Реза Амир-Хани - Её Я

Пока дети были в школе, к матушке пожаловала одна гостья, потом вторая, потом еще и третья… Стучал дверной молоток, и Нани шла открывать, затем бежала к матушке:

– Госпожа! К вам жена господина Фахр аль-Таджара! – Потом: – К вам дочь Аги-мирзы Ибрагима. – Затем: – К вам мать Парвиза Муниса, инженера…

После этого к дверям шла сама матушка и приглашала гостью зайти. Но та отказывалась проходить дальше крытого коридора и начинала излагать свое дело:

– Извините великодушно, но не назначите ли Вы время, когда мы могли бы побеспокоить вас нашим визитом?

– Что за церемонии?! Приходите, когда хотите, наша дверь всегда открыта…

– Спасибо огромное, но мы хотели бы в такое время побеспокоить вас, когда дома будет и госпожа Марьям.

– Ах, Марьям?! – Матушка немного переводила дух, чтобы были не так заметны ее возбуждение и гнев. – А с Марьям где вы имели честь видеться?

На этот вопрос жена господина Фахр аль-Таджара, дочь Аги-мирзы Ибрагима-кирпичника и мать Парвиза-инженера отвечали по-разному. То на какой-то вечеринке, то младшенькая дочка или внучка принесла новость из школы о том, что урок рисования вела Марьям-ханум в первом классе и что она была как райская гурия. А в подтверждение, дескать, был принесен рисунок, где она изображалась со сросшимися бровями и губами-бутонами, и вообще…

Здесь матушка прерывала гостью:

– Во-первых, ее отец сейчас в отъезде. Во-вторых, даже если бы он присутствовал, мы не имеем никакого намерения выдавать Марьям замуж…

– А между тем время для этого подошло. Бутон расцвел, и завтра может быть поздно…

– Еще раз довожу до вашего сведения, что мы не собираемся пока выдавать Марьям замуж…

После этого следовали прощальные лобзания с женой господина Фахр аль-Таджара, с дочерью Аги-мирзы Ибрагима, с матерью господина Парвиза-инженера… и хозяйка дома с удивлением закрывала за ними дверь.

Марьям и Али вернулись из школы одновременно. В школе они перекусили в полдень, однако к их возвращению Нани обычно готовила и настоящий обед. Но не успели они еще все доесть, как в угловую комнату влетела мать и встала перед Марьям, руки в боки.

– Ваша милость уже получила аттестат за двенадцать классов, и как сообщают, изволит давать уроки? Оказываете покровительство первому классу? С такой опрятной комнаткой и с такими возвышенными устремлениями вам в самый раз быть наставницей молодых! Особенно в делах искусства!

Марьям встала из-за стола. С чего это вдруг матушку взволновало ее учительство, в чем тут дело? Заставив себя улыбнуться, Марьям, как и утром, защелкала пальцами и запела:

Утром эта песня смягчила матушку, однако сейчас – нет.

– Дело к вечеру, и настало время вечерних придирок? – спросила Марьям. – Пощади меня, матушка! Я ведь не напрашивалась уроки давать, меня госпожа директриса послала. И кстати, что в этом плохого?

Мама не могла ей объяснить причину и изменилась с досады в лице.

– Нет, я решительно против. Больше ты не пойдешь в чужой класс. Ты будешь только учиться сама, в своем девятом классе.

Марьям пристально посмотрела на мать и задумалась. Потом вспомнила:

– Кстати, никто вам еще не сообщил новость, что господин наследник был не единственным, кто прыгнул сегодня в бассейн? Был еще один человек…

Али и мама в один голос спросили:

– Кто?!

– Нани не рассказывала? Махтаб! Дочь дяди Искандера и Нани. Я вижу, она чихает. Спрашиваю у госпожи красавицы, в чем дело, почему все время розовый платочек у лица. Смеется и говорит своими полными чувственными губками: дескать, уворачивалась от Нани и бухнулась в бассейн. И это правда: я потрогала ее длинные каштановые волосы – влажные! А ведь ей только семь лет…

И в этот миг Али первый раз в жизни почувствовал, как у него екнуло сердце. А мама, которая – как и каждая мать на ее месте – быстро все поняла, строго сказала:

– Хватит зубы заговаривать. Пообедали – садитесь за уроки! Вот и весь сказ.

Однако для Али этим дело вовсе не кончилось. Сидя за уроками, он напел про себя: «Махтаб» – и сердце вновь так же екнуло. Снова произнесет имя – и снова сердечный трепет. И он был счастлив, что есть у него что-то, от чего дрожит сердце. Наконец у него есть что-то свое, своя тайна, кто-то свой! Как ни раздумывал, он не мог понять, почему она упала в бассейн. Ведь он тоже упал в бассейн в этот день. И он со светлым чувством ожидал, пока постучит дверной молоток и явится братец его тайны. Теперь он все сделает для Карима, о чем бы тот ни попросил…

Уже смеркалось, когда застучал дверной молоток. Али бегом кинулся к двери и открыл ее. Он ожидал Карима, но вместо него увидел дедушку, который бросил Искандеру:

– Заводи во двор и разгружай.

Искандер загнал во двор двух ослов, нагруженных мешками с гранатом и ящиками с виноградом. А дедушка встал возле пруда и, как заправский проповедник, убеждал мать и Марьям в пользе такой большой покупки:

– Древние мудрецы говорили: «ножка аль гранат, аль-халим – аль-виноград»! Иными словами, если переел бараньих ножек, гранат поможет им выйти, а если запор от халима – то виноград!

Матушка, смеясь, ответила:

– Да, древние не знали, что мы сегодня халим не ели, только ножки!

Марьям поддержала ее:

– К тому же в арабском языке нет звука «г», поэтому мудрость явно поддельная!

Дедушка со смехом отмахнулся от них и пошел назад к дверям. Отдал хозяину ослов четыре ассигнации по пять реалов; тот, поцеловав деньги, убрал их в карман и удалился. А дедушка стал смотреть, как Искандер носит фрукты в подвал, и ему помогают Карим, который только что пришел, и Али. Дед хотел подозвать Али, потом подумал: «Пусть поймет сам, что такое дружба. Не нужно запрещать ему. Вон, даже грузчиком готов трудиться. Великодушный парень растет». Карим зачем-то подобрал моток веревки и отдал его Али. Дед выбрал четыре граната и кликнул обоих мальчиков:

– Идите сюда. Как следует раздавите их, выжмите сок и выпейте.

Али и Карим, поблагодарив его, занялись делом, так что Искандер в одиночку носил ящики в подвал.

Карим шел по улице, выжимая гранаты, и спрашивал Али:

– Значит, говоришь, у него сегодня и мать, и отец уйдут, так?

Али смотрел куда-то вдаль. Вместо ответа он произнес:

– Махтаб упала в бассейн… Не простудилась она?

– А ты как узнал? Я и сам только что услышал. Утром завтракать отказывалась, мать ее попыталась заставить, кобылка побежала прочь, ну и – прыг в бассейн…

– Не простудилась?

– Что ты, дружище! Зараза к заразе не пристает. Здоровенькая как огурчик… Ага! Вон опять дервиш Мустафа!