Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне

Вандальские и готские войны, по меньшей мере по мнению Белизария, окупились захваченными военными сокровищами. Но перестройка сгоревшего Константинополя, особенно Великой церкви, пробила брешь в казне. Иоанн-экономист, снова призванный на свою должность, получил указание найти новые источники доходов, за что и принялся со всем рвением.

Были усилены укрепления вдоль опасных границ, но армия с трудом собирала деньги и новых солдат. Затем набег булгарских гуннов принёс хаос в города и на поля, а вторжение персов разрушило Антиох, отогнав группу людей в Ктесифон.

В Италии появление императорских сборщиков налогов вскоре после отъезда Белизария обескуражило измотанных войной римлян. Их начальник, некий Александр, по прозвищу Ножницы за свою способность срезать золотые монеты, пытался навязать готам и итальянцам, никогда не испытывавшим бремени налогов, устойчивую шкалу сбора подати. Это вылилось в беспокойства, с которыми не могли или не хотели справиться Илдигер и Иоанн, племянник Виталиана. Возможно, финансовый упадок в Сирии, свободной от захватчиков в течение жизни нескольких поколений, имел более серьёзные последствия. До этого, что бы ни случилось на западе, доходы из Египта, Малой Азии и Сирии поддерживали империю.

Несмотря на трудности, Юстиниан продолжал строительство и устройство нового типа управления. Он верил, что время излечит нанесённый ущерб, если появятся доходы. «Люди должны приложить ещё больше усилий, — заявлял он, — чтобы продолжать войну». Правитель указывал на нетронутый источник доходов в лице знатных магнатов, уклонявшихся от уплаты налогов. «Постыдно, — обращался император к «юстиниану» в Каппадокии, — признавать, как беззаконно управляющие большими поместьями идут по улицам в сопровождении телохранителей и толпы грабить простых людей». Он обвинял каппадокийцев во взяточничестве и сотрудничестве с правительством, ведавшим пахотными землями и стадами. «Земля, принадлежащая казне, практически вся превратилась в частную собственность».

Естественно, самым первым каппадокийцем был Иоанн, чьи поместья раскинулись вдоль рек той холмистой страны и чей дворец в городе вмещал толпу мальчиков и девочек, имитирующих лес с золотыми деревьями, на которых во время пиров пели золотые механические птицы.

— Только сумасшедший, — кричал Иоанн своим друзьям, — может просить вас держать руки в чистоте, когда именно вы создали новый Антиох и построили монастыри для монахов на горе Синай, а ещё имеете в Африке крепости с иностранными легионами! Я наконец понимаю, почему наша божественная Августа хотела устроить в этих садах сумасшедший дом. Наш победоносный Август получит роскошную палату с водой и видом на море.

Каппадокиец Иоанн, теперь называвшийся «Иоанн, достославный претор и префект востока, бывший консул и патриций», умел клеветать на своих хозяев. Будучи вторым человеком в империи после Юстиниана, он ничего не боялся. Руки его также не были чистыми. На улицах рассказывали невероятные и ужасные истории о том, как он собирал деньги. Патриция, отказавшегося отдавать в казну свои драгоценности, подвергли пыткам в подвалах дворца Иоанна, пока тот не согласился пойти домой, собрать свои камни и, не говоря ни слова, бросить их к ногам экономиста. Ветеран войны, принуждённый выплачивать двадцать солидусов, клялся, что у него нет ни гроша. Под напором вопросов инспекторов он согласился пойти с ними к себе домой и поискать деньги. Войдя в дом, инспектора обнаружили, что бывший солдат повесился на ветке. Такие истории рассказывали Феодоре её шпионы.

«Императрица ненавидела Иоанна больше всех на свете, — писал в своей тайной летописи Прокопий, — он оскорблял её совершенным злом, но не гнушался задабривать лестью; открыто выступал против неё, очерняя Феодору перед Юстинианом. Когда она узнала это, решила убить Иоанна, но не могла, так как он был чрезвычайно необходим супругу». Юстиниан вновь отказался сместить Иоанна, упрямо настаивая, что никто другой не может удерживать казну от расхищения во время кризиса.

Настал день, когда Феодора решила, что кто-то из них двоих (или она, или каппадокиец) должен пасть. Она руководствовалась не одной лишь ненавистью. Будучи префектом преторианцев, Иоанн обрёл безграничную власть над её родиной—Востоком, сопротивлялся восстановлению её милого Антиоха, носил императорский пурпур. Если бы Юстиниан ослаб, Иоанн захватил бы дворец при поддержке своих солдат.

Хорошо осознавая опасность, свирепый каппадокиец позаботился о своей охране. Ночью телохранители закрывали его щитами, и Иоанн сам тщательно осматривал свою спальню, часто просыпаясь, чтобы проверить засовы. Но цирковая актриса никогда не прибегала к помощи наёмных убийц или яда.

Вместо этого Феодора пригласила к себе Антонину.

Когда Белизарий отправился на персидский фронт, «увозя с собой надежды всех римлян», как пишет Прокопий, его жена осталась в городе. В тот миг Антонина терзалась негодованием от холодного приёма, оказанного Юстинианом герою Италии, и завистью к красавице Феодоре. Обе актрисы были чрезвычайно честолюбивы, обе обожали роскошное убранство своих дворцов, и ни одна не имела никаких сдерживающих предрассудков. Но Феодора была более хитрой и, кроме того, точно знала, что ей нужно.

Увидев Антонину, сидящую напротив за столом, заваленным сочными фруктами, отпустив силентиариев в белых одеждах и изящных девушек в прополомах, она пустила в ход очень ловкое оружие, рассказав правду об Иоанне из Каппадокии. Интуитивно не доверяя Феодоре, Антонина почувствовала знакомый укол ревности, оттого что ей прислуживали, как гостье императрицы. Но в одном она имела уверенность: сместив важнейшего политика Иоанна, она поможет Белизарию, который совсем не разбирается в политике. Избавившись от Иоанна, сама Антонина окажется на шаг ближе к Священному дворцу, когда Белизарий вернётся с армией, а он, несомненно, победит...

Но как, спросила она, можно избавиться от Иоанна?

Феодора объяснила, что у Иоанна была слабость. Он действовал, повинуясь чувствам. Если бы талантливая супруга прославленного Белизария убедила его говорить откровенно, Феодора могла бы устроить так, чтобы их подслушали.

Антонина не нашла никакой ловушки в этом предложении, как она ни напрягала мозг. После этого она искусно воспользовалась юной дочерью Иоанна, которую он очень любил. Антонина поведала девушке, как грубо Юстиниан и Феодора обошлись с её мужем. Сыграв на преданности дочери отцу, Антонина настолько разоткровенничалась, что предложила, как можно избавиться от Феодоры, сместив ошибающегося Юстиниана с трона. Антонина признала, что это не может сделать один Белизарий или один Иоанн. Но что, если им действовать вместе? Разве это не будет угодно Богу, если они всем принесут долгожданное освобождение?