Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

Если Изабелла не надеялась, что сможет воздействовать на его сердце, то она верила, что сможет подействовать на его ум. Но ей удалось сделать и то и другое...

— Теперь, — сказал Кабрера, вздохнув с облегчением, — она может приобщить его к государственным делам. Есть много войн, в которых он, вероятно, захочет принять участие.

— Возможно, он не так уж и плох, — недовольно признала Беатрис.

В минуты близости, последовавшие за официальным примирением, растревоженная совесть и чувство отвращения к самому себе заставили Фердинанда сказать:

— Мне очень жаль, что пришлось так долго оставаться в Арагоне.

— Но ты же сражался за святое дело, — спокойно ответила Изабелла. — Я была с тобой каждую минуту.

Она не упомянула об Алонсо, но Фердинанд почувствовал, что должен сам заговорить о нём:

— Я даже не был знаком с тобой, когда встретился с матерью этого мальчика. Я должен был признать его когда-то, ты понимаешь... Это справедливо.

— Но я не упрекаю тебя, мой дорогой.

Он бы хотел, чтобы она сделала это. Он мог бы тогда подчеркнуть древнее право принцев сбиваться с пути истинного. Но она лишила его этой возможности.

— Как тебе удалось завоевать кардинала Мендосу? Изабелла, мой маленький государственный деятель, это был ловкий ход.

— Он сам приехал. Генрих не признал ла Белтранеху своей дочерью на смертном ложе, и Мендоса не смог поддержать её притязания. Ты знаешь, что теперь произойдёт с ла Белтранехой?

— Я был очень занят, — сказал Фердинанд, — и ничего не слышал. А что? Монастырь?

— Она собирается замуж за португальского короля Альфонсо.

— Не может быть, — расхохотался Фердинанд. Его смех и их близость снова заставили сердце Изабеллы радоваться и петь. — Но я думаю, что это создаст нам много новых проблем, моя дорогая, — рассудительно отозвался он, немного подумав.

— Так и есть. Людовик Французский не признает наш брак: он поддерживает ла Белтранеху. Мендоса думает, что мы будем вынуждены вести войну на два фронта: с Португалией и Францией. Бедный Генрих! Он так легко мог предотвратить эту войну за право наследования. О, мой дорогой, я так рада, что ты вернулся ко мне! Так много нужно сделать! И мы сможем сделать это только вдвоём.

— А почему Каррилло не приехал? — спросил Фердинанд. — Он всё ещё занят производством золота?

— Надеюсь, что только этим.

— Или он ревнует к кардиналу?

— Боюсь, что да.

— Это плохо, — произнёс Фердинанд. — Теперь уж мы точно потеряем его. Но я всё-таки постараюсь не допустить этого.

Изабелла была почти уверена, что её старый друг, который, по сути, пренебрёг ею во время встречи Фердинанда, теперь будет находиться постоянно в союзе с её врагами. Но ей приятно было видеть, как оживилось лицо Фердинанда, когда он заговорил об их совместном будущем. Всё было как во время их первой встречи — она была счастлива, как никогда. Фердинанд тоже был счастлив: теперь он мог участвовать в управлении государством, гораздо большим, чем Арагон.

— Но наше королевство Кастилия, — он всегда говорил «наше», — находится в таком невероятном хаосе. Ты ехала в процессии позади обнажённого «меча правосудия». Так используй его!

— Я собираюсь. Но по-своему.

— Подобное положение было у меня в Арагоне. В Сарагосе хозяйничал скрытый еврей...

— Я слышала о смерти Хименеса Кордо, Фердинанд. — В её тоне не было одобрения, но она решила не начинать спора.

— Убийства совершались среди бела дня, улицы были опасны для хождения, магазины подвергались грабежам, повсюду царило беззаконие. Но здесь, в Кастилии, подобный хаос охватил всю страну. Необходимо использовать силу, Изабелла.

— Сила будет использована. Но не твоя или моя, иначе наш народ назовёт это узаконенным убийством, вернее, убийством даже без соблюдения видимости закона. Люди скажут, что мы начали своё правление с руками, обагрёнными кровью. Но мы этого не допустим.

— И что же «мы» собираемся делать? — спросил с сарказмом Фердинанд.

Изабелла рассказала, что в Кастилии многие годы существовал древний общественный институт, возникший в такое же трудное время для поддержания порядка в стране. Назывался он Санта Хермандад — Святое Братство.

— Что-то вроде моей инквизиции? Да, это мне знакомо!

— Но это совсем не напоминало инквизицию. Это было добровольное общество, в которое люди приходили по собственному желанию, чтобы поддержать порядок в своей среде. Первоначально местные стражники исполняли свой долг бесплатно. Правда, я не верю, что в настоящее время можно восстановить действие Хермандада на добровольных началах и без денег.

— Я тоже. Думаю, что это снимает вопрос о Святом Братстве, так ведь?

— Нет. Есть способ оплатить их услуги.

...Изабелла собрала в кортесах представителей тех городов, которые подчинялись ей и Фердинанду. Она предложила восстановить Санта Хермандад, но не как отдельное независимое сообщество, а как национальное формирование, подчинённое одному человеку, назначаемому короной. Способ оплаты, предложенный ею, был прост: только те города, которые внесут определённую сумму на содержание этого формирования, получат его защиту. Кортесы с воодушевлением одобрили это предложение.

— Кого же мы поставим во главе? — спросил Фердинанд, после того как решение было принято.

— А ты не хочешь занять этот пост?

— Нет, Хермандад — это власть плебеев. Король Испании — выходец не из простых людей, Изабелла.

— Да.

— Ты возьмёшь на эту должность моего незаконнорождённого сводного брата, герцога Вилахемада? Он честный и способный человек.

Изабелла рассмеялась. Фердинанд вздохнул с облегчением, услышав, что она способна смеяться над словом « незаконнорождённый».

— Он-то определённо из числа простых людей, — согласилась она. — Я думаю, это хороший выбор. Он поможет внедрить ещё больше арагонцев в наше королевство, и глупые люди перестанут наконец-то называть арагонцев иностранцами. Наши подданные должны научиться говорить «Испания», а не «Кастилия» или «Арагон».

Красивый франтоватый герцог Вилахемада оказался очень популярен и весьма успешно справился с работой, принимая во внимание беспорядки, внутренние и внешние, терзавшие королевство. Повсюду, где действовали силы Хермандада, преступность исчезла, так как с нарушителями расправлялись очень быстро. Самым лёгким наказанием за первые прегрешения являлась потеря какой-то части тела: ноги, руки, коса, ушей. Пойманных во второй раз привязывали к ближайшему дереву и убивали стрелами. «Меч правосудия» Изабеллы доказал свою остроту, он был таким же острым, как и в день её коронации. Но теперь он находился в руках самих людей...

По мере улучшения обстановки внутри страны международные дела всё больше осложнялись.