Нелли Шульман - Вельяминовы – Время Бури. Книга первая

– Переодевайтесь. Я присмотрю, на кухне…, – когда семья вышла на улицу, Людвиг прищурился:

– Стойте. Машина знакомая…, – Клара спустилась по ступеням, в палисадник. Женщина ахнула:

– Это леди Кроу, и вторая…, – она, невольно, улыбнулась, – тоже леди Кроу…

Юджиния гнала машину с базы Бриз-Нортон в Лондон. Сегодня ее ждали на верфях, в Ист-Энде, на встрече с рабочими:

– Им важно знать, что правительство ценит их усилия, по приближению победы…, – устало улыбнулась заместитель министра, – меня, с парламентским опытом оратора, всегда посылают на подобные мероприятия…, – они успели заехать в госпиталь, в Хэмпстеде, на прием к врачу. Доктор уверил их, что с ребенком, и самой Густи, все в порядке:

– Думаю, – он мыл руки, после осмотра, – что все пройдет быстро. Женщина вы здоровая, молодая. Спортсменка…, – он подмигнул Густи, – ребенок, хоть и большой, но лежит правильно. Все будет хорошо. Я рядом, на Брук-стрит. Зовите меня, когда почувствуете схватки…, – Густи, немного волновалась, не зная, вернулся Стивен на базу, или нет.

– Лаура очень смелая, – сказала леди Кроу в машине, – я тоже, в Германии, работала в антифашистской группе. Но Лаура прыгает с парашютом, стреляет…

Леди Кроу завела ягуар:

– Лаура военная, дорогая моя. Хотя женщины пока во вспомогательных частях служат, но это изменится, я уверена…, – Юджиния подумала о сыне:

– Они с Лаурой всегда дружили. У нее что-то случилось, давно, когда она из Японии вернулась. Она скрытная, не говорит о подобных вещах. Тесса монахиня. Хотя она сняла обеты, на время войны…, – девушка писала, что служит врачом, в бригаде гуркхов, расквартированной в Бомбее, и продолжает работать в госпитале:

– Хоть бы Питер встретил кого-нибудь…, – леди Кроу беспокоилась за сына, – ему бы легче стало…, – Питер неделю провел в городе. У него были деловые свидания. Сын собирался встретиться с премьер-министром, и тоже поехать в Ист-Энд:

– Увидимся, мамочка, – сказал он, рано утром, за завтраком, когда Юджиния собиралась на базу Бриз-Нортон, – пообедаем в подвальчике, у собора святого Павла. Деньги у меня при себе…, – усмехнулся Питер, – как положено…, – в лондонских ресторанах установили фиксированную цену на обеды и ужины, в пять шиллингов.

В городе открылось две тысячи дешевых столовых, для людей, потерявших кров и карточки, во время бомбежек. Обед из трех блюд стоил всего девять пенсов. Юджиния надзирала за их организацией.

Выезжая со стоянки госпиталя, она взяла руку Густи:

– Все хорошо с твоим мужем, не волнуйся. После обеда он приземлится на базе, а вечером вы увидитесь. У меня кусок свинины лежит, я его вчера запекла…, – леди Кроу, как и ее сын, получала рабочую карточку. Юджиния положила в багажник машины кое-какие припасы, для Майеров:

– Заберем у них колыбель, я Кларе провизию отдам. Я одна живу, мальчик на севере, я в Уайтхолле обедаю. Я не нуждаюсь в фунте сахара, каждую неделю…, – по карточкам выдавали три пинты молока, фунт сахара, полфунта бекона и сыра, четыре унции чая, полфунта масла, одно яйцо и на шиллинг мяса, или курицы. В месяц добавляли полфунта джема и конфет. Овощи и муку пока продавали свободно, но одежду, табак, папиросы, мыло, бензин, и даже бумагу нормировали. Юджиния везла Кларе варенье, конфеты, для детей, яичный порошок, и мыло.

Женщины обнялись. Юджиния потрепала Аарона по круглой щечке: «Все толстеешь, милый мой».

– У нас тоже такой появится…, – ласково подумала Густи, болтая с девочками о занятиях, – или доченька. Скорей бы Стивен приехал. С тетей Юджинией хорошо, но я по нему соскучиться успела…, – Людвиг с Паулем быстро занесли пакеты в переднюю. Мистер Майер положил в багажник машины разобранную колыбель:

– В добрый час, как говорится, леди Августа, – заметила Клара, перейдя на немецкий язык, – мы вас навестим, с маленьким…, – Юджиния поправила скромную шляпку:

– Занимайте места. Если мы сюда добрались, то всех развезем. На работу, на учебу…, – Густи кивнула:

– Я вас подожду в Ист-Энде, тетя Юджиния, в кафе каком-нибудь. Не надо из-за меня крюк делать…, – девочки устраивались на заднем сиденье. Людвиг поцеловал Клару:

– Вечером увидимся, милая…, – Пауль прижался к матери. Мальчик, молча, смотрел в чистое небо. Кларе показалось, что глаза сына заблестели. Пауль вздрогнул. Клара, ласково, подтолкнула его к машине:

– Ты катался, милый. Это тетя Юджиния, ты ее знаешь…, – губы Пауля зашевелились. Нахмурившись, мальчик, неохотно, пошел к ягуару.

Усадив его рядом, Людвиг помахал жене: «Хорошего тебе дня!»

Машина исчезла за поворотом. Аарон затих, сунув пальчик в рот. Клара, рассеянно, покачивала его. Женщина замерла, глядя в просторное, весеннее небо Лондона.

В столовой Уайтхолла, на блюдце белого фарфора, к чашке крепкого, цейлонского чая, подавали один тонкий ломтик лимона.

Питер спустился в подвальное, обшитое темным дубом помещение, к одиннадцати утра. Над головами чиновников веял сизый, табачный дымок. Многие брали четверть часа, чтобы покинуть рабочее место, и поговорить, за чаем, с коллегами. Под потолком висел репродуктор, сейчас выключенный. По нему, кроме радиопередач, транслировались сигналы о воздушной тревоге. Стены украшали плакаты военного займа, призыв к женщинам записываться во вспомогательные части, и в подразделения, помогающие фермерам. Бросив твидовое, легкое пальто, на скамью, Питер встал в конец маленькой очереди, под плакатом: «Сохраняй спокойствие, продолжай трудиться».

– Все верно, – хмыкнул мужчина, доставая портмоне, с карточками, – я в Ньюкасле, на заводах, то же самое говорю. Надо делать свое дело…, – Питер, с рабочими, пережил три налета на город. Он откапывал раненых, из-под завалов, и руководил восстановлением цехов. По сравнению с Ковентри, или Лондоном, Ньюкасл пострадал меньше. От центра Ковентри Люфтваффе камня на камне не оставило.

Питер жил в здании конторы «К и К», построенном его прадедом, в прошлом веке. Здесь оборудовали спальню с ванной, и рабочий кабинет. С балкона он, каждое утро, видел краны в порту и силуэты военных кораблей. Поставки из колоний значительно сократились. У флота не хватало судов, для патрулирования торговых караванов:

– Сталь, – Питер затягивался сигаретой, – сталь для военного флота, для бомб и снарядов, алюминий для самолетов, бензин для авиации, для танков. Уголь, для всей страны, и лекарства, лекарства…, – у него в портфеле лежал план, написанный в Оксфорде, с исследователями. Питер хотел организовать первое в стране производство нового средства, пенициллина.

Очередь двигалась медленно. Буфетчица отрезала карточки, шевеля губами, подсчитывая порции джема и сахара. Питер, взглянув на часы, решил, кроме чая, взять булочку, с джемом: