Андрей Косёнкин - Юрий Данилович: След

Но кто же откажется прирастить своё имущество даже и блудом? Только глупый. Да ведь ещё как прирастить-то!

Москва Переяславлю и в подмётки не годилась. Ещё со времени Ярослава Всеволодовича Переяславль считался главной великокняжеской вотчиной. Потому и передавался он сыновьям строго по старшинству. Однако не только лестно было владеть этим городом, но, владея им, можно было быть уверенным - при любой каверзе и беде в самом центре Руси ждёт тебя почти неприступная крепость о двенадцати башнях, к тому же с одной стороны ограждённая непролазными болотами, с другой - большим Клещиным озером, а со всех остальных глубоким рвом и высоким валом, что тянется чуть ли не в три версты! Да и это, поди, не главное. Главное - переяславские воины, отменные кмети, опора победоносных дружин Александра Невского. Коли уж верны переяславцы своему князю, так верны до смерти. А прибыток каков! Меха, меды, воск, рыба…

Словом, зажитный город Переяславль!

Отнюдь не случайно по смерти князя Дмитрия Александровича этот лакомейший кусок стал средоточием алчных устремлений. Причём намного задолго до кончины его законного владетеля!

А правил Переяславлем в ту пору слабый волей и здоровьем сын Дмитрия Александровича князь Иван. Не о том речь, что не в батюшку уродился, а о том, что самому ему Господь детей не дал. Не на кого ему было оставить Переяславль!

Всем кругом было ясно: век Ивана не долог. Он страдал грудной немочью, кашлял и харкал кровью. А потому как ко всему прочему был неумён, переменчив, вздорен, капризен, то прежде, чем помереть, умудрился такую кашу заварить, что не сразу и разберёшь, чего в котёл натолкал!

Так как Иван был бездетен, после его смерти по древнему обычаю город должен был отойти к великому князю Андрею, а уж тот мог распорядиться им по-своему усмотрению. Однако, переяславцы сколь благоговейно по сю пору чтили память покойного князя Дмитрия, с которым не в один поход хаживали, столь же глубоко ненавидели теперешнего великого князя. Да и князь Иван мечтал напоследок если уж не поквитаться с дядькой, так досадить ему до зубовного скрежета.

Сначала, посоветовавшись с ближайшими боярами, решил Иван поступить по справедливости: согласно духовному завещанию отдать город во владение достойному. А кто достоин? И так рядили, и этак, а самым достойным оказался тверской князь Михаил. Ведь никто иной, а Михаил дал последний приют князю Дмитрию, ведь именно благодаря его заступничеству Андрей после Дюденева похода вынужден был вернуть из костромской ссылки Ивана и вновь вокняжить его в Переяславле, согнав оттуда своего вечного складника Федьку Чёрного. А кто как не Михаил в первую очередь встал со своими полками у Юрьева на пути Андреева войска?

Эта последняя стычка случилась три года назад, после того как на княжеском съезде во Владимире робкий Иван, доселе живший за стенами Переяславля тише, чем мышь в зимней норке, вдруг ни с того ни с сего возвысил свой голос до того, что прилюдно обозвал великого князя Каином, то бишь братоубийцей.

Слова, конечно же, справедливые, однако больно уж неожиданные в устах Ивана. Да даже и неуместные, потому как и съезд-то собрали ради русского мира, а не для новых обид. Куда там! Разлаялись до того, что там же, на съезде, на потеху ханскому послу-«миротворцу» беку Умуду за мечи схватились. Поди уже тогда потерял бы свою слабую головёнку переяславский Иван, кабы опять все тот же Михайло Тверской не встал на его защиту.

Кому был нужен тот разлад? Как ни верти, а одному лишь во всей Руси - загадливому московскому князю Даниле. Он, знать, и подбил Ивана против дяди выступить. Исподволь, тихонько готовил он Андрею врагов, себе союзников на будущую войну за великое княжение.

Андрей обиды от племянника не стерпел. Когда уже разъезжались, всегласно пообещал выбить Ваньку из переяславской отчины.

И выбил бы как нечего делать! Тем более что, видать, по уговору с Андреем ханский посол Умуд позвал Ивана с собой в Орду: мол, хан Тохта его хочет видеть. Пришлось Ивану прямо из Владимира отправляться в Сарай. Но перед тем упросил он Михаила Тверского и Данилу Московского взять Переяславль под их щит. Так сложился недолгий и непрочный союз Твери, Москвы и Переяславля. Да и послужил он лишь для того, чтобы под Юрьевым отвратить Андрея выполнить свою угрозу.

Как ни прельщал великого князя Переяславль, как ни жгла обида на ополоумевшего племянника, биться с мощной тверской дружиной, подкреплённой московскими полками, Андрей не рискнул. Постояли войска друг против друга да и разошлись по своим углам.

Ну чья как ни Михайлова заслуга, что не взял Андрей Переяславль на копьё?

К тому же и родня - не седьмая вода на киселе, и переяславцы всей душой на стороне тверича. Но…

Но ведь у московского-то дядьки Ивана Переяславского тоже, чай, на плечах голова, а не репа. Давно уж Даниил Александрович для себя наметил если уж не прибрать к рукам знатный Переяславль, потому как покуда руки коротки, так все сделать для того, чтобы обильная вотчина не досталась ни Михаилу, ни великому князю.

Кто б знал, сколь подарков Даниил Александрович переправил в Переяславль и самому Ивану, и боярам его, и попам: и пояса золотые, и кубки, и ткани камчатые, и потиры серебряные, и шкуры собольи!..

Да что рухлядь считать - сколь времени драгоценного потратил, гостюя у хворого племянника, выслушивая его вечное нытье, жалобы да обиды, глядя, как он в кашле заходится.

Кашляет, а все своё талдычит:

- Нет, дядя, то уж решено - отдам Переяславль Михаилу…

Слабый-то слабый, однако порода та же - коли уж зашла в башку блажь, так её оттуда и колом не вышибешь!

Упрям Иван, но не менее его упорист Данила. К тому же мало-помалу, по мере получения подарков, Данилову сторону берут и другие. Уж не он один уговаривает князя отдать переяславскую землю со стольным городом в московское пользование.

Но окончательно сломило Ивана то, что Даниил женил своего старшего сына на дочери ближайшего его советника - знатного из знатных, богатого из богатых, большого переяславского боярина Тимофея Всеволжского-Заболотского. Само прозвище боярина говорило о многом: Заболотьем называлась пространная плодоносная местность, лежавшая подле Переяславля меж Клещиным и Соминым озёрами, коей Местности был боярин владетель. Впрочем, как и многим другим угодьям…

Разумеется, князь Иван Дмитриевич на свадьбе Юрия и боярышни Ирины был посаженным отцом. Ну а уж после того как в ущерб иному родовитому браку Даниил женил сына на переяславской боярышне, и, считай, не только новобрачные, по и земли их кровными узами скрепились, более упрямствовать не хватило сил у Ивана. Наново переписал он духовное завещание.