Лоренс Шуновер - Крест королевы. Изабелла I

— Это будет всегда! — решила Изабелла и узаконила своё решение в виде указа.

— Люди этого не потерпят, — сказал Фердинанд, качая головой и ставя свою подпись: «Я, король» перед её подписью «Я, королева».

Но народ не стал возражать, сопоставив этот указ, портивший им удовольствие от любимого развлечения, со всеми теми благодеяниями, которые королева им принесла. Фердинанд вновь и вновь искал причины, объяснявшие этот факт. Это был самый деспотичный указ Изабеллы с тех пор, как она стала королевой, совершенно непохожий на создание Санта Хермандад шли проведение аудиенций в Севилье. Разумность этих действий была ему понятна, смысла же последнего указа Фердинанд постичь не мог. Он решил, что у неё есть свои шпионы, доносящие обо всех настроениях народа. Как иначе могла Изабелла, потомственная аристократка, так уверенно держать руку на пульсе жизни простых людей и так безошибочно действовать, следуя ему? Мысль о том, что жена пользуется услугами собственных шпионов, сильно задела его достоинство.

— Изабелла, — спросил он, — как ты могла быть уверена в том, что простой народ, которому нравится кровавое зрелище, не затеет беспорядков, когда узнает, что ты приказала оборачивать концы бычьих рогов?

— Я вовсе не была в этом уверена, я просто надеялась, что люди не будут возражать против моего указа.

Сузив глаза, не убеждённый в правдивости её ответа, Фердинанд смотрел на неё.

— Наверное, в душе я сама простая женщина, Фердинанд. Может быть, поэтому мне ведомо то, что они чувствуют.

Но Фердинанд вовсе не считал её простой женщиной. Свет огромной луны Андалусии, проникавший сквозь верхушки пальм садов алькасара, где они гуляли вечерами, придавал волшебное очарование мягким шёлковым платьям, которые она надевала в лепною жару; и от Изабеллы, как он часто повторял, исходило колдовское очарование, передававшееся луне, а запах её духов — цветам.

— Как красиво ты умеешь говорить!

Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь прежде он был так внимателен к ней.

— Тебе не нравится такая простая жена?

— Я никогда не считал тебя простой, Изабелла...

Стражники, охранявшие их, менестрели, исполнявшие для них серенады, гитаристы, услаждавшие их слух музыкой, танцоры, шуты и акробаты, развлекавшие их, — все вплоть до горничных, лакеев и поваров перешёптывались между собой, подмигивали друг другу, делая широкие жесты, типичные для андалусцев: король и королева были любовниками. Жители Севильи обожали их. Как только положение в городе и провинции стало спокойным и безопасным, Беатрис де Бобадилла привезла инфанту к родителям, У Беатрис были для них донесения от её мужа, генерального управляющего Монетного двора: длинные листы, заполненные аккуратными, тесно расположенными цифрами.

— Я не собираюсь притворяться, что понимаю эти записи, ваше величество.

— Дорогая маркиза, — сказала Изабелла, предваряя словом «дорогая» новый впечатляющий титул Беатрис. — Я уверена, что тоже не смогу понять эти цифры, — Она знала, что это не так, но Фердинанд мог обидеться, если она не покажет отчёты де Кабреры в первую очередь ему.

Изабелла отдала листы Фердинанду, радуясь свободному времени и возможности провести его с дочерью. Фердинанд изучал цифры несколько вечеров, становясь всё мрачнее.

— Кабрера излагает всё более чем подробно, - наконец заявил он. — Ты представляешь себе, как дорого обходится нам война с Португалией?

Изабелла призналась, что не имеет об этом ни малейшего представления. Она была слишком занята и счастлива со своим мужем, чтобы думать о войне, которая уже в течение долгого времени не велась.

— Теперь Андалусия тоже будет вносить свою долю на расходы, — добавила она.

— Не думаю, что этого будет достаточно. Португалия не возобновляет войну только потому, что я воздвиг стену из пушек и солдат от Ксереса до Торо, но это обходится чрезвычайно дорого.

Изабелла просмотрела отчёт и пришла в уныние. Цифры Андреса де Кабреры, показывая, как потрачена каждая из прекрасных новых монет, рисовали далеко не оптимистичную картину. Война, невзирая на её вялотекучесть, сильно истощала казну.

— Так или иначе, мы ещё не банкроты, — вздохнула Изабелла.

— Мы скоро ими станем: этот путь ведёт нас к гибели.

Фердинанд предложил принять срочные меры. В государстве Арагон уже давно существовала инквизиция. В нём, так же как и в Кастилии, было много новых христиан, тайно исповедовавших иудейскую веру евреев, которые, чтобы защитить своё богатство, крестились и внешне достаточно убедительно исполняли обряды новой религии.

— Ценность инквизиции в том и заключается, что это самостоятельная, созданная на века организация. Она не только выкорчёвывает ересь, но и не требует почти никакой поддержки со стороны монархов. Всё делают сами люди. Никто не может ненавидеть тайных иудеев с большей силой, чем бедняки — истинные христиане. Это своего рода самоочищение, снизу доверху, как и в организации Санта Хермандад. Что особенно важно для нас в нашем теперешнем положении — собственность выявленных еретиков переходит к короне. Это бездонный, но в то же время совершенно законный источник дохода.

— Я ненавижу шпионов, — брезгливо сказала Изабелла.

— Разве ты не испытываешь ненависти к евреям?

Зелёные глаза вспыхнули.

— Да, больше всего на свете я ненавижу ересь!

— Тогда в чём дело?

Фердинанд был последователен. Он вызвал из Арагона великого инквизитора, который стал умолять королеву завершить дело очищения, которое она начала в Севилье, нанеся удар по ереси, являющейся по его словам, корнем всех бед.

— И всё же я ненавижу шпионов, — повторила Изабелла после встречи с великим инквизитором.

— Но разве не ты пользовалась услугами шпионов во время войны? — резко произнёс Фердинанд. — А разве искоренение тайных евреев не является войной, благословляемой самим Господом Богом?

Фердинанд собрал местное духовенство, которое согласилось с его точкой зрения.

— Это поможет окончательно успокоить провинцию, — заверили священники.

Изабелла спросила совета у членов делегации торговцев, которые приезжали к ней с тайной просьбой о помощи. Их глаза заблестели от жадности.

— Ваше величество, тайные евреи здесь, в Севилье, должны быть уничтожены. Ничто, — в один голос заявили они, — не приносит такого вреда законным прибылям торговцев, как конкуренция с тайными евреями, которые должны быть сваренными в их собственном еретическом масле, с помощью которого они готовят своё еретическое мясо.

Изабелла вспомнила, как жители Сеговии шпионили за Кабрерой. Ненависть к евреям в Испании была сильна и глубока и длилась уже на протяжении пятнадцати столетий.