Элизабет Чедвик - Величайший рыцарь

– Я приобрел их совсем недавно. В конце лета у меня была лишь одна простая верховая лошадь.

Вильгельм любезно рассказал собравшимся за обеденным столом родственникам о битве за Дринкурт и своем плачевном положении после нее. Он говорил самоуничижительным тоном и проявлял осторожность, чтобы не хвастаться, но тем не менее Иоанн отвернулся и теребил нож. Правда, четырнадцатилетний Ансель жадно ловил каждое слово Вильгельма. Его глаза округлились, став огромными, как верхняя часть кубков.

– Тебя ранили багром? – слабым голосом переспросила мать.

Вильгельм расстегнул рубаху на шее, отвел ткань в сторону и показал ей тонкий розовый шрам.

– Мне повезло. Меня спасла кольчуга. Все могло быть гораздо серьезнее.

Выражение ужаса на ее лице не вязалось с его словами. Сестры, Сибил и Маргарет, вытянули шеи, чтобы тоже посмотреть.

– А больно было? – спросила Алаис, одна из воспитанниц матери.

Вильгельм знал ее с рождения, которое вызвало скандал в Хамстеде. Она появилась на свет в результате любовной связи одной из служанок Сибиллы и с женатым рыцарем, состоящим на службе у графа Солсбери. Отец погиб в сражении до ее рождения, а, когда Алаис исполнилось девять лет, мать слегла с лихорадкой. Сибилла Маршал взяла Алаис под свое крыло, растила ее вместе со своими дочерьми и затем отвела ей постоянное место в своих покоях. Алаис считалась компаньонкой и служанкой. Когда Вильгельм покидал родной дом, отправляясь в Танкарвиль, это была маленькая, худенькая, бледненькая девочка, все еще оплакивавшая мать, но за время его отсутствия она определенно расцвела.

– Когда это случилось, я ничего не почувствовал, – рассказывал он. – Но после сражения рана горела, словно к ней приложили раскаленный уголек. Мне все еще больно, когда приходится надевать щит, потому что ремень натирает в этом месте.

У нее от восхищения округлились глаза.

– Я думаю, что ты очень смелый.

Вильгельм рассмеялся.

– Некоторые посчитали, что я тогда вел себя глупо.

– Я так не думаю, – Алаис подперла голову рукой и посмотрела на него нежным взглядом.

Вильгельму стало забавно; он поблагодарил ее и краем глаза заметил, что его брат Иоанн задумчиво смотрит на девушку. Было похоже, что старший брат не просто забавляется, слушая ее, а испытывает к девушке более серьезные чувства. Если их мать это заметит, придется плохо.

– Я тоже не думаю, – вставил Аксель. В его ломающемся голосе звучало уважение к брату-герою.

– А почему ты приехал домой? – резко спросил Иоанн.

Выживание Вильгельма в доме де Танкарвиля зависело от способности читать по выражениям лиц и тону голоса.

– Разве ты не рад меня видеть?

– Конечно, рад, – покраснел Иоанн. – Ты же мой брат.

«Вот в этом-то все и дело», – подумал Вильгельм и добавил вслух:

– И поэтому у тебя есть обязательства.

Иоанн поменял положение на стуле с тонкой резьбой, предназначенном для хозяина дома. Ручки были отполированы еще отцом, который часто за них хватался. Иоанн явно чувствовал себя неуютно.

– Я просто думал, что ты все еще живешь у Гийома де Танкарвиля, вот и все, – он говорил так, словно это не имело значения, но оба знали, что это неправда.

Вильгельм посмотрел на кубок с вином.

– Он решил не оставлять меня в своем доме. Мы оба пришли к выводу, что мне лучше уехать, пока мой отъезд все еще можно считать результатом взаимной договоренности.

– Он же должен был увидеть, что ему выгодно оставить тебя в своей свите! – возмущенно воскликнула мать.

– Да, он это видел, но также понимал, к каким проблемам это может привести. Некоторые рыцари считали, что он слишком благосклонен ко мне из-за нашего родства.

– В таком случае ему следовало прогнать их.

Вильгельм покачал головой.

– Я был самым младшим и самым неопытным рыцарем, поэтому он не мог так поступить. Он принял решение военачальника, и я на его месте, вероятно, сделал бы то же самое. Не беспокойся, – повернулся он к Иоанну, сидевшему с натянутым выражением лица и источавшему враждебность. – Я не собираюсь просить тебя оставить меня при себе: у тебя уже есть Ансель, проходящий подготовку.

Он подмигнул младшему брату.

– Я бы ине оставил тебя здесь, – заявил Иоанн. – Если держать в замке всех твоих лошадей, то за один год разоришься на овсе. К тому же в Англии не проводятся турниры, на которых ты мог бы зарабатывать серебро. Да и ты сам посчитаешь жизнь рыцаря у меня скучной после Нормандии, – добавил Иоанн, словно оправдываясь. – Если хочешь послушать совета старшего брата, то тебе лучше поехать к дяде Патрику в Солсбери. Он нанимает людей для отправки в Пуату.

Брат не смягчал свои слова и не делал тонких намеков; он фактически прямо заявлял, что Вильгельму нет места в его доме. Правда, после смерти отца Вильгельм знал об этом. Иоанн не обеднел бы, если бы выделил Вильгельму что-нибудь из наследства, оставленного отцом, но решил этого не делать.

– Именно так я и собирался поступить, – сказал Вильгельм спокойным, ничего не выражающим голосом, скрывая свою обиду.

– А если его рыцари посчитают, что он проявляет к тебе благосклонность из-за вашего родства? – спросила мать.

Вильгельм пожал плечами.

– По крайней мере я приеду в дом дяди с лошадьми, доспехами и кое-каким военным опытом. Ему не потребуется обеспечивать меня. Кроме того, я никогда не служил оруженосцем ни у кого из его рыцарей, и поэтому они будут воспринимать меня по-другому. Я начну там с чистого листа.

Вильгельм отправился спать очень поздно: он не видел родных много лет, и всем хотелось узнать, кто как жил эти годы. Мать с сестрами отправились в женские покои. Алаис несла лампу, освещая им путь. Вильгельм видел, как Иоанн долго смотрел на стройную фигурку девушки.

– Наша мать убьет тебя, если заметит, – сказал Вильгельм.

Язык у него заплетался после крепкого меда. Пил он его медленно, но почти весь вечер. Иоанн пребывал в таком же состоянии, а свеча, вставленная в лампу, которую он держал, дрожала и раскачивалась, отбрасывая отсветы пламени в разные стороны. Иоанн ступал нетвердыми шагами.

– Убьет меня, если заметит что? – спросил старший брат заплетающимся языком.

– Ты смотришь на Алаис, как лиса на гуся.

Иоанн презрительно фыркнул:

– Это тебе только кажется. Вероятно, ты вел разгульную жизнь в Танкарвиле.

Шатаясь, Иоанн отправился по коридору в спальню, предназначенную для хозяина дома. В углу поставили кровать из натянутых сплетенных веревок для Вильгельма. На ней лежал пуховый матрас, а вокруг – снаряжение рыцаря: меч, щит, кольчуга, шлем.

– Это было очень рискованно, – ответил Вильгельм. – Госпожа де Танкарвиль охраняла своих женщин, словно дракон, свернувшийся на куче золота, а содержавшиеся при дворе шлюхи не интересовались каким-то оруженосцем.