Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне

Хосров был моложе и энергичней. Он не мог отступить к берегу, не узнав о силах и намерениях римлян. Почему они шли так открыто, вместо того чтобы укрываться за своими стенами? Хосрову не терпелось увидеть легендарного римлянина и понять, что же он собирается делать. Царское любопытство Хосрова пересилило, и он отправил к Белизарию гонца. Выбрав опытного дипломата Абандана, он велел ему найти какой-нибудь предлог для встречи, лицом к лицу встретиться с римским командующим и выяснить, каковы дух и обмундирование этой странной северной армии.

С проблеском надежды Белизарий согласился принять перса. Он быстро устроил место для встречи, как с готами, чтобы смутить дипломата-шпиона. Поспешив из Европоса, он установил на возвышении праздничный шатёр и дал разнообразные поручения своим солдатам. Когда Абандана провели на римскую территорию, он не заметил ни одной воинской единицы. С одной стороны слонялись смуглые всадники, проверяя свои луки. Кто они такие? — спросил посол Хосрова. Муры, сообщили сопровождающие, с Востока. С другой стороны вокруг стаи собак сгрудились светловолосые молодые великаны, проверяя свои копья. А это кто? Вандалы, которые, как и мурские всадники, были завоёваны Белизарием и стали служить ему. Что они делают? Готовятся к охоте на газелей и зайцев.

Никто, кроме сопровождающих, не обращал на перса внимания. Когда он приблизился к шатру на холме, то оказался среди других охотников и силачей, метавших камни. Ему сказали, что это готы, балканцы и славяне из Далмации, развлекающиеся своим обычным способом. Все они казались физически сильными, так как Белизарий отобрал самых рослых.

Свирепые всадники на косматых пони подъехали ближе, перебрасывая друг другу голову барана, — единственное развлечение, доступное гуннам. Взбираясь по холму, Абандан не мог просчитать количество разбросанных повсюду солдат. Может, тысяча, а может, сотни тысяч. Не было видно ни шлемов, ни лат, только на Белизарии.

В серебряной кирасе, клетчатом сатиновом килте и украшенном перьями шлеме прославленный военачальник пировал с подчинёнными фруктами и вином. Вежливо, но без особого интереса он приветствовал перса, который так и пожирал его глазами. Когда Абандан заговорил властным тоном глашатая, заявляя, что его господин, Царь царей, так и не получил выкупа и дани золотом от цезаря Юстиниана, Белизарий прервал его, словно не желая вмешиваться в официальные дела.

— Хосров ведёт себя не так, как все люди. Если у них ссора с соседом, надо сперва обсудить, а если не удовлетворён, то начать войну. Но он приходит в стан римлян, а затем начинает просить мира.

— Он не сказал ни слова о мире.

— Тогда зачем ты пришёл сюда?

Хитрый перс, не считая нужным объяснять, удивился, зачем прославленному командиру цезаря заниматься такими пустяками, вместо того чтобы охранять покой своей страны. Белизарий рассмеялся. Почему бы ему и его солдатам не поразвлечься? Римская империя в окружении своих крепостей в полной безопасности, именно Хосров угрожает своей стране, вступая в конфликт с римлянами.

Обман удался. Абандан сообщил своему господину, что никогда не видел таких солдат, а их начальник был сама смелость и мудрость. Римляне вели себя так беззаботно, что, по-видимому, обладали большими силами. Если так, то тогда Хосров действительно подверг себя опасности, выступив против них. Но можно всё исправить, как сказал Белизарий, предложив Юстиниану мир.

Результатом этой комедии стало то, что персидская армия медленно двинулась обратно вдоль Евфрата. Белизарий, не желавший ей мешать, осторожно следовал позади. Перейдя реку, Хосров прекратил военную кампанию, взяв заложников из римской армии в залог мира на время переговоров с Юстинианом. Он разграбил римский город на берегу реки, что имело позже свои последствия в Константинополе.

Прокопий от радостного сознания того, что ему удалось выжить на берегах Евфрата, признает, что эти маневры принесли большую удачу Белизарию, чем победы в Африке и Италии. Иерусалим был спасён. Быстрые действия Белизария обратили в бегство армию Хосрова, причём жертвой пал лишь один город, но настоящей причиной отхода шахиншаха стали новости о чуме, которая захватила римские земли. Чума проникла в провинцию Сирию. На торговых судах и по дорогам болезнь медленно, но верно продвигалась к Константинополю. Крысы, выскальзывавшие с груженных зерном кораблей в портах Золотого Рога, приносили заразу на улицы; вши и блохи из караванов заражали людей.

Стоя в ожидании на берегах Евфрата, чувствуя облегчение и избавление от ответственности, Белизарий с удивлением получил повелительный наказ прибыть с другими командующими в Священный дворец. На приказе стояла знакомая подпись «Юстиниан Цезарь Император», выведенная женской рукой. Гонцы сообщили, что чума свирепствовала в столице, и приказы отдавала Феодора Августа.

Белизарий обсудил приказ со своими солдатами и повиновался.

«Болезнь добралась до Византии в середине весны, когда я был в городе. Вот как она поражала людей: они чувствовали приступ лихорадки, лишь пробуждаясь ото сна или даже во время прогулки. Эта вялая лихорадка вначале не вызывала серьёзных опасений ни в самих больных, ни во врачах, ухаживающих за ними. Но иногда в тот же самый день или на следующий в паху или под мышкой, за ушами или на бедре появлялась опухоль. Затем наступало бессознательное состояние или умопомешательство. Находящиеся в коме забывали своих друзей и казались погруженными в сон. Иногда они ели, не пробуждаясь, иногда тут же умирали».

Так Прокопий описывает симптомы самой ужасной чумы за тысячу лет.

«Те, кто сходил с ума, не могли спать, а ухаживающие за ними падали от усталости. Они не принимали пищу, а если рядом была вода, хотели погрузиться в неё. В некоторых случаях опухоль начинала гноиться, и больной умирал. Как мучения начинались внезапно, так и выздоровление наступало без всякой внешней причины. Только когда опухоль разрасталась и выделялся гной, многим удавалось выжить.

Вначале каждый воздавал умершим почести в своём доме. Затем люди запирались у себя и не отвечали на визиты. Мёртвых приносили на берег моря и бросали в воду. Рабы шлялись по улицам, лишившись своих хозяев, а хозяева лишались услуг своих рабов. Те, кто в прошлом жил в пороке, становились праведниками и ревностно исполняли религиозные обряды. Затем, если им удавалось избежать смерти, они возвращались к своим грехам, чувствуя себя в безопасности.

В это время люди на улицах почти не показывались. В городе, где царило такое изобилие, начался голод. Те, кто остался жив, не выходили из своих домов. Не было видно и чиновников в особых одеяниях, особенно после болезни императора. В городе, который управлял всей Римской империей, люди одевались в гражданскую одежду».