Александр Лавров - Варяги и Русь

— Вот видите, — говорил он древлянам Искоростеня, в который собрались все старейшины этой земли, — все выходит так, как я вам говорил. А вы на меня сердились, когда я с Игорем расправился.

— Неразумные мы были тогда…

— Прости нас, Мал.

— Не серчай…

— Разве только и прощу, и сердиться не буду потому, что и в самом деле неразумные вы были.

— Каемся теперь…

— Ты как в Киеве будешь, нас не забудь…

И у Мала так же, как и у всех других, закружилась голова.

Когда сваты Мала приняты были в день своего прибытия в Киев Ольгой, они, возвратившись обратно в ладью в ожидании обещанной им великой чести, не могли утерпеть, чтобы не похвастаться пред родичами. Тотчас же послали они одного из своих в Искоростень. Тот не сомневался, конечно, что обещанное будет исполнено…

Явился он в Искоростень такой радостный, что уже по одному его виду можно было заключить, что все хорошо.

Собрались древлянские старейшины и весь народ на площади, поднялся посланец и сказал:

— Прежде всего князю нашему, Малу, слава! Великая слава и незыблемая… Нечего и сомневаться, что воссядет он на стол киевский и Ольга-княгиня за него замуж пойдет…

— Говори, говори, что такое, — загалдели все.

Он рассказал им о том приеме, какой был оказан им в день прибытия, и о той «великой чести», которая ждет оставшихся.

— Только я несчастный! — говорил прибывший.

— Почему?

— Да как же… На меня жребий пал к вам идти… вам сообщить… Други мои теперь в великой чести пируют…

Древляне, как могли, утешали его.

— Как наши-то взяли! — рассуждали они.

— Уж подлинно Малу счастье на роду написано…

— Что же теперь будет?

— А подождать надо… Вернутся наши из Киева, там видно будет…

Но скоро стало известно, что вместо их посланных идет в Искоростень посольство из Киева.

Искоростенцы заволновались.

— С чем они идут?

— Коли посольство, так, вестимо, с добром…

— Ответ поди несут!

— А то что ж? Чего медлить-то!..

— И на самом деле, скорее бы вершить дело, да и нам в Киев перебираться.

Наконец киевское посольство прибыло.

Древляне, памятуя, с каким почетом приняты были их послы, и киевлян встретили очень милостиво, сначала угостили их, а потом только разговоры повели.

— С чем пожаловали к нам, добрые люди?

— Княгиней Ольгой и киевским народом присланы, — ответили послы.

— С делом?

— С великим делом.

— А с каким?

— Пришли в Киев сваты ваши и просили, чтобы княгиня Ольга за Мала, вашего князя, пошла. Так ли это?

— Так! Так!

— Оказала княгиня великую честь сватам, а к вам прислала сказать, что если вы в самом деле ее к себе в княгини просите, то за что вы покор на нее положили?

Удивились древлянские старейшины.

— В чем покор-то?

— Да сваты больно неважные! Кто они такие среди вас? Простецы, а не знатные мужи; разве таких сватов к княгине посылать нужно, не покор ли это?

— А ведь и правда так! — сознались в своей оплошности древляне, — Что же осердилась Ольга?

— Не осердилась она, а ответа дать не может никакого вам, пока не придете к ней с великою честью. Не пойдете — себя вините, княгиня-то и рада, да ее сам народ не пускает.

Древляне поверили.

Они собрали всех своих старейшин, кроме Мала, который должен был ждать ответа, и послали их с великою честью в Киев…

После того, как погибли ужасной смертью первые посланцы древлянской земли, ничто не могло теперь заставить ее изменить свои планы.

Даже если бы Свенельд или Асмут попробовали остановить княгиню, то и у них ничего не вышло бы. В их глазах она была права.

Но были в Киеве люди, которых ужаснул поступок Ольги.

В тот же день, как совершена была лютая месть, к княгине пришел священник церкви святого Илии, старец Василий.

Ольга, помнившая встречу накануне, хотя и поняла, зачем он пришел, но решила принять его.

Старец Василий вошел, не благословляя ее, как он делал это прежде и как любила Ольга.

— Прости меня… Позволь мне приветствовать тебя как княгиню, — сказал старец, — но дочерью своею не могу я тебя назвать…

— Почему?

— Сердце мое против тебя… Руки твои обагрены кровью…

Ольга засмеялась.

— Это про что ты?

— Ты знаешь! Разве не тронули тебя стоны несчастных, заживо похороненных тобою, или в груди твоей камень вместо сердца?

— Оставь, старик, — гневно крикнула княгиня, — кто позволяет тебе вмешиваться в это дело? Оставь и уйди, или я отправлю к ним и тебя…

Старец улыбнулся.

— Не страшна мне смерть, но если я пришел к тебе, то потому, что мне жаль тебя… Беспросветен тот мрак, в котором блуждает душа твоя. Ты стремишься за зло платить злом, а между тем мятущаяся душа твоя стремится к одному: к добру, к вечному истинному свету, к свету истины, а этот свет только тогда осияет тебя, когда ты будешь уметь не мстить, а прощать, не ненавидеть, а любить, за зло воздавать добром…

— Где же этот свет?

— Искра его уже теперь…

— Где?

— В сердце твоем…

— Лжешь ты, старик, в моем сердце нет ничего, кроме ненависти к убийцам Игоря… И вот что я тебе скажу… Идет теперь ко мне новое посольство из земли древлянской.

— Опять кровь!

— Да где она, кровь-то, — засмеялась Ольга, — два десятка древлян я со света свела, и ни одной капли крови не было.

— Тяжело тебе будет потом.

— Там что будет, то будет, а вот когда придут древляне, приходи-ка и ты: как они веселиться будут на пиру, который для них я приготовлю.

— Окаменело твое сердце, княгиня, — с грустью проговорил он, — но, может быть, не всегда оно таким будет… А пока мне нечего у тебя делать… Прощай…

— Приходи, — крикнула ему вслед Ольга, — будет на что посмотреть.

Цвет древлянской земли, из которого составлено было второе посольство, спешил к Киеву. Они так спешили, что не взяли с собой даже дружины.

— Чего вам ратных людей с собой таскать, — уговаривали их Ольгины посланцы, — не к врагам идете.

На этот раз посольство шло сухим путем. На этом настояли сопровождавшие древлян киевляне.

Вот наконец скоро и Киев!

— Добром ли примут нас? — заволновались древляне, словно почуяв что-то.

— Чего не добром! — поспешили успокоить их проводники. — Посмотрели бы, как княгиня да воеводы первых ваших сватов приняли.

— Да мы слышали!

— То-то вот… А что они… Так себе, и роду-то неважного…

— Что говорить, ошиблись мы…

— Вот видите, и им честь, а вам вдесятеро…

— Ой ли?

— Чего там!.. Вы ведь не простые сваты-то!..

— Именно… Из князей-то один Мал остался… И отчего бы нам и Мала не взять с собой?

— Тоже скажете! Где это видно, чтобы жених к невесте сам со сватаньем шел. Этого не водится.

— А и впрямь не водится, — согласились древляне.

Так они дошли до Киева и стали на привал.