Борис Тумасов - Русь залесская

Полки москвичей и угличей обложили Ростов. Ростовский князь Василий, оставив старшему боярину Аверкию малую дружину, бежал из города. Узнав о том, воевода Александр послал сказать ростовцам: «Вы с князем своим удел великого князя московского разоряли и противу Руси шли, а за то ответ несите».

Намерились было ростовцы с повинной идти, да боярин Аверкий велел дружине на воротах караул поставить и город оборонять. Воеводы Александр и Глеб, посовещавшись, решили воинов понапрасну не терять и взять город измором, но неожиданно план изменился…

Воевода Александр пробудился от криков дозорных. Открыл глаза, потянулся. Терпким конским потом воняли седло в головах и попона - неизменное ложе старого воеводы.

Как был, в портах и рубахе, босиком, он прошлёпал к откинутому пологу, выглянул. Ночь подходила к концу. Далеко вокруг горели костры. Ближе - москвичей, дальше - угличей. Свежий ветер повеял с озера. Воевода неторопливо натянул сапоги, надел кольчугу, шелом, подпоясал меч и только после этого покинул шатёр.

Валкой походкой шёл он вдоль лагеря. У костров спали воины. Взгляд Александра остановился на Данилке.

«Добрый воин, - подумал воевода, - чем не десятник? Надобно князю о том сказать…»

Тут же, под рукой Данилки, лежат меч и шлем.

Обходя спящих, Александр не торопясь подошёл к костру, вокруг которого сидело несколько дружинников. Старый воин о чём-то рассказывал вполголоса. Время от времени кто-нибудь из слушавших подкладывал в огонь ветку, и тогда ворох искр поднимался высоко в небо. Лица воинов от пламени казались бронзовыми.

Заметив подошедшего воеводу, рассказчик умолк, Александр сел между дружинниками, глядя на костёр, промолвил:

- Сказывай, Андрей, и я послушаю.

Старый воин снова заговорил:

- В ту пору был я намного молодше, чем самый молодший из вас. Нанялся я с другими воинами купеческий караван сторожить. В Византию плыли те купцы. Долго добирались. Чего только я не зрил на том пути… А более всего я удивлялся тому царскому граду Константинополю.

Выдался он углом в самое море, а за башнями дворец и храм.

Неслышно приблизился дозорный, шепнул Александру:

- Ростовский перебежчик у воеводы Глеба.

Воевода поднялся, поспешил к угличам. В шатре у Глеба Александр увидел перебежчика из Ростова: худого маленького мастерового. Тот, покосившись на вошедшего воеводу, продолжал рассказывать:

- Плыть надо озером, а там со стены спустят лестницу… Караула у ворот нет, дозоры только на стене. А как ворота откроем, вам быть наготове.

Александр подумал: «Правду или кривду говорит? Если кривду, то на что надеется? - Внимательно присмотрелся к перебежчику. - Нет, видно, не хитрит». Заглянувшему дозорному сказал, кивнув на перебежчика:

- Уведи его; когда потребуется, кликнем.

Данилка и Лука ждали, когда скроется луна. Вместе с перебежчиком должны они были пробраться в город, открыть ворота, а в это время воевода Александр уже будет стоять наготове.

Иногда Данилка поглядывал на стоявшего вблизи перебежчика. В темноте он не мог разглядеть его лицо.

- Зовут тя как?

- Акинфий.

- Послушай, Акинфий, - раздался голос Луки, - а не жалеешь, что в город ведёшь московских воинов? Другие-то город держат, а ты…

- «Держат, держат»! - разозлился Акинфий. - Что Москва - Орда, что ли? Как для боляр да для князей, не знаю, а что касается нас, ремесленного люда, то нам эти распри во как жить мешают. Вот и подумали мы, может, теперь нас Москва совсем под себя возьмёт… А ты - держат!… Князь Василий вона как деранул!…

Луна ныряла в рваных тучах. Небо всё больше и больше затягивало. Акинфий сказал:

- Пора!

Они спустились к озеру, уселись в лодку и тихо, стараясь не плеснуть вёслами, поплыли.

Акинфий шепнул Данилке:

- Я что те говорю, в самое время будем. Только с башни не узрели бы…

Слышно, как на стене перекликнулись дозорные. Данилка опустил руку в воду, тихо спросил:

- Как озеро называется?

- Неро. Бывал я тут. Князь Иван к князю Василию единожды посылал. Девки в Ростове хороши, - ответил Лука.

Данилка насмешливо сказал:

- Что-то ты, Лука, всё девок хвалишь, а себе никак не выберешь!

- А може, ему какая девка и приглянулась, да он ей не мил, - вставил Акинфий.

Лука согласился.

- Вестимо, так.

Акинфий повернул лодку к берегу, шепнул:

- Теперь молчать.

Данилка и Лука пригнулись к днищу. Слышно, как у берега плещутся волны. Данилка представил, как сейчас по всему лагерю для обмана костры разожгли, а между тем дружины стоят наизготове у самых крепостных стен и ждут, пока Данилка и Лука ворота откроют.

На лодку надвинулась тёмная стена. Акинфий развернул лодку бортом, негромко свистнул. Им долго не отвечали. У Данилки даже закралась мысль, а не воротиться ли назад, как наверху раздался шорох и на голову ему упала верёвочная лестница.

- Не мешкай! - шепнул Акинфий.

Один за другим, осторожно, стараясь не стукнуть, они взобрались на стену. Данилка огляделся. Вблизи, кроме поджидавшего, никого. «Видно, на озеро надеются».

Между тем Акинфий переговаривался с поджидавшим ростовцем.

- Чего мешкали, скоро светать начнёт.

- Лунно было.

- Поспешайте! Да остерегайтесь, у ворот хоть и нет караула, да неподалёку на стенах дозоры.

Акинфий провёл Данилку и Луку какими-то проулками, мимо церкви, миновали пустырь. Акинфий остановился, перевёл дух, шепнул:

- Вона и ворота.

Данилка пригляделся. До ворот рукой подать.

- Пошли, Лука, - чуть слышно сказал он.

Крадучись подошли к воротам, нащупали засов. Стараясь не греметь, сняли. Лука промолвил:

- Ты отворяй одну створку, а я другую.

Ворота открылись со скрежетом. Сверху, со стены, кто-то тревожно крикнул:

- Эй, кто там озорует?

Данилка услышал, что к ним бегут. Он вытащил меч, крикнул:

- Обороняйся, Лука, не дай им закрыть ворота!

На стене вздули факелы, крикнули:

- Москва в город ломится!

Данилка свалил первого набежавшего. Мелькнула мысль: «Что ж наши?» И тут же услышал топот множества копыт. Данилка прижался к стене, чтоб не попасть под копыта, успел крикнуть:

- Лука, сторонись, растопчут!

В ворота ворвался полк воеводы Александра.

Дом Данилке срубили на диво, пятистенный, с высоким крыльцом и резным навесом. Не дом, а боярские хоромы.

Смотрит он окнами на Москву-реку. Из дома всё видно: и когда ладьи плывут, и кто паромом переправляется.

Ставили его миром. Данилка с Лукой да Олекса с друзьями. А когда отделывать начали, позвали двух мастеров с плотницкой слободы.

Плотники смастерили Данилке стол и скамьи, всем на загляденье кровать из дуба.