Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

Мы поднялись на второй этаж и там договорились о следующем свидании.

С этого дня мы стали часто встречаться. А когда поехали на пляж, Рая познакомила меня со старшей сестрой, которая жила в посёлке Черемша. Звали её Антонина, жила она с мужем и тремя детьми в собственном доме. Тоня была женщиной энергичной, общительной. Она была старше Раи на четырнадцать лет и нянчила её с пелёнок. Рая даже звала её няней. Сёстры не были похожи друг на друга. Тоня – светловолосая, голубоглазая, волосы Раи же были тёмными, а глаза карими. Это было неудивительно, поскольку отцы у них были разными. Но это не мешало им быть трогательно нежными друг к дружке.

Муж Антонины Николай Ситников был худощавым брюнетом с чёрными глазами, так и «сверлившими» любого собеседника. Но, в отличие от супруги, обычно он был немногословен. Старшему сыну Ситниковых Саше было четырнадцать лет. Девятилетняя дочь Ирина, брюнетка, была очень похожа на своего папу, а младшая Оля четырёх лет от роду переняла больше материнских черт.

Я честно рассказал Рае о своём семейном положении, но это её не отпугнуло. Мы продолжали встречаться, как и прежде. Рая пригласила меня домой и познакомила с матерью и братом.

Но тут в наши отношения вмешалась Катя. Когда она узнала о нашей дружбе с Раей, то начала её запугивать и требовать, чтобы та от меня отступила «пока не поздно». Катя пыталась доказать, что я люблю только её. Встречались две соперницы в раскомандировке во время получения наряда на работу. Там-то в основном и происходили их «беседы».

Рая была девушкой скрытной и не рассказывала мне всего, что происходило между ними. Но я узнавал кое-что от других работниц. Надо сказать, что как только я встретил Раю, всякие связи с прежней пассией прекратил. Но она, похоже, вынашивала в отношении соперницы мстительные мысли, поскольку однажды при случайной встрече Катя мне сказала:

– Ты её поматрось и брось!

– Нет уж, – ответил я ей. – Коли у нас до этого дело дойдёт, то я обязательно на ней женюсь. Конечно, если она сама будет согласна.

Раю после стажировки поставили работать на станцию Карьерную. Дежурной по станции там была женщина лет сорока по фамилии Жданова, которая, увидев однажды, как ссорились Катя с Раей, стала переживать за свою напарницу и расспрашивать её, в чём дело. Тут Рая, державшаяся до того молодцом, не выдержала, расплакалась и рассказала, из-за кого заварился сыр-бор. В этот момент меня диспетчер направил под погрузку через станцию Карьерную. Жданова остановила мой поезд и быстро «передала» Раю мне. Больше часа мы с ней ездили на электровозе. Как машинист, я выполнял все необходимые действия, но как человек, мыслями был далёк от железной дороги. Я старался приободрить девушку, рассказывал что-то весёлое, пел песню на грузинском языке, которую сам же сочинил из небольшого набора известных мне грузинских слов. В общем, мне удалось поднять ей настроение.

Когда мы встретились на следующий день у неё дома, она мне сказала:

– Жданова пригласила нас к себе в гости.

– Хорошо, – согласился я. – Пойдём.

Рая быстро собралась, и мы отправились в гости. Муж хозяйки тоже был дома. Он оказался моим коллегой, работал машинистом электровоза в другой смене. Как водится, не обошлось без застолья. Мы были из, так сказать, разных поколений, но общую тему для разговора нашли без труда, поскольку все работали на железной дороге.

Мы хорошо провели время у Ждановых. Хозяйка относилась к Рае, как к дочери. Видимо, она хотела поучаствовать в судьбе понравившейся ей девушки-коллеги. Но для этого сначала постаралась получше узнать человека, из-за которого Рая страдала. Хотя какой вывод сделала она, познакомившись со мной поближе, мне неведомо.

Мы продолжали с Раей встречаться. Ходили в кино, иногда на танцы. Я стал приглашать её в общежитие. Там мы устраивали – вы не поверите! – литературные диспуты. Из поэтов я любил Пушкина, Есенина и Лермонтова (у последнего проза нравилась даже больше, чем стихи). Рая же обожала Маяковского, Некрасова, Пушкина (как же без него?), ну и других. Она знала много стихов – и не только из школьной программы – наизусть и красиво их декламировала.

В здании нашего цеха была библиотека рудника. Там имелся хороший выбор книг. Заведовала библиотекой пожилая женщина «божий одуванчик» со знаменитой фамилией и именем – Софья Ковалевская. Когда я туда записывался, она меня спросила:

– Какую литературу вы предпочитаете?

– Я бы хотел почитать книгу о Великой Отечественной войне, – ответил я.

– А я бы предложила вам «Трилогию желания» американского писателя Теодора Драйзера. «Финансист», «Титан», «Стоик» – так называются книги этой трилогии. Они о спекулянте и финансовом магнате Фрэнке Каупервуде, думаю, вам будет интересно.

– Хорошо, давайте. Я читал раньше французских писателей, можно и с американской литературой познакомиться.

Я взял все три книги и прочитал их довольно быстро. А когда возвращал, София попросила меня написать отзыв о трилогии. Я не стал отнекиваться, а взял и написал. Рецензия уместилась на нескольких листках. Она прочитала её, пока я выбирал очередную книгу, и сказала:

– Отзыв мне ваш понравился, и я его пошлю… – не помню, если честно, куда она собиралась его переслать. Был ли он где-то опубликован, я тоже не знаю, просто не интересовался этим.

А вот помощница Ковалевской, молодая симпатичная особа, постоянно старалась предложить мне что-то романтическое, любовное. Возможно, она намекала этим на возможность наших личных отношений. Но моё сердце было уже занято; меня никто, кроме Раи, не интересовал.

К нам в цех поступил работать молодой специалист Борис Бровко, только что закончивший институт. Был он высоким симпатичным шатеном, одевался всегда с иголочки. Жил в общежитии на втором этаже. Его приняли на должность диспетчера в службу движения, в нашу смену. В его прямом подчинении были дежурные по станциям и стрелочницы – все женщины. В его обязанности также входило направление поездов на погрузку и разгрузку. Довольно быстро мы с ним подружились. Частенько вместе ходили в кафе обедать, на обратном пути заходили в мою комнату (я до сего времени жил один), курили и болтали. Он предпочитал дорогие папиросы «Казбек», я же довольствовался обычным «Беломором».

Однажды Рая была у меня. Сидела за столом без верхней одежды, мы по-домашнему пили чай. Вдруг в комнату ворвался Боря – как обычно без стука, залихватски открыл ногой дверь и что-то громко начал говорить прямо с порога. Но тут же осёкся, увидев Раю. Он, конечно, её узнал, как-никак она была его подчинённой. Но ещё он знал и о моей недавней связи с Катей. Мне показалось, что в его глазах мелькнуло осуждение. Он тут же извинился и ушёл.