Ян Мо - Песнь молодости

Дао-цзин не могла оторвать глаз от этого беспредельного, полного величественной красоты простора, и боль, терзавшая ее душу последнее время, постепенно утихла. Поправив волосы, Дао-цзин достала свою губную гармошку:

понеслись над морем слова детской песенки.

Наигрывая, она шла по берегу и подбирала красивые ракушки. Она резвилась, как ребенок.

Ее туфли промокли от сырого песка, в волосы набилось множество мелких песчинок, но она ничего не замечала.

Янчжуан была заброшенной деревушкой на берегу моря. Ее окружали дюны, поросшие редкими деревцами. Но стоило Дао-цзин отойти от деревни на несколько ли [17] Ли — мера длины, равная 0,576 километра. , как пейзаж начал постепенно меняться: на верхушках холмов и в долинах стали попадаться рощи яблоневых и сливовых деревьев. Ветерок разносил тонкий и нежный аромат цветущих акаций, которых здесь было очень много. На берегу моря среди зелени были разбросаны красивые, разнообразные по своей архитектуре коттеджи, виднелись белые, желтые, голубые и красные крыши. Картина эта невольно вызывала чувство восхищения и удивления. Выросшая среди пыльных и шумных столичных улиц, Дао-цзин только однажды побывала в захолустной горной деревеньке около Губэйкоу [18] Губэйкоу — город в провинции Хэбэй (Северный Китай). , куда брала ее с собой Сюй Фэн-ин во время поездки для сбора арендной платы. Сегодня в лучах солнца перед ней возникли, словно воздвигнутые волшебниками, изящные дачи. Дао-цзин никогда не думала, что на свете может существовать такая красота.

С минуту она стояла на вершине небольшого холма и безмолвно смотрела на изумительный пейзаж, затем, движимая любопытством, сбежала вниз к небольшим красным кабинкам на берегу.

Тишину этого райского уголка нарушали человеческие голоса. С пляжа отчетливо доносился смех купающихся. Только теперь она поняла, что попала на пляж для богатых дачников.

Остановившись под старой сосной, она с любопытством рассматривала людей на пляже. Кроме иностранцев, здесь развлекались дети китайских богачей. Купающиеся были одеты в разноцветные купальные костюмы. Одни из них лениво грелись на солнце, другие, размахивая руками, со смехом плескались в воде.

Неподалеку от Дао-цзин расположилось несколько пожилых иностранок и китаянок с зонтиками от солнца и маленькими собачками на руках. Женщины сидели на белоснежных простынях, расстеленных на песке, и разговаривали. Одна из них налила в блюдце молока и поставила его перед собачкой.

Внезапно до слуха Дао-цзин донесся визгливый женский голос. Повернув голову, она увидела нарядно одетую молодую китаянку, стоявшую возле пожилой женщины с зонтиком. В ушах ее ослепительно блестели жемчужные серьги.

Топая ногой, модница громко ругала кого-то:

— Чертовка! Сколько можно ждать зонтика! Так и сгореть недолго! Ах ты, нищенка! Неси скорее!

По раскаленному полуденным солнцем песку к ней торопливо бежала маленькая девочка. Но чем больше она спешила, тем сильнее ее ноги увязали в песке. Видя это, женщина опять затопала ногами и разразилась бранью. Наконец девочка подбежала и, тяжело дыша, подала розовый шелковый зонтик. Послышался звук пощечин, которыми молодая барыня наградила служанку.

Дао-цзин не стала смотреть, что будет дальше. Резко повернувшись, она пошла обратно: близился полдень, и надо было возвращаться.

На сердце у девушки уже не было прежнего ощущения радости и легкости. Но все же она была довольна: ведь она увидела столько нового, насладилась такой красотой! Обратно Дао-цзин шла той же дорогой, время от времени наклоняясь, чтобы сорвать полевой цветок, и тихонько напевала.

— Давай кругом! Здесь прохода нет! — раздался вдруг над нею грубый мужской голос.

Дао-цзин вздрогнула. Подняв голову, она увидела на каменистом склоне холма богатую европейскую виллу с острой крышей. Здание было обнесено глухой стеной, у которой в небрежной позе стоял мужчина: видимо охранник. Пальцем он показал на большую доску, прибитую к стене.

Дао-цзин остановилась, ее возмутила такая бесцеремонность. Но все же она посмотрела вверх, куда указывал мужчина.

«Китайцам и собакам вход воспрещен».

Только теперь она обратила внимание на американский флаг, колыхавшийся на высокой мачте перед виллой. Бросив взгляд на доску, мачту и флаг, она, ни слова не говоря, отвернулась и пошла прочь.

У Дао-цзин пропало всякое желание смотреть что-нибудь еще. Хотелось одного: поскорее вернуться в Янчжуан.

Раскаленные солнцем скалы и песок дышали зноем. Набегавший изредка легкий ветерок не приносил желаемой прохлады. На лице Дао-цзин выступили капельки пота. Она хотела вытереть их, но вспомнила, что в платок завернуты ракушки. Присев на камень, девушка развязала платок и провела им по лицу. Сейчас ею овладело беспокойство: ведь сегодня она еще не разговаривала с директором! Дао-цзин быстро поднялась и побежала по берегу. Прищурившись, девушка огляделась: место было пустынное, вокруг — песчаные дюны, вблизи ни деревца, ни признака человеческого жилья. Вдалеке виднелась какая-то деревушка, похожая и в то же время не похожая на Янчжуан. Любуясь морем и собирая ракушки, она незаметно заблудилась. Обычно так и случается: стоит человеку, выросшему в городе, попасть в сельскую местность, как он не может даже определить, где находится. Дао-цзин надеялась спросить у кого-нибудь дорогу, но дюны по-прежнему были пустынны.

«Ну и пусть! Пойду наугад…»

Дао-цзин шла широким шагом. Вдалеке перед ней показалось несколько серых палаток, возвышавшихся на отмели маленькими островками. Решив расспросить их обитателей о дороге, девушка подошла ближе. Однако в палатках никого не оказалось. Вокруг были разбросаны в беспорядке рыбачьи сети и багры. Поодаль на берегу сушились старые перевернутые лодки. Судя по всему, перед Дао-цзин было временное пристанище рыбаков, а сами они ушли в море. Дао-цзин растерянно глядела по сторонам. Вдруг из-за груды камней неподалеку послышался плач ребенка. Она удивленно прислушалась и поспешила к камням. Там под ивой, возле обломка скалы, сидела средних лет женщина с изможденным, желтым лицом. Она кормила грудью хилого ребенка и чинила сеть.

Почмокав, ребенок опять заплакал, но мать не оторвалась от работы.

Дао-цзин подошла к женщине ближе, но та, занятая своим делом, не заметила ее.

— Ах ты, наказание мое, да перестань же плакать! — бормотала женщина, обращаясь к ребенку. — Взрослые ходят голодные, а тебя еще нужно кормить! Ну, детка…

Ребенок отвернулся от груди и заплакал. Очевидно, у изнуренной женщины не было молока. Мать отбросила непочиненную сеть и рассердилась: