Виктор Поротников - Князь Святослав II

- Да!.. То есть нет, - Ярослав окончательно смутился и опустил очи. - Просто я не читал эту книгу, тетя.

- Мне было бы приятно, Ярослав, если б ты называл меня милая тетушка, - томно вымолвила Гертруда. - Тебе это не трудно?

Ярослав покачал головой, не смея взглянуть на Гертруду. «Эдак у нас ничего не выйдет, дружок! - подумала княгиня, меняя тактику.

- Твой отец неверно наговорил тебе про меня Бог знает что! - с обидой в голосе произнесла Гертруда. - В последний свой приезд в Киев Святослав Ярославич был не слишком-то любезен со мной.

- Нет, тетечка, отец всегда молвит о тебе с уважением, - раскрасневшись от собственной храбрости, заговорил Ярослав. - Он даже сказал как-то, что лучше бы тебе, а не дяде Изяславу сидеть на троне киевском.

- И впрямь твой отец так сказал? - Гертруда не могла скрыть своего изумления, одновременно она была польщена. Значит, гордец Святослав ценит ее ум выше ума Изяслава!

А может, Святослав тайно влюблен в нее? Однако Гертруда тотчас отогнала эту мысль.

- За столь приятную новость, мой ненаглядный, я тебя расцелую, - с нежностью в голосе и лукавством в глазах промолвила Гертруда. - Подойди ко мне. Иди же, ну, не бойся, глупый!

Ярослав приблизился, не выпуская из рук приглянувшуюся ему книгу.

Гертруда встала и мягким движением положила руки на плечи племяннику.

- Ты когда-нибудь целовал свою мать в уста? - тихо спросила она.

Ярослав молча кивнул, не смея взглянуть Гертруде в глаза. Он боялся, что дьявол введет его в искушение и внушит ему нечестивое желание.

- Вот и мы сейчас поцелуемся таким же родственным поцелуем, - прошептала Гертруда, приподняв голову племянника за подбородок.

Невинные глаза, такие большие и доверчивые, изогнутые ресницы, чело, обрамленное кудрями, пробудили в Гертруде самые бурные желания.

«Отведаю и я запретного плода», - подумала княгиня.

Ее горячие жадные уста соединились с робкими губами Ярослава, и оба они застыли в упоении. Гертруда намеренно продлила поцелуй, будучи уверенной, что Ярослав не посмеет оттолкнуть ее.

Наконец, они отстранились друг от друга.

Ярослав хотел было вернуться на прежнее место за столом, но Гертруда удержала его.

- Почему ты бежишь от меня, мой мальчик? - ласково спросила княгиня.

Большие темные очи Гертруды сияли, прелестная улыбка приоткрыла ее уста. Драгоценные камни сверкали на диадеме в волосах и на вороте узкого платья.

- Я не кажусь тебе слишком старой, мой милый? - жалобно спросила Гертруда, почти с мольбой глядя племяннику в глаза.

- О нет, нет, милая тетечка, - с готовностью ответил Ярослав и впервые посмотрел на Гертруду так, как ей хотелось.

Прочитав по взгляду юноши все, что творится в его душе, Гертруда нетерпеливо добавила:

- Запри поскорее дверь! Да брось же эту книгу, Ярослав! - И словно спохватившись: - Впрочем, дай ее мне. Я положу ее себе под голову вместо подушки, чтобы ты сильнее желал меня!

Гертруда засмеялась, глядя, как Ярослав дрожащими от волнения руками задвигает дубовый засов на двери и вновь приближается к ней с отчаянием в глазах.

«Ну наконец-то в отроке проклюнулся мужчина!» - с удовлетворением подумала Гертруда, протянув Ярославу руку.

С целеустремленной решимостью княгиня увлекла племянника за печь. Там стояла кровать. Мягкая постель со взбитыми подушками была готова для приятного уединения вдвоем.

* * *

Помаячила половецкая орда за Стугно-рекой, подымила кострами становищ, попугала дальним топотом множества конских копыт и исчезла в великой Степи.

Всеволод, державший дружину и пеший полк наготове у Змиевых валов, облегченно перевел дух и перекрестился.

- Возвращаемся в Переяславль! - объявил он воеводам. Город встречал своего князя колокольным звоном. На лицах горожан светились улыбки: избавил Господь от напасти!

Едва Всеволод снял с себя воинские доспехи, как к нему со слезами на глазах ворвалась старшая дочь.

- Батюшка, избавь меня от оскорблений моей мачехи! Иль отпусти из Переяславля, свет белый мне тут не мил!

- Да куда же ты подашься, доченька? - ласково молвил Всеволод плачущей Янке. - Больно мне слышать такое.

- В Чернигов поеду к дяде Святославу, супруга его мне как мать, - отвечала Янка сквозь слезы, - а то подамся в Новгород к милому Глебу. Отпусти меня к Глебу, батюшка!

- Голодно ныне в Новгороде, - хмуря брови, промолвил Всеволод, - язычники в тех краях народ мутят. Глеб сам же тебе писал об этом.

- Не страшусь я язычников. - Янка перестала плакать и смело посмотрела отцу в лицо. - Ответь мне, батюшка, сильно ты любишь свою половчанку?

Всеволод тяжело вздохнул: не в первый раз задает ему Янка этот вопрос. Понимал князь, что не может она своим девичьим сердцем простить ему женитьбу на половчанке, считает это изменой покойной матери. И как объяснить своенравной Янке, что усопших не вернешь, а жизнь продолжается.

- Не век же мне скорбеть по Анастасии, доченька, - пряча глаза, сказал Всеволод. - Не может князь бесконечно путаться с рабынями, у него должна быть законная супруга. Не мною это заведено, и не мне это ломать. Твой обожаемый дядя Святослав тоже вторым браком на Оде женат.

- Почему ты не женился на русской, отец?

- Ода тоже не русского племени, тем не менее ты ее любишь…

Янку не смутил неумелый отцовский упрек:

- Да, люблю! Оде никогда не придет в голову унижать меня.

- Анна и не помышляет об этом, доченька. Она чувствует твою неприязнь к себе и от этого мечется между обидой и желанием хоть чем-то понравиться тебе, - молвил Всеволод. - Ведь вы почти ровесницы. Почему бы вам не стать подругами?

- Лучше в монастырь, - отрезала Янка и направилась прочь, давая этим понять, что разговор окончен.

- Езжай в Чернигов, коль хочешь, - бросил Всеволод вослед дочери, - токмо до Рождества домой воротись.

Янка замерла на месте, обернулась. Ее большие темно-синие глаза с удивлением глянули на отца, словно удивляясь внезапной его уступчивости.

- Могу я взять с собой Марию? - спросила Янка.

- А она согласна ли ехать в Чернигов? - усомнился Всеволод.

- Согласна, - с уверенностью высказалась за младшую сестру Янка.

Всеволод почувствовал, что старшая дочь говорит правду, а вовсе не желает досадить ему. Князю стало обидно и досадно, что его дочери все больше отдаляются от него, и он сам виноват в этом.

- Поступайте, как хотите, - сказал Всеволод. - Но мне больно будет, коль мои родные дочери, ища участия, настроят Оду и Святослава против меня и Анны. Молвлю это тебе, Янка, ибо знаю, что Мария твоим умом живет.

Янка грациозным жестом перебросила пушистую длинную косу с груди на спину, своим видом и взглядом прищуренных глаз давая понять отцу, что этого он мог ей не говорить.

…В конце октября Янка и Мария прибыли в Чернигов. Их приезд совпал с известием о сражении Ярополка со Всеславом, которое привез дружинник Потаня.