Ян Мо - Песнь молодости

— Заседание районного комитета партии объявляю открытым.

Первым на повестке дня стоял вопрос о праздновании Первого мая. Когда обсуждение этого вопроса подходило к концу, Дай Юй, взглянув на Лу Цзя-чуаня, суровым голосом проговорил:

— Ошибки товарища Фэн Сэня [60] Фэн Сэнь — подпольная кличка Лу Цзя-чуаня. (Прим. автора.) . становятся все серьезнее, я предлагаю обсудить сегодня его поведение. Кризис режима гоминдана углубляется с каждым днем, час революционного подъема приближается. Если мы не будем готовить массового выступления, вооружать массы, организовывать забастовки студентов и торговцев, а также солдатские бунты, не будем широко пропагандировать идеи нашей партии и расширять ряды ее членов, а вместо этого станем вести праздные разговоры о теории и идеологии с мелкобуржуазными интеллигентами, то мы не добьемся победы. Нам следует помнить, что эти промежуточные элементы крайне ненадежны, крайне неустойчивы, что они являются резервом буржуазии.

Он в гневе сорвал очки и с силой стукнул косточкой для мацзяна по столу.

— Так больше продолжаться не может. Правый оппортунизм Фэн Сэня достиг нетерпимых размеров. Говорят, что он сблизился с женой одного студента-реакционера, некоей Линь Дао-цзин, так ведь? А нужно ли нам проводить коммунистическую пропаганду среди таких людей? Я сомневаюсь в том, что мотивы действий товарища Фэн Сэня…

Лю сидела, низко опустив голову и ни на кого не глядя, костяшки в ее руках монотонно постукивали. Маленький, полный У Фан также молчал. Лу Цзя-чуань, не отрываясь, смотрел на Дай Юя, выражение его ясных глаз было по-прежнему доброжелательным. Он молча слушал секретаря. Но когда тот кончил, лицо юноши приняло холодное выражение.

— Товарищ Дай Юй, — медленно проговорил он. — Твое выступление одностороннее и субъективное. Хочется, чтобы ты взглянул на вещи шире, сумел бы хладнокровнее и правильнее оценить современную обстановку в Китае. Народ требует борьбы с японцами, и партия должна руководить этой борьбой. Мы выдвинули слишком много таких лозунгов и требований, которые могут отдалить нас от народа. — Лицо его исказилось от сильной внутренней боли и побледнело, голос упал до шепота. — Ты должен хорошо представлять себе, в чем сегодня больше всего нуждаются массы, что больше всего волнует их… Что же касается пропагандистской работы среди интеллигенции, то это задание дала мне партия. Товарищ Мао Цзэ-дун в работе «О классах китайского общества» учит нас прежде всего ясно различать, кто наши друзья и кто — враги. Он говорит, что мелкая буржуазия — наш ближайший друг; даже левое крыло средней буржуазии может оказаться в числе наших друзей. Не забывай, что и мы с тобой, товарищ Дай Юй, тоже далеко не пролетарского происхождения.

О Дао-цзин он не стал ничего говорить, не стал оправдываться, считая это попросту ненужным.

— Что? Что ты говоришь! — Дай Юй побагровел, он почти кричал. — Это что еще за оппортунистические бредни? Средняя буржуазия сможет стать нашим другом? В таком случае пролетариат должен стать твоим врагом!

Дай Юй вздохнул, круглые глазки, спрятанные за стеклами очков, суетливо забегали; он торопливо заговорил, приводя одно за другим доказательства того, почему Лу Цзя-чуань не должен работать среди интеллигенции. Дай Юй говорил захлебываясь, забыв, по-видимому, о конспирации, и о том, что осталось еще много неразрешенных вопросов. В конце концов Лу Цзя-чуань не выдержал: он отодвинул кости, вскочил и тоже закричал:

— Хватит, товарищ Дай Юй! Послушай теперь меня!

Он резко взмахнул рукой и, с трудом сдерживаясь, продолжал:

— Я согласен с некоторыми твоими замечаниями. Партийное руководство дало нам указание ширить ряды членов партии, и мы должны неуклонно выполнять это указание. Однако как же можно в сложившейся обстановке сразу привлечь в ряды партии большое количество людей? С тех пор как сюда прибыл специальный полицейский полк, белый террор становится все более свирепым. Чан Кай-ши при поддержке немецкого и итальянского фашизма подготовил целую свору полицейских и шпионов, чтобы бороться с нами. Народ напуган, почти все организации разгромлены; в тех, которые уцелели, царит смятение, и очень трудно привлекать к нашей работе новых людей; я считаю, что в настоящее время нужно в соответствии с обстановкой укреплять партию, сохранять наши кадры. Нельзя, находясь в таком изолированном положении, обнаруживать себя. Но…

— Что «но»? — прервал его Дай Юй. Он возмущенно тряхнул головой и продолжал с холодной усмешкой. — Что «но»? Я сомневаюсь, товарищ Фэн Сэнь, в том, что ты действительно сторонник марксизма. Не привели ли тебя твои правоуклонистские колебания на антипартийный путь?

— Хватит, товарищ Дай Юй! Дай мне сказать, — не вытерпела Лю. Ее бледное, худое лицо, покрытое сетью мелких морщинок, раскраснелось от волнения. — Точка зрения Фэн Сэня заслуживает внимания. — Она резко отодвинула кости в сторону и решительно продолжала: — Я в основном согласна с мнением Фэн Сэня. Товарищ Дай Юй изрекает догмы. Он недостаточно хорошо понимает современную обстановку. На протяжении долгого времени меня мучили те же горькие сомнения, что и Фэн Сэня, я думала: руководство нашей партии преодолело путчизм и авантюризм «лилисаневского курса» [61] «Лилисаневский курс» — «левый» уклон в Компартии Китая, проводимый одним из руководителей ЦК КПК Ли Ли-санем в начале 30-х годов. «Левые» выдвинули авантюристический лозунг о немедленном переходе к социалистической революции, минуя этап буржуазно-демократической революции, призывали к массовым вооруженным восстаниям и «наступлению на города», что в тех условиях Китая означало бы гибель революции. , но всегда ли мы применяем правильную тактику? Народ настойчиво требует борьбы с японцами, спасения родины, а выдвигаемые нами лозунги зачастую слишком высокопарны, и широкие массы, за исключением небольшого числа активистов, не воспринимают их. Поэтому я часто думаю… — При этих словах голос ее упал и стал почти неслышным. Казалось, она хотела сказать еще многое, но почему-то не сказала.

Все четверо молчали. Даже Дай Юй, с высокомерным видом сидевший напротив Лу Цзя-чуаня, не произнес ни звука. Только однообразно постукивали косточки мацзяна. Затем Лю взглянула на троих мужчин и тихо сказала:

— Дай Юй, что же касается той женщины, о которой ты говорил, то я знаю ее и несколько знакома с ее положением. Это активистка, которая в старом обществе вела отчаянную борьбу за существование и сейчас уповает на партию как на свою спасительницу. Мы должны помогать ей, воспитывать ее. И я считаю, что Фэн Сэнь прав, делая это.

Дай Юй сорвал с себя очки, яростно взмахнул рукой и холодно посмотрел на Лю: