Дмитрий Петров - Юг в огне

Никифоров, задумавшись, молчал, опустив глаза. Потом, встряхнув всклокоченной головой, решительно заявил:

— Нет, Семен Михайлович, не могу вести на гибель свой отряд. Может, и моя семья сейчас в Платовской гибнет, а все же идти туда не могу… Силы у меня малые. Что с ними сделаешь? Только погубишь всех до одного… А тут патронов нет. На каждого по одному-два патрона осталось… Вот как объединимся с Ковалевым и Ситниковым, пополнимся патронами, тогда можно пойти и на Платовскую, выбить белых… Ты давай, Семен Михайлович, с нами отходить. Бери под командование всю кавалерию…

— Нет, — отказался Буденный. — Не могу. Я поеду в Платовскую.

— В Платовскую? — изумился Никифоров. — С кем же? Один, что ли?

— А что же, может, и один, — задумчиво заявил Буденный. — Я не могу быть равнодушным, когда там погибают наши люди… Может, удастся кого спасти… Я все-таки советовал бы тебе, Никифоров, сначала выбить белых из Платовской, а потом уже пойти на соединение с Ковалевым и Ситниковым. Подумай.

— Нет, — закачал тот головой. — Я уже сказал, что патронов нету… На гибель людей не поведу… Это было бы преступление. Вот уже после, как соединимся с Ковалевским и ситниковским отрядами, тогда…

— Поздно будет, — сказал Буденный. — Всех наших людей в Платовской к тому времени постреляют.

— Что поделаешь? — пожал плечами Никифоров. — Другого выхода нет. А тебе, Семен Михайлович, соваться в Платовскую нечего. Поймают и убьют.

— Если осторожно действовать, то не поймают.

К вечеру Никифоров увел свой отряд в Большую Орловку. С отрядом уехали из хутора и все платовцы, бежавшие от белых из станицы. Остались здесь немногие. В том числе и братья Буденные — Семен и Денис.

Переночевав на хуторе, утром следующего дня Семен сказал Денису:

— Хочу поехать в Платовскую узнать, что там делается.

— В Платовскую? — удивился тот. — Вот это да. Когда же?

— Думаю, завтра в ночь. Ночью удобнее. Хата наша с краю, подъеду, никто и не заметит.

Денис подумал.

— Тогда и я поеду, — сказал он. — Вдвоем будет лучше.

— Это верно, — согласился Семен. — Если желание есть, — поедем. У тебя — винтовка, у меня — наган…

— Я думаю, и Федорпоедет с нами, — проговорил Денис. — У него есть верховая лошадь. Есть и винтовка…

— Это какой же Федор? — спросил Семен.

— Просолов.

— А-а, ладно. Парень неплохой. Пусть и Федор собирается.

Но когда на следующий день братья Буденные и Федор Просолов собрались ехать в Платовскую, к ним присоединилось еще восемь конников во главе с соседом Филиппом Новиковым, отставшим от отряда Никифорова.

Семен радостно оглядывал свой маленький отряд. Ребята все были боевые.

Ехали не спеша, со всеми предосторожностями.

Погода стояла промозглая, сырая. Накрапывал мелкий колючий Дождь.

К вечеру на горизонте показались дымки хутора Болгарского. Конники оживились, мечтая о теплой хате, где можно отдохнуть и закусить. Семен предупредил:

— Вот что, хлопцы, подъезжать к хутору будем тихо и осторожно… Возможно, у окраины застава белых…

Перед самым хутором Семен, дав знак своему отряду следовать за ним, свернул с дороги в сторону и поехал через огороды.

— Вон, — шепнул он своим конникам, указывая на всадника, стоявшего на окраине хутора у дороги. — Могли б на него напороться. А теперь слушайте, ребята. В хуторе, наверно, разведка белых. В такой дождь беляки сидят в какой-нибудь теплой хате. Соблюдайте осторожность.

Рассыпавшись цепкой, держа винтовки на взводе, они медленно продвигались вдоль улицы. Белых не было видно. Буденный, находящийся впереди, вдруг остановился и стал вглядываться. Когда к нему подъехали остальные всадники, он указал на большой дом, крытый железом:

— В этом доме беляки… Их шестеро.

— Откуда ты знаешь? — удивился Денис.

— Вон же их лошади стоят под сараем, — ответил брат.

Заглянув через плетень, все увидели во дворе, под сараем, шесть оседланных лошадей с накинутыми на морды торбами.

— Спешивайтесь, ребята, — приказал Семен. — Отдайте лошадей вот тем хлопцам, — указал он на двух молодых парней. — Окружим дом. Слушайте мою команду! Обойтись надо без стрельбы… А то дозорный испугается и удерет в Платовскую. Пошли!..

В несколько минут белогвардейская разведка была поймана.

После этого Буденный приказал брату Денису с двумя парнями изловить белогвардейца-дозорного, боясь, что он сообщит о них в Платовскую белому командованию.

В хуторе оказалось несколько платовских парней, бежавших от белых. Они изъявили желание также поехать с Буденным в Платовскую. Буденный отдал им отбитых у белогвардейцев лошадей, вооружил их. Два парня из этого хутора примкнули к отряду на своих лошадях. Таким образом, у Буденного образовался теперь отряд в двадцать человек…

— Теперь у нас целая армия, — засмеялся Семен. — Поехали, братцы!

Выехали из хутора Болгарского. Семен Буденный свернул с дороги, боясь наткнуться на заставу белых, и повел свой отряд по бездорожью, степью. Было так темно, что не разглядеть даже лошадиных ушей, а поэтому ехали наугад, по памяти. Все здесь в отряде были местные жители, дорогу знали прекрасно и могли бы дойти в Платовскую даже с завязанными глазами.

Вскоре во мгле ночи замелькали огоньки станицы. Оттуда несся невнятный шум, остервенелый лай, изредка хлопали выстрелы.

Буденный завел свой отряд на кладбище, находившееся на окраине станицы. Недалеко отсюда стояла хата Буденных.

— Подождите меня, — шепнул Семен брату. — Пойду разведаю.

Огородами и садами он пробрался к своей хате и постучал в маленькое окошко.

— Кто там? — послышался тихий голос матери.

— Мама, открой, — прошептал Буденный. — Это я, Сема.

— Зараз, сыночек, — засуетилась старуха.

Низенькая дверь распахнулась. Семен обнял мать, поцеловал ее седую голову.

— Живы-здоровы? — спросил он.

Мелания Никитична зарыдала на груди сына.

Семен встревожился.

— Мама, что случилось?..

— Отца… — сквозь рыдания выдавила старуха, — отца-то… арестовали… Увели калмыки… Слышишь? — замолкла она на мгновение. Стреляют. Это ж они, проклятые, расстреливают наших там… и отца, — снова зарыдала старуха, — должно, пристрелили… Ой, Сема, что ж мы теперь без него будем делать?

— Успокойся, мама. Успокойся, родная.

— Да ты, Сема, заходь в хату-то… Чего ж тут стоишь?

— Не могу, мама, меня ждут… Ты мне скажи, много ли в станице беляков?

— Давеча соседские хлопчики бегали к правлению, — начала рассказывать старуха, — так они сказывали, что в станице находятся две сотни калмыков и одна сотня казаков-кадетов [4] Так называли тогда белогвардейцев. . Пьют напропалую… Все пьяные… Около правления навроде шесть пушек стоят: четыре махоньких да две больших. Сказывают, что супостаты-калмыки около трехсот человек наших станичных расстреляли. Поголовно всех расстреливают: мужиков, баб и младенчиков… Живем мы тут и от страха трясемся… А начальника почты Лобанова, знаешь его, что секретарем ревкома-то был, и начальника милиции Долгополова, сказывают, живьем сожгли изверги за то, что вместо вывески правления повесили вывеску ревкома… Облили их керосином и сожгли посередь улицы. Что только и делается на свете божьем… А сынки-то мои, Емельян да Денис, живы чи нет?