Вадим Полуян - Ослепительный нож

Всеволожа не слушала. В голове - одна мысль: «Не видеть, так слышать!» Одна и та же, на крыльях несущая, мысль: «Не увидеть, так хотя б услышать!»

У избяной стены - беременная бочка. На бочку Евфимия поставила чурбак и взлезла на избу. Где тут переводень? Брысь, кошка! Вот заслонка. Заело за зиму! Ой, не слушаются пальцы! Чем смахнуть пыль? Смахнется с шубы!.. И вот ухо ловит снизу слова:

- Брат, отпусти её.

- Кончили о ней речь.

- Брат, что она тебе?

- Л юбава!.. Ямки на щёчках… Этакая умилка!

- У самого очи в ямах от большого гнева.

- А ты хорошеешь в безгневии. Выпорол бы, как старший, за службу Каину-Ваське. Поддатень врага хуже поганина!

- Не станем гадать, кто Каин, кто Авель. Кончи миром, без крови. Прошлому всему - дерть!

- Сызнова потакать? Новгородцы такали, такали, да и протакали свою вольность.

- Брат, одумайся!.. Долгая тишина…

- Хотел бы крови, не мира, задержал бы тебя, - чуть смягчился голос Васёныша. - Я же не кровоядец. Хотя можно бы поспеть с битвой. Не скоро станет ве-чораться. Однако прошу времени до утра. Дайте размыслить.

- Брат, за благоразумие тебе Бог воздаст. Будь по-твоему. А как с пленющей?

- Утречком, брат Дмитрий, утречком. Обымемся до завтрашней встречи…

Чуть спустя дверь скрипнула, затворилась.

Ушёл!.. Евфимия не вдруг сошла вниз. Поддатливая память слушала, переслушивала тихий мягкий голос. Князь Дмитрий Красный пёкся о её судьбе! Не преуспел. Не суть важно. Просил, печаловался и теперь скорбит…

Дверь хлопнула. Кто вошёл в избу? Не один!

- Дозволь, государь? - голос воеводы Вепрева. - Мы тут с Путилой Гашуком решили вызнать, чем завершилась братняя беседа.

- Сошлись по згадце о мирных докончаниях? - голос Гашука.

- Никакого обоюдного согласия и мирных договоров не предвижу, - заявил Васёныш. - Слушайте, что делать. С братом мы сошлись на перемирии до завтрашнего дня. Пусть московские полчане успокоятся, заснут крепче. Ты, Путилушка, немедля снаряжай вятчан и, крадучись, сторонкой, обойди неизготовленную к бою рать. Возьми в плетухе петуха поголосистее. Со вторым петлоглашением ударь им в спину. Мы с Вепрем тем же часом ударим в лоб. Считайте, золото победы уже позвякивает в наших калитах!

- Измыслено отменно! - похвалил Вепрев.

- Я удаляюсь делать дело, - объявил Гашук.

Евфимия с избы увидела, как трое вышли на красное крыльцо. Закрыв трубу, она спустилась, выскочила через крытый двор. Бекшику показала платчик с узорчатой каймой.

В избе хозяйка с Неонилой только кончили сбирать на стол. Боярышня сидела на голбце, как истуканша. Ни на какие уговоры не спустилась к трапезе.

- Что с тобою нынче? - встревожилась наперсница, едва хозяева ушли к скоту.

- Взлезай ко мне.

Обнявши Неонилу, Всеволожа шёпотом передала услышанное сквозь трубу.

- Великая измена слову свершится нынче ночью. Как упредить, не ведаю.

Не услуженница, а почитай уже подруга, покачала головой и молча удалилась. У Всеволожи мысли уходили-приходили без толку. Сбежать от стережения 3венца, Тупталы и Фомы, что биться в стену лбом. Послать, как вестоношу, Неонилу? Под приглядом и она. Достать оружие? Одной троих не одолеть. И никого верного. Две девы в волчьей стае!

Явилась Неонила, осмурневшая, с покусанной губой.

- Фома-поганин позлорадствовал: до завтрашнего дня надзор за нами многожды усилен. Сама видела каких-то новых, то ли вятчан, то ль галичан. Впёрлись в тёплую кошару, играют в зернь. Старухе нашей со стариком не велят ехать за сеном. Особая сторожа перед страшным делом! Всех сельчан до времени не выпускают со дворов.

Боярышня, сжимая руки, запохаживала по избе. А Неонила снова вышла.

Пузырь в оконцах покраснел, как уголья, после побурел, как пепел, потом стал тёмен. Первое петоглашение раздалось с крытого двора. От мерзкого бессилия реветь хотелось, а слёз не было. Хозяева вошли, вздули огонь и повечеряли.

- Поешь, дочура, - позвал старик. Вздохнул, не получив ответа.

Вот на полатях - сонное дыхание. Едва приотворилась дверь.

- Роднуша, подсоби.

Неонила передала боярышне охапку: какие-то порты, рубахи толстого сукна, пара тулупов, сапоги чёрного товара.

- Что это?

- Мужская сряда. Оболокайся вборзе. Не разглагольствуй ни о чём.

Переодевшись, вышли.

- На носках ступай. Не зашуми.

По мосту - через крытый двор. Сквозь куриный дух, мимо коровьего жваченья - к чёрной двери. Там в лунном свете- Туптало. Из кошары доносились хриплые голоса с подвоплием:

- Кто там? - оторопела Евфимия.

- Пьяницы да скляницы, - пробормотал Туптало, сделав головой знак следовать за ним.

По кочкастому огороду вышли на зады. И - в лес. Боярышнины сапоги скользили. Охраныш её поддерживал. Неонила шла легче.

- Тебе чужая обувь не жмёт? - беспокоилась Всеволожа.

- Привычны мы к непутьме, - отвечал за неё Туптало.

- Плач и скрежет зубов ждёт опоенных завтра, - сказала Неонила о поющих в кошаре.

- Хмель не плачет, что пьяницу бьют, - хмуро отозвался охраныш.

Больше не обмолвились ни о чём, пока миновали лес и вязкое поле под ломкой корочкой льда. Боярышня постепенно соображала, что волоокий Туптало вошёл в сговор с Неонилой. А из какой корысти?

Вот снова вошли в лес.

- Далее не пойду, - остановился проводник. - Ню-халы наши сказывали: лес этот, как источень, узок. Не заплутаетесь. Ищите конский след. Он выведет к московскому стану.

- Ты-то куда? - исподлобья глянула на парня Неонила.

- Мне ни вперёд, ни назад нет ходу, - отвечал бывший охраныш. - Мой путь по дал её в сторону. С твоей лёгкой руки авось да не пропаду.

И исчез.

Две женщины, омужиченные неподобной срядой, углубились в березняк, трудно разглядывая ламьё конских копыт.

- Дай, понесу узел с рухлядью, - предложила Евфимия.

Неонила не отдала.

- Сама снесу. - И прибавила озабоченно: - Как бы не застудить тебя. Придётся переобряжаться в холоде. Не являться же в таком виде.

Выглянули из подберезья. Не виднелись, а скорее пахли дымы погасших костров вдали. Едва угадывались в лунной синеве островерхие очертания шатров. Неонила развязала узел.

- Сперва помогу тебе.

Евфимия близко увидела её руку, расстёгивающую ворот тулупа. Безымянный палец пуст.

- Где сапфировый перстень? - ужаснулась боярышня.

Овдовевшая дружница князя Романа поцеловала её холодную щёку.

- Перстню не было хода ни взад и ни вперёд, - спокойно вымолвила Неонила. - Путь его далеко в сторону. Зато мы - здесь!