Андрей Косёнкин - Юрий Данилович: След

Узнав о том и прекрасно понимая, что ни сила, ни правда не на его стороне, Андрей в сопровождении неизменного Семена Тонилиевича кинулся проторённой дорогой в Сарай: мол, обижают!

Однако в Орде к тому времени помер воинственный Менгу-Тимур. После его смерти и зашатало Орду, ох как зашатало!

А началось все с того, что могущественнейший и грозный ака-Ногай в обход законного престолонаследника пожелал увидеть в ханском шатре младшего брата Менгу-Тимура Туда-Менгу. Были у Ногая на то свои резоны, и о них мы ещё поговорим подробней, сейчас же ограничимся лишь кратким замечанием о характере его ставленника.

По свойствам мягкой и робкой души Туда-Менгу был совершенно исключительным, ни на кого не похожим потомком Чингиза. С первых дней своего правления он обнаружил непреодолимое отвращение к власти вообще и к занятиям государственными делами в частности.

Единственно, что его увлекало, так это всякого рода факиры, кудесники, бахши, богомолы любых верований, которых он, впрочем, также принимал за волшебников.

Дитя, да и только! За что и был возведён Ногаем на ханский трон.

Князь городецкий упал ему в ноги:

- Брат родной убить меня хочет!

- Вот как? Брат - брата?.. Печально, но и не ново, - утешил Андрея хан. - Мне рассказывали об этом. Одного брата звали Авель, другого - Каин. Ты кто? - ласково спросил хан.

- Я? - растерялся Андрей. - Я русский князь!

- Нет, - махнул рукой хан. - Я спрашиваю, кто ты: Авель или другой?

Смертный пот прошиб Андрея. Как ответить? Кто он?

- Я слуга твой, хан! А брат мой дани тебе не хочет платить, гонит меня, убить хочет, - забормотал Андрей.

- Значит, ты - Авель?

- Я?..

- Ну а ко мне зачем пришёл?

- Хан, хан, дай мне войско!

- На брата?

- На брата.

- Значит, ты тоже Каин, - усмехнулся Туда-Менгу. - А где же Авель? - спросил он, уже не ожидая ответа от этого русского князя, сколь злобного, столь и жалкого.

В конце концов его ли дело, что так исстари заведено у людей, что брат убивает брата. И кто из них Каин, а кто Авель? Тот, кто убил, - тот и Каин?..

Люди только и делают, что убивают друг друга. Но не в ханской власти запретить им убивать. Оттого скучна и бессмысленна эта власть хану Туда-Менгу. Потому что, ежели кто-то хочет кого-то убить, он всё равно убьёт. Или убьют его. Вообще, на земле убивают так много, что если думать ещё и об этом, жить станет слишком грустно.

Туда-Менгу дал Андрею татар.

Дмитрий снова бежал.

Но теперь он бежал к могучему хану Ногаю. Ногай, женатый на дочери византийского императора Ефросиний Палеолог, принял опального великого князя с честью. И тут же дал ему свои полки на Андрея. Ему, пасынку власти, лишь личной доблестью поднявшемуся вровень с самой Золотой Ордой, было крайне любопытно хотя бы косвенно столкнуться с золотоордынцами на русском просторном поле.

После такого внезапного хода Ногая Туда-Менгу признал свою ошибку и отозвал ордынские войска от Андрея,

А кто был Андрей без татар? В бессильной злобе грыз он ногти и плакал, и слёзы катились по сведённой судорогой щеке.

«Как? Я - Авель? Я - Авель? Не хочу, отвергаю то, Господи!..»

А Дмитрий, теперь уже на ногайских конях, снова въехал в великое княжение. И в бесславие.

Княжение-то он вернул, а достоинство своё уронил. Потому что сравнялся с братом в средствах борьбы.

И всей Руси стало ясно, что ни тот князь, ни этот, лишь татары - владетели!

Ну и далее всё шло тем же печальным чередом.

От Ногая Дмитрий вернулся уже не доблестным князем, чьи помыслы были велики и определялись лишь выгодой для Руси. Сломался Дмитрий Александрович, как ломается крепкая ветвь на древе. Обида застила взгляд, месть поселилась в душе. Он не понимал, а потому не мог простить бездумного предательства новгородцев, ради которых жизнь был готов положить, он не понимал и тем более не прощал коварного лихоборства младшего брата. Хотя в угоду тем же татарам - ишь, миротворцы - братья заключили промеж собой лицемерный мир. Но оба знали, как мир этот дёшев.

Андрей за спиной у Дмитрия переговаривался с новгородцами; Дмитрий, предвидя такое развитие событий или даже осведомленный о тех переговорах, принудил Андрея выступить вместе с ним против новгородцев. Дмитрий на сей раз был в силе, и Андрей, не довершив одного предательства, пошёл на другое. Впервые совместно братья крушили Русь. Новгородские волости были опустошены. От этого опустошения чувство мести одного отнюдь не утишилось, а злоба другого только окрепла.

Дело в том, что пока Андрей ходил со старшим братом на Новгород, двое Дмитриевых переяславцев, из самых прытких, добежали до Костромы, где в ту пору укрывался на время предусмотрительно отставший от своего князя верный боярин и мудрый советник Семён Тонилиевич. Переяславцы - ночью, точно тати [22] Тать - вор, разбойник, душегуб. , тайно проникли в дом и тихо, недолго разбирая вину, удавили боярина ремешком.

Здесь Андрей опять побежал за татарами, привёл какого-то непутного царевича с непутными воинами, которые согласились пойти с ним, как выяснилось, не для войны, а только для грабежа. Дмитрий этих татар легко рассеял. Новгородцы вновь приняли Дмитрия, на сей раз на всей его воле.

Но Дмитрий-то, вместо того чтобы теперь во благо направить данную ему волю, все ещё подвластный обиде, вспомнив, как когда-то его отец расправлялся с неугодными новгородцами, все свои силы направил на месть.

А в Новгороде-то как: сегодня одного за дело с моста сбросили, завтра на Торгу десятерых без дела убили. И пошёл конец на конец. А на вече не сыскать виноватых. Кое-как, меняя посадников одного за одним, остановил жёсткую вольницу, которую сам и возвёл в закон.

Но и того показалось Дмитрию недостаточно: пошёл мстить на Русь тем, кто когда-то был у его брата в складниках. Да начал-то не с того: напал на Михаилу Тверского, который к союзу с Андреем вовсе не мог быть причастен, хотя бы потому, что в ту пору, когда встретились Дмитриевы и Михайловы войска у Кашина, ему едва минуло пятнадцать лет. А ведь то брат его умерший Святослав Ярославич да, между прочим, князь московский Данила выступили против Дмитрия и то лишь за страх перед Андреем, который тогда как раз был в милости у хана Менгу-Тимура!

Однако у Кашина разошлись без боя. Как уж там промеж ними было - только Дмитрий отступил без достоинства. И там местью не напитался.

Кто следующий? Да - никто! Потому что у власти Дмитрий оказался безвластен. Вот она - русская власть, кажется, держишь её в руках, а она утекает, сыплется, как песок промеж пальцев. И чем сильнее сжимаешь, тем скорее утекает, и слабеют, слабеют пальцы!

И ведь все понимает Дмитрий: теперь его, героя Дерпта и Раковора, помешавшегося на мести, ненавидят так же, как брата, ополоумевшего от крови и зависти.