Александр Широкорад - Путь к трону: Историческое исследование

Вместе с тем Грозный продолжал вести разгульный образ жизни. Не прошло и двух лет после свадьбы с Марией Нагой, как в августе 1582 года царь отправляет в Англию дворянина Федора Писемского, чтобы начать дело о сватовстве племянницы английской королевы Елизаветы I Марии Гастингс. Послу было велено сказать королеве: «Ты бы сестра наша любительная, Елисавета королевна, ту свою племянницу нашему послу Федору показать велела и парсону б ее (портрет) к нам прислала на доске и на бумаге для того: будет она пригодится к нашему государскому чину, то мы с тобою королевною то дело станем делать, как будет пригоже». Писемский должен был взять портрет и меру роста, рассмотреть хорошенько, дородна ли невеста, бела или смугла, узнать, сколько ей лет, как приходится королеве в родстве, кто ее отец, есть ли у нее братья и сестры. Если скажут, что царь Иван женат, то отвечать: «Государь наш по многим государствам посылал, чтоб по себе приискать невесту, да не случилось, и государь взял за себя в своем государстве боярскую дочь не по себе; и если королевнина племянница дородна и такого великого дела достойна, то государь наш, свою отставя, сговорит за королевнину племянницу».

По ряду причин сватовство затянулось, и Писемскому показали невесту в саду только в мае 1583 года. Затем Писемский вернулся в Россию вместе с английским послом Боусом.

Между тем 19 октября 1583 года Мария Нагая родила царю сына Димитрия. Однако сие обстоятельство никак не сказалось на марьяжных хлопотах Ивана. Другой вопрос, что Боус имел и другие поручения королевы — посредничество в заключении мира с Польшей и Швецией, получение новых льгот английским торговым компаниям и т. д. Англичане пытались увязать эти вопросы со сватовством Марии Гастингс. В связи с этим Иван Васильевич в начале марта 1584 года решил свататься к шведской принцессе. Благо 29 июля 1583 года со Швецией был заключен Плюсский мирный договор. С этой целью в Стокгольм к королю Юхану III был послан князь Василий Шуйский. Но боярин не проехал и ста верст, как его нагнал посол с вестью, что жених преставился.

В конце февраля здоровье царя резко ухудшилось. По словам очевидцев тело его сильно распухло, началось какое-то внутреннее гниение, царя переносили по дворцу в креслах.

Существует легенда, по которой Богдан Бельский разыскал где-то на севере вещих колдуний, которые предсказали смерть царя на 18 марта 1584 года. Но 18 марта в полдень Иван, наоборот, почувствовал облегчение и приказал Бельскому идти к колдуньям и узнать о предзнаменовании созвездий, ибо предсказанный ими день его смерти уже наступил, а царь жив и даже весел. «Скажи им, — наказывал Иван Бельскому, — что если они соврали, то я их сегодня же вело сжечь живьем или же живыми зарою в землю». Бельский передал слова царя колдуньям, и старшая из них ответила: «Не сердись, господин. Ты ведь знаешь, что день кончается, когда сядет солнце».

В 2 часа пополудни Иван приказал нести себя в баню, а в 7 часов его вынесли оттуда, посвежевшего и окрепшего. Он сел на постель и позвал своего любимца, ближнего дворянина Родиона Петровича Биркина, чтобы сыграть с ним в шахматы. За этой партией следили несколько слуг и приближенные царя — Борис Годунов, Богдан Бельский, резидент английской «Московской компании» Д. Горсей и лейб-медик Эйлоф. Внезапно царь повалился навзничь и, не приходя в сознание, умер. Над уже мертвым Иваном был совершен обряд пострижения в монахи. Царь Иван Грозный превратился в смиренного инока Иону. По православным канонам монаху в момент пострига прощаются все прежние грехи, а отвечает перед Богом он лишь за новые грехи, совершенные после пострига.

Существует много легенд, что царь Иван не умер своей смертью, а был убит. Объединяет все эти легенды одно — среди убийц всегда оказывался Борис Годунов. В превосходной в художественном отношении и столь же безграмотной в историческом отношении пьесе А. К. Толстого Годунов убивает царя морально — говорит дерзкие речи и нагло смотрит на него. Популярный историк Вольдемар Балязин утверждает, что Грозный был задушен Борисом Годуновым и Богданом Бельским. В качестве единственного доказательства своей версии Балязин указывает на то, что им обоим было выгодно убить царя. [24] Балязин В. Самодержцы. Любовные истории царского дома. М., ОЛМА-ПРЕСС, 1999. Есть версии, что та же «сладкая парочка» Борис и Богдан отравили царя [25] Скрынников Р. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный. Смоленск, Русич, 1998; Корецкий В. Смерть грозного царя. — Вопросы истории, 1979. № 9. и т. д. Но все эти легенды появились лишь спустя несколько лет после смерти Ивана IV, когда против Годунова будет развязана невиданная по масштабам психологическая война. Первой «жертвой» Годунова станет Иван Грозный, за ним последует царевич Димитрий, убиенный по приказу Бориса. Борис-де отравит целую семью — двухлетнюю царевну Федосью, ее отца царя Федора Иоанновича, а позже и царицу Ирину. Перетравив всю царскую семью, неутомимый Годунов примется за свою собственную и отравит жениха своей дочери Ксении датского принца Иоанна.

Кто и зачем организовал такую чудовищную ложь — мы узнаем из последующих глав. А пока умер величайший тиран российской истории. Почти 300-летнее правление дома Даниила Александровича Московского фактически прекратилось. Начался новый период русской истории.

Нигде и никогда писатели и поэты не играли столь большой роли в общественной и политической жизни страны, как в России в XIX–XX веках. Надо ли говорить, какое влияние на формирование общественного мнения сыграли Пушкин и Тургенев, Достоевский и Толстой. К сожалению, у нас к большой литературе примазались тысячи литературоведов, которые в собственных корыстных интересах или по «социальному заказу» власть имущих вкривь и вкось толкуют классиков. В результате у нас создались стереотипы, ничего не имеющие общего ни с реальной жизнью, ни со взглядами классиков, ни даже со здравым смыслом. Кучка проходимцев навязывает нам своего Толстого, своего Достоевского. Нас учат, будто Достоевский утверждает, что счастье всего человечества не стоит слезинки одного ребенка. Но это говорил не Достоевский, а герой его романа, что, естественно, совсем не одно и то же. А сам же Достоевский как публицист писал в 1878 году: «И еще раз о том, что Константинополь рано или поздно, а должен быть наш». Что же, Достоевский, имея высшее военное образование, не понимал, что для взятия у турок Константинополя придется потерять сотни тысяч солдат, а в случае возникновения общеевропейской войны — и миллионы?

Точно так же пушкинисты заставили смотреть наш народ на события конца XVI — начала XVII веков сквозь призму драмы Пушкина «Борис Годунов». Дай бог, если пять процентов населения Российской Федерации читали о Смутном времени Соловьева, Скрынникова, Платонова или хотя бы Валишевского.