Роже Мартен дю Гар - Семья Тибо.Том 1

— За погремушкой? Да нет, разумеется.

Было видно, что г-н Шаль о чем-то раздумывает.

— Конечно, погремушка — это чепуха… Не чета деньгам! Потеряет человек деньги на улице и тут же обежит все парижские комиссариаты, везде заявит о потере! Пари держу, что есть и такие ловкачи: заявляют о сумме побольше, чем потеряли. А где доказательства?

Антуан не отвечал. И г-н Шаль, не сводя с него глаз, насмешливо повторил:

— А где доказательства, скажите на милость?

— Какие доказательства? — с раздражением спросил Антуан. — Ведь надо сообщить множество всяких подробностей: где ты потерял деньги и какие — банкноты или монеты…

— Ну нет, это тут ни при чем, — торопливо перебил г-н Шаль. — Об этом не будут спрашивать, что он потерял, банкноты или монеты. Вот насчет подробностей я согласен, но это тут ни при чем. — И он повторил несколько раз с рассеянным видом: — Ни при чем, ни при чем…

Антуан взглянул на стенные часы:

— Не подумайте, что я вас прогоняю, просто мне пора уходить.

Господин Шаль вздрогнул и соскочил на пол.

— Благодарю за предписание, доктор. Пойду домой, сделаю себе компресс… положу кусочек ваты в ухо… Все и обойдется.

Антуан невольно улыбнулся, видя, как этот коротыш вприпрыжку идет по навощенному полу передней. Обувь у г-на Шаля всегда была со скрипом. И он считал, что это один из «крестов» его жизни; он не раз держал совет с сапожниками, перепробовал множество фасонов голенищ и задников, всевозможные подошвы — кожаные, фетровые, резиновые, испрашивал совета у мозольных операторов и даже, по наущению полотера, который на этом прирабатывал, обратился к изобретателю обуви на эластичных подошвах, под названием «беззвучные», предназначенные для официантов и домашней челяди. Все оказалось тщетным. Тогда он завел привычку ходить на цыпочках. И всем своим видом — маленькой головкой, круглыми глазками, пиджачком из альпака, фалды которого развевались позади, напоминал сороку с подрезанными крыльями.

— Совсем запамятовал! — произнес он, уже добравшись до выхода. — Магазины-то сейчас закрыты. Не найдется ли у вас на размен мелких денег?

— На сколько?

— На тысячу франков.

— Н-да, — протянул Антуан, выдвигая ящик.

— Не люблю я держать при себе крупные купюры, — объяснил г-н Шаль. — Да и вы как раз тут мне порассказали о денежных пропажах… Дайте мне, пожалуйста, десять билетов по сто франков или же двадцать по пятидесяти. Чем объемистее получится пачка, тем меньше опасности. В некоторых отношениях.

— Да у меня только две кредитки по пятьсот франков, — произнес Антуан, собираясь задвинуть ящик.

— Ну что ж, пусть так, — сказал г-н Шаль, приближаясь. — Все-таки это совсем другое дело.

Он протянул Антуану банковый билет, вынув его из внутреннего кармана пиджака, и уж собрался припрятать два других, как вдруг задребезжал звонок, так пронзительно, что они оба вздрогнули, и г-н Шаль, еще не успевший спрятать деньги, пробормотал: «Повремените, повремените…»

Но лицо его исказилось, когда он узнал голос консьержа из своего дома, который бил в дверь кулаком и кричал:

— Не здесь ли господин Шаль?

Антуан бросился открывать дверь.

— Он здесь? — крикнул, задыхаясь, консьерж. — Скорее! Беда. Девочку раздавило.

Господин Шаль услышал. Он покачнулся. Антуан едва успел подхватить его, положил прямо на пол и стал обмахивать ему лицо мокрым полотенцем. Несчастный старик открыл глаза и попытался встать.

— О, господин Жюль, — говорил консьерж, — поторопитесь же, поедем, нас фиакр ждет.

— Умерла? — спросил Антуан, даже не подумав о том, какое отношение к г-ну Шалю имеет девочка.

— Долго не протянет, ясно, — буркнул привратник.

Антуан взял с этажерки походную сумку, которую на всякий случай всегда держал наготове; вдруг он вспомнил, что пузырек с йодом отдал Жаку, и бросился в комнату брата, крикнув консьержу: «Отведите его в фиакр! И подождите меня! Я еду с вами!»

Когда фиакр остановился у дома, в котором жил г-н Шаль, близ Тюильри, на Алжирской улице, Антуан все еще не мог уяснить, как все случилось, до того сбивчивы были объяснения консьержа. Дело шло о девочке, которая каждый день ходила встречать г-на Шаля. Может быть, она хотела перейти улицу Риволи, потому что г-н Жюль все не шел? Трехколесный велосипед поставщика продуктов сбил ее с ног и переехал ее тельце. Подбежала продавщица газет, по косичкам узнала девочку и указала на дом, где она живет. Она была без сознания — так ее и внесли в квартиру.

Господин Шаль скрючился в глубине фиакра — он не плакал, но при всякой новой подробности из горла у него вырывалось судорожное всхлипывание, и он все пытался заглушить его, зажимая рот кулаком.

У подъезда еще толпились зеваки. Все расступились перед г-ном Шалем, — спутникам пришлось вести его под руки по лестнице до верхнего этажа. В конце коридора, по которому, шатаясь, пошел г-н Шаль, зияла открытая дверь. Консьерж, пропустив Антуана вперед, схватил его за руку:

— Жена у меня не дура, привела молоденького доктора, который обедает в ресторации рядом с нами. Хорошо, что застала его там.

Антуан одобрительно кивнул головой и пошел вслед за г-ном Шалем. Они миновали помещение, напоминавшее гардеробную, где пахло затхлостью, как в сыром чулане, затем прошли через две низких квадратных и почти темных комнаты, выстланных кафельными плитками, — тут стояла немыслимая духота, хотя все окна были раскрыты настежь; во второй комнате Антуан обогнул круглый стол: четыре прибора расставлены были на почерневшей клеенке. Г-н Шаль отворил дверь, вошел в следующую комнату, где горел свет, и сразу весь как-то сник, стал бормотать:

— Дедетта… Дедетта…

— Жюль! — осек его кто-то визгливым и властным голосом.

Сначала в глаза Антуану бросилась только лампа, — ее обеими руками держала женщина в розовом пеньюаре, — копна ее рыжих волос, лоб и шея отливали глянцем на свету; чуть погодя он различил кровать, освещенную лампой, которую держала женщина, склоненные человеческие фигуры. Сумеречный свет, еще проникавший из окна, тускнел, касаясь ореола, сияющего вокруг лампы, комната утопала в полумраке, и все в ней казалось нереальным. Антуан помог г-ну Шалю сесть и приблизился к кровати. Какой-то молодой человек в пенсне, даже не сняв шляпы, низко наклонился над девочкой и разрезал ножницами окровавленную одежду; девочка лежала, запрокинув голову на валик, и ее лицо еле виднелось под разметавшимися волосами. Врачу помогала немолодая женщина, стоявшая на коленях.

— Жива? — спросил Антуан.

Врач обернулся, заметил его, отер лоб и, запнувшись, нерешительно ответил:

— Да…

— Господин Шаль был у меня, когда за ним приехали, — объяснил Антуан, — я захватил все, что необходимо для оказания первой помощи. Доктор Тибо, — добавил он вполголоса, — главный врач Педиатрической клиники.