Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого

Ирод вскочил на коня и выехал навстречу незадачливому союзнику. Едва завидев римлян, он дал коню шпоры и, подскочив к Махиру, набросился на него с упреками:

– Я немедленно отправляюсь к Антонию и доложу ему, что не нуждаюсь в союзниках, которые приносят мне и мирным жителям Иудеи вреда больше, чем врагам! Я и сам в состоянии справиться с Антигоном, запомни это!

Махир не остался в долгу.

– Если ты сам в состоянии справиться с Антигоном, то почему тратишь попусту столь драгоценное время? Со времени, когда Антигон вступил в союз с парфянами и объявил себя царем Иудеи, прошло больше года. И что за этот год успел сделать ты?

Ирод, вернувшись к своему войску, приказал ему собираться в Сирию. Махир, несколько поостыв, стал упрашивать Ирода:

– Пойми, горячая ты голова, я обязан выполнить приказ Антония, чего бы мне это ни стоило. Если ты надумал ехать в Сирию, то оставь здесь по крайней мере своего брата Иосифа, которому лучше, чем мне, известны местные нравы и обычаи.

В словах Махира содержался резон. Ирод, поразмыслив, отправил брату письмо с требованием немедленно явиться со своим отрядом в Эммаус и в дальнейшем выполнять все приказы Махира, кроме одного: ни под каким предлогом не брать Иерусалим штурмом и всеми возможными мерами стремиться сохранить жизнь мирных жителей.

Ирод вступил в Галилею, когда получил второе письмо от Вентидия. В письме этом римский полководец подробно изложил детали своего последнего сражения с парфянами, снова вторгшимися в пределы Сирии, и гибели Пакора. В постскриптуме Вентидий сообщил, что среди личных вещей Пакора были обнаружены два документа. Первый документ гласил: «Я, Антигон, сын Аристовула, внук царей Иудеи Александра Янная и Александры, продолжатель славного рода Хасмонеев [188], настоящим заключаю союзнический и военный договор с царем Парфии и Сирии Пакором на следующих условиях. 1) Царь Пакор оказывает мне всемерную поддержку в утверждении меня царем Иудеи. 2) После утверждения меня царем Иудеи я обязуюсь выплатить царю Пакору 1000 талантов золотом и предоставить в его полное распоряжение 500 самых прекрасных женщин-евреек, включая мою племянницу Мариамну, славящуюся своей красотой, ныне жену простолюдина и врага всех иудеев идумеянина Ирода». Документ был скреплен личной печатью и подписью Антигона. Второй документ был написан Пакором и скреплен его подписью и печатью. Вот что говорилось в нем: «Я, царь Парфии и Сирии Пакор, настоящим сообщаю. 1) Я соглашаюсь с условиями заключенного между мною и наследником Хасмонеев Антигоном союзнического и военного договора, равно как подтверждаю, что я сделаю все от меня зависящее, чтобы условия эти были выполнены. 2) В случае, если богам будет угодно взять мою жизнь прежде, чем Антигон утвердится на царстве в Иудее, я завещаю весь его долг передо мной (1000 талантов золотом и 500 самых прекрасных женщин-евреек, включая жену Ирода Мариамну) сполна передать Риму и римскому народу». Вентидий спрашивал, знал ли Ирод о сделке, заключенной между Антигоном и Пакором, и не считает ли он, что теперь, когда условия этой сделки нашли документальное подтверждение, Антигон заслуживает более лютой смерти, чем Пакор, погибший в бою как солдат?

Ирод не стал отвечать на письмо Вентидия. Он лишь с ненавистью подумал о старике в пещерах Галилеи, убившего всю свою семью и прежде, чем покончить жизнь самоубийством, проклявшего его.

– Сколько еще проклятий просыплется на мою голову и сколько еще прольется крови иудеев, прежде чем они поймут, что я желаю им одного только добра и ничего кроме добра? – гневно произнес он, пряча письмо Вентидия.

– Мой господин желает, чтобы я записал эти слова? – спросил случившийся рядом Диофант, никогда не расстававшийся с пером и чистым листом пергамента.

– Не нужно, – ответил Ирод и обратился к начальнику своих телохранителей, арабу по происхождению Коринфу. – Найди Терона и передай ему, чтобы он срочно явился ко мне.

Терон был опытным воином, начавшим служить у Ирода еще в то время, когда тот был назначен областеначальником Галилеи. Не желая подвергать опасности жизнь ветерана, Ирод по возвращении из Рима сделал его своим ординарцем. Когда Терон явился, Ирод приказал ему объехать всех командиров и передать им его устный приказ: войско направляется кратчайшим путем в Антиохию. По дороге держаться всем вместе и ни на что не отвлекаться. В авангарде и на флангах пойдет конница Юкунда, на которого возлагается охрана войска на марше на случай, если на него вздумают напасть шайки разбитого Вентидием войска парфян, которые, по данным разведки, не желали уходить из Сирии без добычи. Забота об обозе, следующего в арьергарде, поручается пехотинцам под командованием Терона.

– Ты все понял? – спросил Ирод.

– Всё, – ответил Терон.

– Выполняй. Встретимся в Антиохии. Да хранит тебя Предвечный!

В Антиохии собралось множество знатных лиц со своими вооруженными отрядами и свитой, съехавшиеся со всех концов Малой Азии. Всем им не терпелось лично приветствовать Антония, прибывшего уже в Самосату, но они не решались самостоятельно следовать дальше из опасения, что на них нападут рассеявшиеся по стране парфяне, поддержанные частью сирийцев, также решивших поживиться на еще не оконченной войне. Ирод предложил им влиться в свое войско, подчинив их отряды своим командирам, произвел смотр невероятно разросшейся разномастной армии и остался ею недоволен. Эта новая армия, оказавшаяся под его началом, больше походила на сборище вооруженных людей, чем на воинство, готовое действовать в боевой обстановке слаженно и решительно. Такой сброд, случись Ироду встретить его на открытой местности, стал бы для него легкой добычей.

Опасения Ирода оправдались. Едва он отдалился от Антиохии на сотню верст, как в тыл ему ударили объединенные отряды сирийцев и парфян с намерением отбить обоз. Знатные особы, взятые Иродом под свою защиту, запаниковали: в обоз были включены немалые ценности и рабы, которых они везли в дар Антонию. Скот и вьючные животные, также находившиеся в обозе, оставшись без присмотра пастухов и погонщиков, стали разбегаться. От Терона и поспешившего ему на выручку Юкунда потребовались все их мужество и военный опыт, чтобы отбить дерзкий налет противника. Тут, однако, случилось другое, более опасное для Ирода событие: воспользовавшись тем, что боевое охранение, следовавшее впереди и по флангам войска, оказалось смещенным в арьергард, с фронта ударили другие отряды сирийцев и парфян, затаившиеся в лесах по обе стороны дороги. Авангард войска был смят, а поскольку Ирод приказал командирам центурий и когорт не отвлекаться на возможное нападение противника на основные силы, возложив отражение его атак на кавалеристов Юкунда, воины, не смея действовать самостоятельно, бросились искать спасения за деревьями и на близлежащих холмах. Ирод, исправляя собственную ошибку, ринулся со своими галлами-телохранителями в контратаку. Рука его, выхватив из ножен меч, не знала устали, рубя врагов направо и налево. Пример Ирода отрезвляюще подействовал на бежавших воинов, и они стали возвращаться. Теперь отряды сирийцев и парфян оказались взяты в клещи. Бежать им было некуда, и они с отчаянием приговоренных к смерти вступили в рукопашную. Стоны раненых, ругань сражавшихся, блеянье овец и мычание волов, разбежавшихся по всему полю, лошадиное ржание, которое не могли перекричать вопли насмерть перепуганных знатных особ, слились в один сплошной гул, повисший над полем вместе с клубами пыли, за которыми трудно было различить, где свои, а где чужие. Дополнительную путаницу внесли чужеземные воины, влившиеся в войско Ирода и в большинстве своем одетые так же, как были одеты сирийцы и парфяне. Рубка продолжалась вплоть до наступления сумерек, когда зажглись факелы и иродиане стали подсчитывать свои и вражеские потери. Прежде, чем разбить лагерь на ночлег, Ирод вызвал всех своих командиров и приказал им отныне действовать сообразно складывающейся обстановке, а разведке рассеяться по окрестным местам и обследовать каждый куст, каждую неровность рельефа и все рощи и леса, какие только им встретятся, на предмет обнаружения скрывшихся там врагов.