Бернар Клавель - Свет озера

Пьер сунул в пылающий очаг два заранее приготовленных факела, и их смоляные острия сразу занялись. Тем временем Ортанс успела зажечь два фонаря. Но так как Мари все умоляла ее остаться и не уходить, девушка бросила ей:

— А ну храбрее, Мари! Подумайте, ведь там люди в опасности. Чем больше нас туда пойдет, тем легче нам будет справиться с волками.

Малютка Леонтина даже не пошелохнулась, но Жан проснулся, и мать прижала его к себе.

— Вот видите, Мари, — с порога крикнула Ортанс, — при вас остался мужчина, так что вы под надежной защитой. И не просто мужчина, а сам Жан Гроза Лесов!

Едва за ними захлопнулась дверь, их плотно обступила мгла, против которой были бессильны и факелы, и фонари. Мгла эта вобрала в себя всю тьму и всю тишину. Свежий снег скрипел под ногами. Его навалило столько, что он доходил до колен, и тягостной мукой было пробираться вперед. Они не успели обмотать ноги тряпками, и поэтому Бизонтен уже через минуту почувствовал, что его худые башмаки полны воды. С первых же шагов тройка молодых, шагавших быстрее, оторвалась от старика кузнеца. Бизонтен обернулся и крикнул ему:

— Идите домой, Роша. Это вам не по летам!

Ответа он не разобрал, но при свете фонаря разглядел, что старик упрямо плетется за ними. Впереди шел Бизонтен, с трудом выдирая из снега свои длинные ножищи. Он размахивал факелом, который держал в левой руке, а в правой сжимал копье, которое сделал себе еще в лесах Жу как раз на случай встречи с волками. Пьер нес фонарь и топор с длинным топорищем. Ортанс достался второй факел и топорик подмастерья.

Там, вдали, собака отчаянно выла. Очевидно, на нее напали волки. Доносилось испуганное конское ржанье и чьи-то крики, но голос был слабый.

— Там ребенок! — крикнула Ортанс.

И впрямь, слышался и еще один голос, напоминавший голос ребенка.

Сколько раз они чуть не падали, но казалось, что некая сила пришла им в ту ночь на помощь, и сила эта, рожденная лесом и зимой, вела их вперед. Вскоре из всего этого гомона поднялся голос мужчины:

— Сюда… Скорее! Скорее!

И они различили трепетно дрожащий огонек. Прибавили ходу, стараясь быстрее выбраться на дорогу, где шагах в двадцати от них разыгрывалась страшная драма. При жалком свете фонаря, висевшего над повозкой, Бизонтен заметил какие-то мятущиеся тени. И когда свет от факела прорезал тьму и он подошел поближе, он ясно увидел, как отпрыгнули и исчезли в кустах три здоровенных волка. А там за деревьями мелькали еще другие. Какой-то человек стоял, прислонившись к легкой повозке. В правой руке у него был сломанный кнут, а левой он судорожно сжимал поводья, пытаясь успокоить лошадь. Бизонтен бросился в кусты, где скрылись волки, но опоздал, копье вонзилось в снег, и на его белизне явственно виднелись совсем еще свежие следы волчьих лап с длинными когтями.

— Тут был матерый волк, два молодых волчонка и волчица, — заметил Пьер, который умел, бросив даже беглый взгляд, прочесть любые следы, оставленные в лесу.

Ортанс подошла к незнакомцу.

— Не нужно держать лошадь так крепко, — сказала она. — Волки теперь не придут.

Пьер занялся лошадью, которую ласково уговаривал незнакомец, называя ее Пастушкой. Сам он был невысокий, тонкокостный, лицо у него было худое, заросшее густой бородой, а светлые глаза странно блестели в пламени факелов. Отпустив уздечку, он бросился к собаке, которая ковыляла на трех ногах, оставляя за собой кровавые следы.

— Милый ты мой Шакал, — говорил он, — ты нас спас… Милый мой… Ничего, я тебя вылечу.

Теперь, когда он стал говорить тише, в его сдержанном голосе слышались теплые нотки. Казалось даже, что голос его идет как бы из какой-то бездны и ему отвечает нежнейшее эхо. Ортанс взобралась на оглоблю и обратилась к тому, кто находился внутри повозки.

— Все кончено, успокойтесь. Все кончено, — повторяла она.

В повозке рыдали. Незнакомец взял собаку на руки и положил в повозку, а Ортанс спрыгнула на землю, чтобы не мешать мужчинам запрягать лошадь. Тут подошел, еле переводя дыхание, дядюшка Роша. Незнакомец вылез из повозки и сказал, увидев старика:

— Господи, сколько я вам хлопот причинил, бедные вы мои!

— Вы-то сами не ранены? — спросил Бизонтен.

— Нет, но вы вовремя подоспели. Хорошо еще собака с волками сцепилась, да и фонарь у меня горел. Никогда я не видел так близко живых волков, страшное это зрелище. У старого волка была прямо-таки грива, и стояла дыбом.

— Садитесь в повозку, — посоветовал Пьер. — Я займусь вашей лошадкой.

— Нет, не надо, придется повозку толкать.

— Садитесь, садитесь, — приказал Бизонтен, — вы и без того еле на ногах держитесь.

— И побыстрее, — добавил Пьер. — Вашу кобылку тоже волки подрали.

— Бедняжка, — вздохнул незнакомец, — это они на нее сначала набросились, пока собака не выскочила из повозки.

Пьер взял вожжи. Бизонтен с факелом пошел впереди, Ортанс замыкала шествие, а кузнец присел на задок повозки.

Снегу навалило так много, что продвигаться вперед было трудно, и то и дело приходилось вытаскивать проваливавшиеся в сугробы колеса. Дядюшка Роша с незнакомцем тоже вышли из повозки, чтобы легче было ее толкать.

— Я бы сходил за нашей лошадью и припряг ее, — сказал Пьер, — да покудова я буду спускаться, а потом снова подыматься, мы уже успеем добраться до места.

И впрямь добрались они довольно быстро. У дверей хижины незнакомец осмотрел еще раз свою кобылу при свете фонаря, который поднес поближе Пьер.

— Ничего серьезного, — с облегчением вздохнул он.

— Давайте отведем ее в конюшню.

— Разве у вас лошади есть?

— Есть.

— Тогда отвяжите их. Всю ночь они будут зализывать ее рану, и к утру все как рукой снимет.

Пьер отвел кобылку в конюшню, а Ортанс и Бизонтен предложили незнакомцу войти в дом, но он сначала подошел к повозке, чтобы помочь выйти из нее тому, кто там так горько плакал. Сошла на землю и девочка-подросток лет пятнадцати, судорожно цеплявшаяся за плащ своего спутника. Бизонтен подхватил на руки собаку, а Ортанс малышку примерно лет трех, которая, казалось, совсем онемела от пережитых страхов.

Мари встретила их у камелька, куда она подбросила хворосту. Высокие языки пламени ярко освещали все помещение.

Увидев, что Мари опирается на костыль, незнакомец спросил:

— Что с вами случилось, вы ранены?

За Мари ответил Бизонтен:

— Да нет, лодыжку себе подвернула.

— Это мы сейчас разберемся. Ложитесь, ложитесь, миленькая.

Мари вернулась на свой лежак. Незнакомец примостился у камелька и, покачивая на коленях малютку, приговаривал что-то, будто выпевая каждое слово, обволакивая его мягкой и нежной, как бархат, музыкой.

— Тише, тише, дитя мое… Сокровище мира. Кладезь жизни. Чудо из чудес… Тише, тише, дружок, сейчас мы заснем.