Владимир Меженков - Проклятие Ирода Великого

Тетива была спущена. Превосходство в силах было на стороне Антония. Помимо собственных легионов и легионов Лепида, формально остававшегося третьим товарищем Антония и Октавия по триумвирату и продолжавшего исполнять обязанности правителя африканских провинций, Антоний получал в свое распоряжение сильную армию Египта и армии вассалов из Киликии, Каппадокии, Ливии и Фракии. Собственно, весь Восток выразил готовность поддержать Антония в его войне с Октавием. В результате под его командованием собралась огромная армия численностью девятнадцать легионов и двадцати тысяч конницы, не говоря уже об огромном флоте Клеопатры, позволявшем господствовать на всем пространстве Средиземного моря. Сил у него было достаточно, чтобы покончить с любым противником, и потому Антоний отказался от услуг части своих друзей. Так, он отказался от предложения Ирода предоставить в его распоряжение свою армию, и на то у него были веские основания. Во-первых, Ирод, нейтрализовав взбунтовавшуюся Сирию и поставив под контроль Аравию, обеспечивал ему надежный тыл, что немаловажно при ведении той масштабной войны, какая вспыхнула между триумвирами. Во-вторых, он рассчитывал, что, разгромив Октавия, перекроит карту провинций и сделает Ирода царем всего Ближнего Востока вплоть до беспокойной Армении. Было еще и в-третьих, и в-четвертых, что обязан учитывать при ведении войны любой полководец, но о чем до поры до времени никто не должен был знать даже из числа ближайших его друзей, к каковым, несомненно, принадлежал и Ирод.

Октавий, в отличие от Антония, не заручился союзом ни с одной из подвластных Риму европейских территорий. Скорее наоборот: властители этих территорий желали поражения Октавия, чтобы выйти из подчинения Риму. В этой ситуации триумвир, ввязываясь в войну с Антонием, мог рассчитывать лишь на собственные силы и свой флот, который состоял в основном из торговых судов. С такими силами самонадеянный триумвир не выдержал бы и первого серьезного сражения с Антонием. Дело оставалось за малым: за погодой. Но и погода стала союзницей Антония, а не Октавия.

Лето было на исходе. Изнуряющая жара спала. На море установился полный штиль, что облегчало работу гребцов. Антоний со своей огромной разношерстной армией перебрался в Грецию и соединил ее в мощный кулак в районе Акция [252], откуда было рукой подать до Италии. Октавий, стремясь воспрепятствовать высадке Антония в Италию, сосредоточил все свои силы и маломощный флот в Брундизии. Антоний собрал военный совет, в котором приняла участие и Клеопатра. Антоний настаивал на скорейшей высадке армии на материк и, пользуясь превосходством своих сил, нанести поражение Октавию на суше, после чего беспрепятственно вступить в Рим. Клеопатра настаивала на сражении на море, что исключило бы возможность бегства Октавия с поля боя и усиления его армии в ходе отступления за счет вступления в нее мирных граждан и ветеранов, отслуживших свои сроки службы. Мнение царицы было признано обоснованным, и Антоний с Клеопатрой, поделив между собой флот, стали готовиться к морскому сражению.

Их замысел, однако, разгадал Агриппа [253]. В то время, когда Антоний и Клеопатра разводили свои корабли, чтобы взять флот Октавия в клещи и разгромить его, римляне нанесли упреждающий удар. Ранним утром, когда солнце только-только поднялось над горизонтом, они на своих небольших судах вошли в Амбракский залив и атаковали противника. В тесной акватории громоздким египетским пятипалубным пентерам с веслами от двух с половиной до почти шестиметровой длины негде было развернуться. С кораблей римлян на корабли Антония обрушились тучи стрел. Пентеры Клиопатры стали сшибаться друг с другом бортами, ломая при этом весла и калеча гребцов. Тогда воины Антония укрылись в деревянных башнях, возведенных на палубах кораблей, и под их защитой стали отвечать своими тучами стрел. Римляне не растерялись и стали поджигать вражеские суда.

Дым окутал залив и сделал практически невидимыми корабли римлян. Клеопатра, понимая, что в этих условиях они с Антонием скорее уничтожат друг друга, чем сумеют одержать победу над общим врагом, вывела свои шестьдесят кораблей в открытое море, рассчитывая этим маневром увлечь за собой юркие суда римлян. Римляне, однако, не поддались на уловку царицы, а стали добивать остающиеся в заливе пентеры. Тому стóило огромных трудов вырваться из западни, в которую он сам себя загнал. Вдогонку за Антонием бросились две быстроходные триеры с мощными железными таранами на носу. Первым же ударом одна из триер проделала огромную брешь в корме пентеры, на которой находился Антоний. В это же время вторая триера атаковала Антония с носа. Антоний, задыхаясь от набившегося в легкие дыма и заходясь в кашле, гневно обратился к человеку, изготовившемуся метнуть с палубы триеры копье, на конце которого горела смоченная в смоле пакля:

– Кто осмелился преследовать Антония?

– Это я, македонянин Эврикл, сын Лахара, которого ты неправедно обвинил в разбое и приказал его обезглавить! – крикнул человек в доспехах и метнул подожженное копье. Копье, угодив в металлическую стяжку, отскочило от борта пентеры, упало в воду и с шипением погасло. – Благодаря счастью, дарованному мне богами, я мщу за смерть своего отца!

Первая римская триера, протаранив корму пентеры Антония, застряла в ней и не могла отойти для новой атаки. Матросы вынуждены были попрыгать в воду, и вторая триера поспешила на помощь товарищам. Лишь эта счастливая случайность избавила Антония от гибели.

Тем временем корабли римлян, покончив с кораблями Антония в заливе и захватив в качестве боевых трофеев триста пентер противника, бросились в погоню за кораблями Клеопатры. Солнце уже скрылось за горизонтом и на море отпустился ночная мгла, когда погоню пришлось прекратить.

Позже Ирод узнал, что многоплеменная и многотысячная армия, остававшаяся на берегу в Акции, не хотела верить в гибель своего флота. Чтобы избежать ненужного кровопролития, Октавий трижды посылал в Акций парламентеров с предложением ко всем сторонникам Антония возвратиться в свои дома с оружием и обозами с личным имуществом и провиантом, что по условиям военного времени не считалось поражением, и трижды парламентеры возвращались назад с отрицательным ответом. Наконец, на седьмой день, когда Антоний так и не объявился в лагере, а все его полководцы тайком бежали из Акция, армия осознала обреченность своего положения и приняла предложение Октавия. На этот раз, однако, Октавий изменил условия сдачи: армия должна была полностью разоружиться, оставить в городе коней и обоз и вернуться домой с пустыми руками. Что же касается римлян, выступивших на стороне Антония, то с ними Октавий обошелся куда как суровей: каждый десятый из них был казнен, а те, кому была сохранена жизнь, должны были отправиться в дальние северные провинции и работать там на строительстве дорог, в копях и возведении новых городов фактически в качестве рабов.