Лейла Элораби Салем - Григорий Отрепьев

– Горе посетило наш дом, Варя.

– Что случилось?

– Богдан… мертв, – последнее слово далось ему с трудом, – зарезан в пьяной драке каким-то литвином в одном из московских кабаков.

– Господи, сохрани, – перекрестилась женщина и бессильно упала на стул.

Смирной присел с ней рядом и, положа руку ей на плечо, тихо произнес:

– Крепись, Богдана больше не вернуть, а тебе еще малых поднимать на ноги нужно.

Варваре стало еще грустнее от этих слов. И хоть супруг был пьяницей и разгельдяем, но все же хоть какая-то поддержка была, а теперь и ее нет.

Юшка, слыша весь разговор за дверью, не мог сдержать слез. Он тихо плакал, пока дядя оставался подле матери, а когда тот ушел, сразу вышел из укрытия и, подойдя к женщина, крепко прижался к ее коленям. Варвара прижала сына к себе и принялась целовать его светлые волосенки, время от времени приглаживая их рукой.

– Не плачь, мой сладенький. Сыночек мой любимый. Солнышко мое ненаглядное. Не плачь.

После похорон Юшка был сам не свой. Ходил из угла в угол, всматриваясь все время на входную дверь, будто бы ожидая появления Богдана. Мальчик тяжело переживал утрату отца, которое любил больше, чем кого бы то ни было. Одно воспоминание за другим вставало в его памяти: вот отец берет его на руки, вот играет с ним, вот идут они вместе по дороге к реке, где мужчина научит сына плавать. Вспоминая это, Юра садился в углу и тихо плакал, дрожа всем телом, понимая, что больше никогда вернет то счастливое время.

Несколько лет спустя…

Подрастая, Юра постепенно утратил воспоминания об отце, которое затерялось где-то во времени, в далеком детстве. Его воспитанием занялась мать, научив его всему, то знала сама. Благодаря ей, мальчик познал грамоту, начал читать Священное Писание. Но то была маленькая крупица, которая не удовлетворяла любопытство смышленного мальчика, который оказался гораздо умнее и способнее своего младшего брата.

Помимо этого, в Юре начали проявляться задатки командира, когда он вместе с остальными мальчишками устраивали всевозможные игры. Юшка, по росту самый маленький из всех, оказался самым влиятельным: его слушались и делали то, что он велел.

Когда Юре наступило одиннадцать лет, по всей стране прокатилась волна горя. В Угличе умер младший десятилетний сын Ивана Грозного и его седьмой жены Марии Нагой. Борис Годунов и его окружение свидетельствовали, будто мальчик зарезал сам себя во время очередного приступа эпилепсии, которой страдал с самого рождения. Но те, кто жил в Угличе, категорически были против такой версии, будто бы царевич умер в результате падучки. Но, самое главное, почему-то многие свидетели, будучи неподалеку от того места в тот злополучный день, бесследно исчезли. Что бы это могло означать? И зачем перед трагедией сын дьяка Михаила Битяговского, Даниил вместе со своим товарищем Никитой Качаловым ездили в Москву (некоторые утверждали, что они ездили отпустить грехи у духовника Бориса Годунова). А после смерти Димитрия царь Фёдор поручил расследовать Борису Годунову, который так его провел, что не осталось никого в живых из тех, кто мог что-то знать или видеть.

Народ оплакал смерть малолетнего царевича, которого похоронили в Спасо-Преображенском соборе, после чего начал думать: то же будет дальше, кто следующим сядет на престол, если нынешний царь Фёдор не имел потомства?

Но никто не знал, какие события нагрянут на русские земли.

Минуло три года. Юре исполнилось четырнадцать лет – еще не мужчина, но уже не мальчик. Из маленького белукурого ребенка он превратился в темно-рыжего юношу с синими глазами, белой кожей. Юрия нельзя было назвать красавцем, которым восхищались жители Древней Греции и Рима. Некоторые считали его даже некрасивым, безобразным, видя недостаки во внешности: как-то две бородавки на лице и одна рука короче другой. Но если не акцентировать на них внимания (у всех нас есть минусы), то было видно, что Юрий достаточно симпатичный, миловидный молодой человек, правда, роста небольшого, ну это уже мелочи.

Но не только необычная внешность отличала его от других, сколько его умные не по годам глаза, в которых таились неведанные думы, словно море поражала глубина его глаз, и в них хотелось глядеть снова и снова. Варвара души не чаяла в своем первенце, больше, чем младшего, любила она своего Юшку, всячески баловала, из-за чего у нее часто вспыхивали ссоры со Смирным-Отрепьевым, который после смерти брата взял на себя опекунство над племянниками.

В один из погожих дней, когда сентябрьское солнце все еще согревало землю, но не так как летом, по торговым улицам, где раскинулись палатки продавцов-зазывал, шли, пробираясь сквозь толпу, три человека: мужчина, женщина и невысокий молоденький паренек с еще детскими чертами лица. Шли они мимо прилавков, заваленых новой одеждой. Юноша постоянно вертел головой, показывая то в одну сторону, то в другую. Мужчина резким окриком пытался угомонить его, дабы тот вел себя смирно.

– Дядюшка, глядь, какие кафтаны продают! – радостно воскликнул малец и тот час подбежал к лавке, где пожилой упитанный продавец развешивал дивной красоты жилеты, кафтаны, шаровары. Одежда играла на солнце, переливаясь, яркими красками, и по всему было видно, что не в будний день носить такую красоту.

– Юшка, ты чего? – спросила подошедшая вместе со Смирным его мать Варвара.

– Матушка, ты только взгляни, какая красота! Я давно мечтал о таком наряде. Прошу, купите мне вот этот кафтан.

Дядя, строго взглянув на племянника сверху вниз, ответил:

– А ну-ка, покажи, дай взглянуть, что ты за наряд скомороха выбрал.

Юрий только хотел было указать на понравившийся ему кафтан, как к нему подошла Варвара и спросила:

– Сыночка, а может, вот эту рубашку тебе купить? Смотри, ткань плотная, добротная. И вот этот жилет, ты только глядь.

– Не хочу я это, – капризно сказал парень, обиженно выпятив нижнюю губу, – сама носи этот ужас.

– Но почему ужас-то?

– Мне цвет не нравится, тусклый какой-то. А я хочу вот этот, яркий.

– Ну-ну, – вставил слово Смирной-Отрепьев, – мы тебя учиться в Москву отправляем, а не на базарное представление. Что купим, то и будешь носить.

Продавец, усмехаясь, поглаживал усы, с нетерпением дожидаясь развязки.

– Я хочу вот этот кафтан.

– Сынок… – хотела только возразить Варвара, но Юрий перебил ее:

– Или вы мне покупаете, что я хочу, или вообще тогда уходим и я никуда не поеду, – с этими словами юноша кинул вещи на прилавок и, не глядя ни на кого, зашагал прочь.

Дядя крикнул ему вслед:

– А ну иди сюда, сосунок! Ты что тут устроил!

Женщина вдруг спохватилась и проговорила:

– Смирной, подожди, не горячись. Давай все обсудим…