Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969

В общем, в школе он не прижился. Сначала перешёл в техникум, а потом и заочники ему подвернулись. С нами, как мне казалось, ему было проще и комфортнее, чем с детьми школьного возраста. Мы его понимали, а учились для себя – без принуждения.

Я немного раньше рассказывал про двухдневный поход, в который мы ходили с Фаиной и Володей Тюриными, будучи на каникулах в Горбуново в 1958 году. Но я тогда никак не предполагал, что Фая была на шестом месяце беременности. Они молчали, как партизаны, а я сам ничего не заметил. Тогда они учились очно на последнем курсе в Богдановичском горно-керамическом техникуме.

Под Новый год, 27 декабря 1958 года моя сестра родила дочь, которую назвали Леной. Фая не брала академический отпуск, не прерывала учёбу, и практически с малышкой на руках закончила техникум в 1959 году.

По распределению их направили работать в посёлок Нарышкино Орловской области. Они отработали там положенные два года, а затем им пришёл вызов на работу в Каменск-Уральский. Оказалось, что отец Володи – Александр Тюрин – встретил Володиного друга юности, Кудашева, который работал в Каменск-Уральском строительном тресте на высокой должности. Отец попросил, чтобы тот пригласил Володю с семьёй работать к себе.

В Каменск-Уральском Тюриным сразу дали однокомнатную благоустроенную квартиру. Мы с Раей приезжали в ним в гости на какой-то праздник. Там познакомились и с Кудашевым, молодым преуспевающим руководителем, а по совместительству другом моего зятя Володи.

На новом месте Тюрины прожили всего год с небольшим, и скоро им пришлось опять переезжать. Причиной этому была, как ни странно, большая политика.

В начале 1963 года Федеративная Республика Германия, до того поставлявшая в Советский Союз трубы большого диаметра, внезапно заявила, что эти поставки угрожают безопасности ФРГ и её союзников, и ввела запрет на дальнейшие поставки труб. Не делалось большого секрета из того, что в этом решении главную роль сыграло давление со стороны США. Белый дом считал, что постройка трубопроводов напрямую связана с обороноспособностью СССР. Несмотря на то, что Карибский кризис миновал, холодная война продолжалась.

Правительство СССР срочно дало задание Каменск-Уральскому строительному тресту выделить лучших специалистов из своей среды для коренной реконструкции Северского металлургического завода [49] Северский металлургический завод – ныне ОАО «Северский трубный завод». (Прим. ред.) , находившегося в городе Полевском Свердловской области. На этом заводе планировалось наладить выпуск труб большого диаметра. Начальника и главного инженера строящегося участка завода назначили из Каменск-Уральского. Кудашев стал главным инженером новой стройки и забрал с собой Володю, которого назначил прорабом. Фая получила должность экономиста. Им дали трёхкомнатную квартиру на улице с громким названием Коммунистическая.

Уже в Полевском у них родилась вторая дочь, которую назвали Ириной. Володя очень хотел сына и сильно расстраивался по этому поводу. Но довольно скоро успокоился, сказав, что «видать, судьба такая».

Тюриным нужен был кто-то, кто присматривал бы за их детьми, и в сентябре Фая «забрала» у нас маму. Фаина не бросала работу, и после трёхмесячного декретного отпуска сразу вышла на работу.

Чтобы закончить историю про Северский завод, упомяну, что 31 декабря 1963 года на нём был запущен новый трубоэлектросварочный цех №2, который стал поворотной вехой в истории предприятия. После этого завод начал изменять ассортимент выпускаемой продукции и со временем превратился в трубный.

10 сентября мне исполнилось тридцать лет. На мой юбилей пригласили Кощеевых. К празднику купили две бутылки венгерского коньяка. Основным блюдом были пельмени, которые Рая состряпала собственноручно. Замечу, что тогда вообще все готовили пельмени сами, и поэтому они не считались повседневным блюдом. Никто и подумать не мог, чтобы покупать пельмени в магазине – их и в продаже-то не было.

За столом меня поздравляли, и одну бутылочку мы выпили. Нам стало весело, мы пели, немного потанцевали, а потом решили прогуляться. Открыли вторую бутылку коньяка, выпили по рюмочке, а остатки взяли с собой. Настроение у всех было приподнятое, мы ходили шумно, с песнями по пустынным улицам, иногда прикладываясь к горлышку бутылки. Тут вдруг Эмма предложила:

– Давайте целоваться! Чур, я целуюсь с именинником!

Она подскочила ко мне, повисла на шее и, не давая опомниться, поцеловала прямо в губы. Я не оттолкнул её, а обнял и ответил на поцелуй. Эмма увидела, как Рая и Гена смотрят на нас и выкрикнула:

– Что вы стоите? Целуйтесь!

Тут Гена схватил мою Раю и стремительно прильнул к её губам. Как говорится, «долг платежом красен». Вскоре мы вернулись домой, ещё немного посидели за столом. А потом проводили гостей до конца нашей улицы. Дальше они пошли одни.

Утром мы сели завтракать, но мне кусок в горло не лез. Возможно, виновато было похмелье, но я не удержался и заметил:

– Рая, а пельмени-то невкусные.

– А вот Гена вчера ел и хвалил, – возразила она.

Перед глазами у меня почему-то тут же всплыла вчерашняя картина их поцелуя. Я поднял тарелку с пельменями и с силой бросил её о стол. Тарелка разбилась на кусочки, а пельмени разлетелись по всей комнате. Рая, не говоря ни слова, начала искать глазами, что бы разбить в ответ. Ей на глаза попался стакан, она его взяла, размахнулась и бросила об стену. Стакан разбился вдребезги. Мы посмотрели друг на друга, громко выдохнули и засмеялись. В общем, «выпустили пар». Совместно собрали осколки и навели порядок.

Больше мы посуду никогда не били. Может, не было повода, а может, после первого опыта стали мудрее. А на память об этом случае на нашем круглом столе осталась заметная вмятина от разбитой мною тарелки.

Через полтора месяца мы отмечали двадцатидвухлетие Раи. Снова пригласили Эмму с мужем. День был рабочим. В пять часов я пришёл с работы, немного помог жене по хозяйству. Когда пришли гости, мы сразу уселись за стол. Открыли шампанское. Застолье длилось довольно долго, а потом мы включили музыку. В этот раз мы хорошо «напоздравлялись». Я почувствовал, что хочу спать, и всем сказал об этом. Тут же прилёг на свою кровать – почувствовал, что иначе мне будет плохо.

Сквозь полудрёму я слышал, что гости наши не собирались уходить, а решили переночевать у нас. Рая была не против, я тоже со своего места махнул рукой в знак согласия. У нас теперь была запасная кровать, на которой до отъезда в Полевской спала мама. И тут вдруг Эмма делает Рае необычное предложение: