Александр Лавров - Варяги и Русь

Наконец киевская и древлянская рати сблизились и встали друг пред другом в грозном молчании.

Святослав на коне был впереди своего войска. Горя нетерпением, он замахнулся своим копьем.

— Глядите-ка, князь наш! — раздались крики, — вот молодец!

— От земли не видно, а уже с конем на врага идет.

В это время Святослав изо всех сил кинул копье вперед.

Копье скользнуло мимо ушей Святославова коня и вонзилось в землю у его ног.

— Князь наш начал битву, — громовым голосом закричал Свенельд, — пора идти и нам!

Киевляне с громкими криками ринулись вперед. Завязалась жаркая сеча.

Древляне защищались с отчаянием людей, которым все равно умирать. Они уже не думали о том, что останутся живы, а только о том, как бы побольше уничтожить врагов и продать тем возможно дороже свою жизнь.

Мал выказывал чудеса храбрости. Везде, где была смерть, там и он.

Но как ни стойко было их сопротивление, все-таки в конце концов древляне ударились в бегство, увлекая за собой и князя.

— В Искоростень! За стены! — кричали беглецы.

— Скорее, скорее! Там укроемся! Пусть-ка там нас возьмут!

Древляне успели запереться в своем городе.

Битва была кончена, и в шатре Ольги начался военный совет.

— Что же теперь? — спрашивал Асмут, — Искоростень крепок, нам их оттуда не взять.

— А измором если? — спросил Свенельд.

— Долго ждать будет.

— Так что же делать?

— А вот спросим княгиню нашу; как она скажет, так пусть и будет.

— Что, княгинюшка, присоветуешь? Мы руки, ты голова!

Воеводы действительно убедились, что если они беззаветно храбры на ратном поле, то Ольга и мудрее, и хитрее их.

— Мое слово, если вы всерьез моего совета спрашиваете, — оживилась княгиня, — такое будет: постоим мы под Искоростенем, а не сдадутся они, так там видно будет.

— Быть по-твоему, — решили воеводы.

Началась осада. Шло время, осада не давала результатов, дружины Ольги стали скучать и более всего желали вернуться обратно в свои семьи.

Ольга знала об этом.

Знали о том и в Искоростене.

Однажды к Малу явился посланец из киевского стана.

Мал поспешил принять его.

— Прислан я к тебе княгиней нашей, — объявил посол, — велела она сказать, что хочет видеть тебя одного, чтобы говорить с тобой об очень важном деле…

— Не пойду я к ней.

— Ты, князь, пошел бы… Может быть, и помирились бы. Или ты женщины пугаешься, так княгиня наша тебе сказать приказала, что волоса твоего на голове не упадет… Невредимым в Искоростень вернешься.

Мал сперва решил не ходить, но сладкое чувство надежды уже закралось в его душу.

«Помириться зовет… — думал он, — кто знает женское сердце, может, она и любит меня в самом деле и хочет только себя показать… Пойду…»

И он решил идти.

Они встретились в уединенном месте, одни, без свидетелей…

— Ольга моя! — сказал Мал, — наконец ты простила меня!

Он раскрыл было свои объятия.

— Постой, князь Мал, — увернулась Ольга, — будет еще время, а ты мне вот что скажи… Хочу я с Искоростеня дань потребовать и уйти.

— Что мне до этого, если тебя со мной не будет?

— Как что, хочу простить я древлян.

— Опять обманешь.

— Когда я обманывала?

— А тогда… сколько людей со света сжила…

— Да ведь я ничего и не обещала им… Первые твои послы пришли, я им сказала, что сделаю им великую честь, и сделала, а какую, я им не говорила.

— А когда на тризну пришли?

— Так что же? Разве я говорила, какова будет тризна, сами вы виноваты, что поверили женской хитрости. А я тебя не обманывала, никогда не говорила, что твоей женой я буду, просила подождать только. Да потом, как устроила эту тризну, разве я не сказала, что позову тебя, вот и позвала… Видишь, и тут я права.

— Чего же ты от меня хочешь теперь? — спросил Мал.

— Хочу, чтобы больше крови не было между нами.

— А потом…

— Что потом?

— Полюбишь меня?

— Экий ты! — засмеялась Ольга, — не знаю, там видно будет.

Мал ушел обнадеженный.

Обрадованный явился Мал в Искоростень.

Однако предложение Ольги было встречено в Искоростене с недоверием.

— Опять обманет, — говорили наученные опытом искоростенцы.

— Трудно верить ей. Ох как хитра и люта!

Нашлись, впрочем, и другие.

— Совсем примучила она нас, — говорили эти, — что ей теперь и взять с нас…

— Уж что-нибудь да возьмет…

— Пусть бы взяла, только бы отошла! Хотя бы вздохнуть…

— Ей и самой уйти нужно… Дружина-то вон ее… по домам хочет…

— Еще бы, столько времени стоять…

— Да и видят, что все задаром, силен наш Искоростень, и запасов много. Измором не сдадимся…

Однако искоростенцам хотелось как можно скорее изжить свою беду. Подходило время охот и, если Ольга еще простоит под Искоростенем, то они упустят время и лов весь пропадет. Поэтому им было выгодно откупиться от грозной киевской княгини, тем более что и та, как они теперь знали, желала бы уйти из-под Искоростеня и возвратиться в Киев.

— Что же, пусть возьмет, что ей нужно, только бы из города на лов выходить можно было! — раздавались голоса.

— Пусть тогда послов засылает!

Это решение было объявлено киевлянам, и, не теряя времени, вступили в переговоры.

— Шлет вам привет свой князь наш стольный Святослав и княгиня Ольга, — говорили киевляне, — а вы бы, древлянские мужи, не упорствовали и нашей княгине покорились бы… С чего вы сидите? Велела вам сказать княгиня наша слово ласковое: вот все города ваши и веси покорились под княгинину власть и взялись платить дань, теперь они и поля свои обрабатывают, и на ловлю ходят, а вы одни только заперлись и хотите голодной помереть смертью, чем на дань согласиться.

Пока говорили речь киевские посланцы, сама Ольга с воеводами приблизилась к переговорщикам.

Те подумали, что это клонится к их пользе, и низким поклоном приветствовали княгиню.

И та отвечала им так ласково и милостиво, что у них сразу веселее на сердцах стало.

— Вот, слышали вы, что посланные мои говорят, — спросила Ольга, — что вы теперь на это в ответ им скажете?

— Мы рады бы платить дань, княгиня, — ответили древляне, — но ведь ты хочешь мстить за мужа?

— Я отомстила уже за мужа не раз, в Киеве и здесь, у вас на тризне, более я мстить не хочу, а хочу дань брать и, помирившись с вами, пойду прочь.

Древляне даже вопреки своему обычаю и торговаться не стали; так они были обрадованы словам киевской княгини.

— Чем же ты хочешь брать с нас дань, княгиня? — спросили они, — рады мы давать тебе и мехами, и медом.

Ольга сделала вид, что задумалась.

— Знаю я, — говорила она, — нет теперь у вас ни меда, ни мехов… Да и не нужно мне их. Беру я дань только в знак того, что вы мне покорились, и потому требую от вас немного…

— Что хочешь, княгиня? Не томи. Скорее скажи.