро. Его, так и не пришедшего в сознание, увезли в больницу. Порожняк, из-за которого он выскочил на мой путь, давно уехал под погрузку. Мне тоже позволили продолжать работу.

А утром меня вызвали на разбор в контору рудника, где я предстал перед инспектором по технике безопасности и главным инженером. Они меня капитально трясли, задавая вопросы, которые позволили бы меня хоть в чём-то обвинить.

– С какой стороны шёл пострадавший? – спросил инспектор по ТБ.

– Он вышел из-за остановившегося электровоза с порожняком и направлялся в сторону фабрики.

– А может, всё-таки со стороны фабрики? Вы тогда могли его раньше заметить и предотвратить несчастный случай.

– Я в любом случае не успел бы затормозить, он буквально кинулся под электровоз.

– А с какой скоростью вы ехали? – продолжал допытываться инспектор.

– Я точно не знаю, потому что на этих электровозах нет скоростемеров.

– А приблизительно?

– Где-то километров тридцать в час.

– А вы знаете, что впереди находился только что построенный путепровод?

– Да, знаю.

– А то, что проезд по нему должен быть на скорости не более пятнадцати километров в час?

– Я бы успел снизить скорость до требуемой ещё до путепровода.

Наверное, они бы долго ещё пытали меня, если бы им не позвонили по телефону. Главный инженер проговорил что-то в трубку и попросил меня подождать вызова в коридоре. Мне пришлось маяться там довольно долго, пока не пришли новые посетители. Это был машинист экскаватора, помощник которого пострадал, и машинист электровоза Дроздов, который вёз тот самый злосчастный порожняк.

Мы втроём вошли в кабинет и расселись на стулья. Главный инженер начал свою обличительную речь со слов:

– Мы только сегодня утром узнали, кто пострадал. При нём не было документов. А недавно он пришёл в сознание и смог рассказать, как всё было. Так вот, вы двое, – он указал на моих соседей, – даже не сообщили о случившемся, отработали смену и ушли домой отдыхать со спокойной совестью! Особенно это касается вас, – он сфокусировал сердитый взгляд на машинисте экскаватора и продолжил: – Надо, же, у него пропал помощник за пять часов до конца смены, а ему хоть бы хны! Даже не сказал никому! А вы, – он повернул голову к Дроздову, – не имели права допускать в кабину посторонних. А сами привезли его и выпустили из кабины как раз в момент подхода другого поезда. Человека сбили, а вы спокойно уехали! А если бы и Фёдоров уехал?

Надо сказать, что про нашу ночную встречу с Дроздовым я никому докладывать не стал. Возможно, это только усугубило бы его вину. Дальнейший разбор длился недолго, потому что мои коллеги в основном просто повторили то, что уже рассказал пострадавший. Экскаваторщик лишь добавил, что его помощник направлялся ужинать в столовую фабрики.

В результате Дроздова сняли на два месяца с электровоза и перевели на это время в бригаду путейцев. Как наказали машиниста экскаватора, я не знаю, так как он числился в другом цехе. Ко мне никаких санкций не применили. Хотя мне хватило и того испуга – не часто под твою машину бросаются «самоубийцы».

Сам же пострадавший провёл в больнице около двух месяцев. У него было несколько переломов. Можно сказать, легко отделался. После окончания лечения он вышел на работу.

Новое ЧП произошло по моей вине. Я ехал сверху под погрузку вдоль закруглённого борта карьера. Было утро, светало. На обозримом расстоянии я не видел ни одного поезда. Перед станцией Комсомольская в кривой малого радиуса находился входной светофор, который не был виден издалека. Но я решил, что светофор должен быть зелёным и ехал, не снижая скорости. Я помнил, что на станции в тупике всю ночь простоял электровоз с двумя вагонами-дозаторами. Машиниста я на нём не видел. Со стороны мне показалось, что он и сейчас находился на том же месте.