Вадим Полуян - Кровь боярина Кучки (В 2-х книгах)

Когда они затихли, Улита первая нарушила гробовую тишину подземной пыточной:

- Куда ведёт та дверь?

- Род не ответил.

- Вот и сгубили наших нянюшек, - ступью [89] [89] СТУПЬ - самая тихая походка. приблизилась к нему девушка. - Выходит, обояко мы с тобою сызнова осиротели. Рюмить ты не велишь. Надо укрепиться духом. Остались без нянек - значит, пришла пора становиться взрослыми. Будем сами жизнь свою рядить, ты по-мужски, я по-женски.

Род молча созерцал умершую.

Улита, сжав в своих ладонях его руку, потянула юношу к себе.

- Пойдём. Она покинула нас. Тело сброшено, как ящеркова кожа. Душа отлетела в лучший мир. Ступай же. Что ты сам не свой?

- Две смерти за один день слишком много для меня, - промолвил Род.

Они прошли знакомой дверью из пыточной в тот самый ус, что вёл к какой-то речке Рачке.

- Ты… ты уже уходишь насовсем?- испуганно спросила девушка.

Род было пошёл в сторону реки, спохватился и вернулся.

- Я от тебя теперь не вправе уходить. От тебя и от Якима. Покуда из вертепа не спасу. Вертеп ваш - не чета языческому. - Он передал свечу боярышне. - Свети!

Петрок Малой исчез.

Боярин не пускал к себе ни Рода, ни Улиту, сказывался нездоровым. Амелфе не велел покидать женской половины. Общался лишь с Овдотьицей как с опытной сиделкой. Она готовила ему питье. При надобности призывался Анца Водель, лекарь из варягов. Вводница оповещала, что Степана Ивановича мучает злуница, лихорадит старика.

Похороны Офимки свершились тайно. По боярскому изволу к ним допущены были лишь Род с Овдотьицей. Даже отец Исидор после отпевания на скромные поминки не остался.

Дверь по соседству с одриной Рода надёжно заперли, а тесовую доску в стене с сучком-глазком заменили.

Улита, как и мачеха, не выходила с женской половины. В час послеобеденного сна братца навестил Яким. Отворил дверь тихо, как Овдотьица, со спины подкрался к Роду, склонившемуся над столом за чтением Евангелия, да и напугал объятием.

- Ах ты лазутник! - не сдержал улыбки разучившийся в Кучковом доме улыбаться Род.

Яким, приникнув к его уху, зашептал:

- Тайну тебе открою, братец! Вчера повечер батюшка Улитку призывал. Расспрашивал. Досталось ей, что ходила в твою одрину. Вевейка донесла… И ещё: я пинакиду от сестры принёс. - Он вынул из-за пазухи писчую дощечку, залитую воском.

Род разобрал выведенные тонким металлическим писалом буквицы: «Сижу взаперти, батюшкой побита. Петрок-клеветарь, будь настороже».

- Велела начисто стереть, - довершил Яким своё посольство.

Род стер написанное. Мальчик скрыл табличку под рубашкой. Тут вошла Овдотьица. Увидела боярича и покачала головой.

- А ну кышь наверх, мой господин! - выпроводила она Якима. - По его ещё ангельскому, непритворному лику вижу: неспроста приходил, - вопросительно заглянула она в глаза Роду и, не получив ответа, сухо сообщила: - Сам тебя зовёт. Ох, грозен! Будь настороже.

Последний совет вводницы совпадал с Улитиным советом. Значит, и впрямь ждала гроза. После похорон Офимки Род по-сыновни поделился с крестной матерью всем накануне происшедшим. Она не одобряла его тайного свидания с Улитой, считала, нужно следовать боярской воле, ждать, пока счастье выпадет, надеяться, не самовольничать. Овдотьица всем своим видом сочувственно показывала: накликали беду!

Степан Иваныч Кучка сидел в своём покое, подперев скулы-кулаки. Какой уж там рассвет в сквозном березняке! Губы потемнели, жиденькая борода взъерошена. На лице явное неведрие. Обочь лежит Буян, невиданный допрежь в хоромах. Для чего призванный с псарни? Для охраны? От кого?

Боярин указал приёмышу на лавку у противоположной стены. Сын должен разговаривать с отцом не сблизка, а через покой.

- Юноша лукавый! - мрачно произнёс Степан Иваныч. - Я прикрыл тебя отеческим крылом, аки змия на груди. Ты не жизни пришёл искать в мой дом, а дочь мою измыслил похитить плутовством.

Ещё в лесу с ней сговорился по излюбу [90] [90] ИЗЛЮБ - обоюдное желание (напр.: по излюбу). . Офимка, нянька бывшая твоя, пособничала вам. Во всем призналась под железом и огнём! А что сам скажешь?

Буян, как и его хозяин, испытующе смотрел на подозрительного юношу. А у того дыхание перехватило от боярских слов. Пытался совладать с собой, хотел отвести взгляд от головы Кучки и не мог. Вдруг увидел его голову, напрочь отделённую от тела, кровоточащую. Достигший великаньей высоты Петрок с дрожащим окровавленным ножом в руке вздымал её другой рукой за жиденькие волосы.

- Ты что? - отпрянул Кучка, испугавшись лица Рода. - Хочешь порешить меня? Собакой затравлю!

- Не мне судьбой указано укоротить жизнь твою, Степан Иванович, - нечеловеческим усилием взяв себя в руки, тихо сказал Род. - Наступит страшный день, предательски отсечёт голову хозяину его любимый отрок. Офима-нянька перед смертью успела мне открыть: не кто иной, как он, убил моих родителей. А по своей ли воле?.. И не о сговоре со мной доискивал её Петрок, а о голубом ларце, откуда взят тот самый перстень Жилотугов, что ты видел. А обвинения облыжные могильным камнем лягут на твоей совести. Можешь пытать меня, боярин, можешь казнить. Доколе я в твоих руках, ты в моей жизни волен.

Остоялась тишина в покое, нарушаемая дыханием Буяна, роняющего капли с языка.

Успокоившийся Кучка, натужливо смеясь, стал говорить:

- Каждый норовит узнать свою судьбу. Ведальцы сказывают: надобно накурить на ночь в опочивальне пилюли, составленные из крови осла и мяса с салом из груди рыси, тогда во сне лицо увидишь, оно-то и предскажет будущее. А я и без лихих пилюль узрел предсказателя моей судьбы. Да только, - он перегнулся через стол, - лжёшь ты, идольский угодник! Наизнанку разум надо вывернуть, чтобы так лгать! - Боярин сжал в кулаках гнев и сел, откинувшись.

Род мысленно приказывал себе замкнуть уста.

- А что касаемо Офимки, - тише продолжал Степан Иванович, - будто бы она тебе открыла перед смертью… это тоже твоя ложь. Знаешь, что умершие молчат, и лжёшь.

- Замученная твоими хищными кощеями, - не сдержался Род, - она уже ничего не повторит.

Кучка пропустил его слова мимо ушей.

- Да, сейчас в твоей судьбе я волен. Однако не пугайся пытки, казни, что заслужил. Мести не ищу. Как пришёл, так и уйди. Живи в своём лесу, там не перед кем лгать. Чтоб видом я тебя не видывал и слыхом не слыхивал до гробовой доски! Коня получишь завтра поутру. И сгинь.

- Поверил ты облогу, скверной молвке [91] [91] МОЛВКА - оговор, обвинение. , - поднялся Род.

Боярин тоже встал:

- Прощай, приблудный сын.

- Дозволь с Улитой попрощаться и с Якимом.

Кучка затряс сединами:

- Овдотья тебя проводит.

До конца дня Род сидел в своей одрине, как в порубе. Кощей Томилка за дверьми прилежно надзирал за ним.