Гарольд Лэмб - Феодора. Циркачка на троне

Предвкушение огромной битвы возбуждало старика.

— Что касается готов, — продолжал победитель при Трикамароне, — то они, как все германцы, сразу бросятся в битву. Пускай. Если ты отобьёшь их первую атаку (а ты должен это сделать!), в их рядах начнётся смятение, и каждый гот будет думать, что ему теперь делать. Некоторые, возможно, сплотятся в ряды, чтобы их храбрая смерть потом была воспета в песнях. Другие побегут в свой лагерь. Тогда напади на их вождя и убей его, как можно быстрее. Но пусть всё время играет музыка.

Нарсес выехал на лошадиной упряжке, сверкающей золотом и серебром, из Золотых ворот, у которых собралась толпа. Он — такой незначительный бесполый человек, но обладающий безграничной властью — ехал впереди знамён с орлами и крестом Константина, а позади свистели флейты.

Глядя на новую армию, выходящую из ворот, Белизарий видел, как проходят солдаты его полка, и слышал их песню, «Трисагион»: «Святый, Всемогущий, Бессмертный Господь...» Ему, теперь праздному человеку, было странно сходить с коня у Августеона, где строили новую мраморную статую Юстиниана, и ждать новостей с поля битвы. Юстиниан назвал Белизария почётным гражданином Римской империи.

Первые новости с границы были чуть лучше. На Сицилии несостоявшийся убийца Артабан удерживал крепости под натиском Тотилы, который поспешно отступил на равнину, услышав о появлении римской армии на севере; на море Иоанн, племянник Виталиана, обнаружил плохонький готский флот, и готы, беспомощные на воде, поспешили причалить к берегу и скрыться на суше.

Наступила осень, а за ней зима со штормами. Нарсес вёл разрастающуюся армию через горы. Ломбардские рыцари и вассалы в кольчугах, герульские всадники с луками, наёмники готы и саксы толпились среди солдат погибшего Германия. Имея в изобилии золото и еду, они следовали за повозкой морщинистого слуги Юстиниана, который и выпросил у императора всю эту силу. Старик казался каким-то странным инструментом в руках судьбы. За ним следовали двадцать пять тысяч закалённых людей, а у побережья к нему присоединились корабли Иоанна, так что Нарсес перешёл воду вброд и на кораблях направился вдоль берега, избегая долин, где укрывались готы и франки.

Битву дали недалеко от древней Фламиниевой дороги.

Она завершилась уничтожением армии готов. «Король сбежал, прихватив пять человек, с наступлением темноты. Из всех преследующих Тотилу ближе к нему был некий Гепид с копьём. Преследователи не знали, что гонятся за Тотилой, убегающим в ночь. Затем один из оруженосцев короля сдержал коня и закричал на Гепида: «Разве ты собака, что нападаешь на своего хозяина?» Поняв, что перед ним скакал Тотила, Гепид помчался быстрее и ударил его копьём. Тотила не упал, но вскоре умер, и его похоронили». Как доказательство курьер предъявил рубашку и плащ последнего вождя готов с пятнами крови. Тотила перешёл море и умер на девятый год, как и предсказал Бенедикт.

Готы вели партизанскую войну, но вторая битва окончательно уничтожила их, и вожди согласились покинуть Италию. Некоторые из них присоединились к поджидающим их франкам. Это произошло весной 552 года.

Затем, подобно воде, прорвавшейся сквозь сломанную плотину, варвары-франки хлынули в Италию из своих северных крепостей. Язычники и христиане смешались с пьяными бургундцами и отчаявшимися готами и заполонили дороги, ведущие на юг, своими многотысячными полчищами, грабя церкви и кормясь за счёт обнищавшей страны. Нарсес и его командующие, благодаря удаче или мудрости, скрылись в городах, пока эта человеческая река не прошла мимо.

Франки ссорились между собой, страдая от жары и ослабев от дизентерии из-за вина, которое они пытались делать в сезон винограда. Когда армия Нарсеса собралась, упрямые франки первыми пошли в бой клином, размахивая топорами. Клин глубоко врезался в римские ряды и больше не вернулся оттуда. Говорят, что только пятеро воинов уцелели в этой битве, разбросанные по всему полю счастливчики бежали на север, через реку По, прямо в альпийские ущелья.

И снова дисциплина и тактика цивилизованных полководцев уничтожили варварскую армию. В возрасте семидесяти пяти лет Нарсес стал победоносным командующим. Почти двадцать лет спустя после начала войны Белизарием на Сицилии она завершилась победой Нарсеса в Альпах.

Франки же за альпийской грядой оказались в стране, некогда бывшей Римской Галлией, но даже Юстиниан в это время не представлял, как их можно выманить оттуда и вернуть Галлию империи. Вместо этого она стала родоначальницей Франции. Изолированные Ла-Маншем острова Британии по-прежнему принадлежали англосаксам.

Испанский полуостров всё больше прибирали к рукам смелые визиготы, которые вели политику набегов и торговли с имперскими купцами и гарнизонами вдоль побережья. Такие постепенные перемещения не отразились на карте мира в Священном дворце. В Италии Нарсесу пришлось расплатиться и польстить могущественным ломбардцам, отправив их домой. Эти светловолосые гиганты в полном вооружении со своими оруженосцами и грубыми понятиями о рыцарстве оказались ему не по зубам. Нарсес не мог быть уверен, не придёт ли в тупые головы этим длиннобородым в начале битвы принять сторону врага. Их специфическое понятие о чести вынуждало сражаться не против, а за своих кровных родственников; их любовь к грабежу заставляла больше смотреть на сундуки императора, чем на грудь подлых врагов-варваров. Евнуху помогло предупреждение Белизария.

Ломбардцы уже повидали большую часть Италии. Под началом более воинственного короля они бы вернулись на северные равнины По, в будущую Ломбардию. Нарсесу приказали оставаться в Италии, чего никогда не дозволяли Белизарию. Эти старческие руки обладали верховной властью. Префект преторианцев оказался мнимым правителем с кучей советников, но за всем этим чиновничьим фасадом евнух играл роль слуги Юстиниана.

В Италию вернулся и сосланный папа Вигилий, которого слуги Феодоры доставили некогда в Константинополь. С собой он привёз приказ Юстиниана для правительства освобождённой Италии. Этот длинный и запутанный акт был гуманным: люди, попавшие в плен во время двадцатилетней войны, освобождались, и даже монахини, которых изгнали или вынудили покинуть Италию, были возвращены в свои монастыри. Юстиниан не пытался наказать за военные преступления, но зато появилось множество новых судей и сборщиков налогов. На освобождённых, но долго страдавших жителей Италии накладывалось чиновничье ярмо. Нарсес должен воплотить закон и волю своего господина в жизнь.

Многие жители Италии погибли или, оставив свои дома, скитались в поисках пищи. Некоторые из оставшихся в живых патрициев воспользовались предложением Юстиниана и направились на восток, к Константинополю. На их земле предков было слишком много шрамов.