Элизабет Чедвик - Величайший рыцарь

– Если я правильно помню, я посылал только за госпожой Элоизой, – резко заметил он.

Слуга посмотрел на него, как сова, застигнутая при дневном свете, и, заикаясь, принялся извиняться. Пухленькая девушка сделала шаг вперед и перебила его.

– Я попросила Изабель сопровождать меня. Я поступила неправильно?

Юстициарий поджал губы.

– Если бы я хотел видеть вас обеих, то послал бы за обеими. – Он кивнул слуге, которому явно было не по себе. – Проводите госпожу Изабель назад в покои.

Вильгельм встал и поклонился девушкам.

– Я не против того, чтобы они обе остались, – сказал он легким тоном. – Цветок радует глаз, а два цветка радуют вдвойне.

– Это не двор молодого короля, – рявкнул де Гланвиль. – Ваши речи неуместны… лорд, как и присутствие госпожи Изабель.

– Но она же ваша гостья, а не пленница.

Вильгельм внимательнее осмотрел Изабель де Клер. Бледный, худенький ребенок, которого он мельком видел три года назад, превратился в настоящую красавицу. Неудивительно, что де Гланвиль побагровел, когда ее показали Вильгельму. Она спокойно смотрела на рыцаря, и в ее глазах плескались разные оттенки голубого летнего моря; затем девушка опустила взгляд на изящно сложенные руки со сцепленными пальцами. Цвет лица у нее был бледным, но теперь щеки немного порозовели. Румянец словно просочился на них изнутри.

– Госпожа Изабель находится под опекой короля, и мой долг – защищать ее так, как я считаю нужным для ее благополучия, – сердито ответил де Гланвиль и махнул рукой слуге. – Я надеюсь, что ваши манеры так же хороши, как и ваша речь.

Мои манеры лучше, чем у многих, – многозначительно заметил Вильгельм и склонил голову в сторону Изабель де Клер. – Может, в другой раз, госпожа.

– Да, лорд, – тихо произнесла она и повернулась вместе со слугой.

Правда, перед этим она бросила полный негодования и ярости взгляд на Ранулфа де Гланвиля. «Значит, не кроткая и не смиренная, но хорошие манеры не позволяют ей устроить сцену», – подумал Вильгельм. Возможно, девушка была еще слишком неопытна, чтобы показывать свою власть. Он заставил себя вернуться к настоящему и обратился к Элоизе из Кендаля, которая покраснела почти так же сильно, как юстициарий.

– Вам сообщили, что я буду вашим опекуном? – он жестом предложил ей сесть на скамью и попросил оруженосца принести ей вина.

– Да, лорд, – ответила она, опуская пухленькую попку на подушки. – Я не хотела создавать никаких проблем.

– Вы и не создали, – ответил Вильгельм. – Даже если лорд де Гланвиль будет это оспариватью – Он бросил взгляд на юстициария. – Ему повезло, что он держит у себя не королеву, а то бы он точно узнал, что такое проблемы.

Де Гланвиль громко откашлялся, но больше никак не отреагировал и не попался на удочку. Судя по выражению лица, он явно пытался сдерживать раздражение.

– Итак, сколько вам нужно времени на сборы? Можем ли мы выехать завтра или это слишком скоро? – обратился Вильгельм к Элоизе.

Он увидел, как засветились у нее глаза.

– О нет, лорд, – ответила она. – Я бы и прямо сейчас поехала, если бы это было возможно. – Затем она бросила быстрый взгляд на де Гланвиля и прикрыла рот рукой.

Вильгельм улыбнулся.

– Мне еще нужно заняться собственным багажом, иначе я удовлетворил бы ваше желание. Но мы тронемся в путь, как только рассветет. Как я понимаю, вы умеете ездить верхом?

Элоиза сморщила нос.

– Как мешок с мукой, лорд, но этого достаточно.

Ее тон подразумевал, что если бы даже она не умела ездить верхом, то научилась бы этому за день, чтобы только покинуть Тауэр.

Вильгельм рассмеялся и решил, что получит удовольствие от опекунства над нею.

Изабель смотрела, как Элоиза неуклюже передвигается по комнате, в которой они жили, напоминая большого щенка. Крышка ее сундука была откинута, и она бросала служанке вещи, которые нужно было упаковать. Половину приходилось поднимать с пола: Элоиза всегда отличалась неряшливостью. Один мятый чулок извлекли на свет из-под кровати, он был грязным и рваным.

– А я гадала, куда он подевался, – заявила Элоиза, понюхала его и сморщила нос.

Это было смешно и противно, и Изабель покачала головой. В ее части комнаты царил порядок.

– Ну, расскажи мне, как прошла ваша встреча, – попросила она. – У него опилки вместо мозгов? Ты собираешься столкнуть его в болото?

Элоиза смотала чулок трубочкой и запихнула в сундук сбоку.

– Не думаю. Даже если он не знает латынь и арабские цифры, он умен, как сэр Ранулф. Его будет трудно обмануть, и с ним лучше не спорить. – Элоиза озорно рассмеялась. – Однако можно попытаться. Он совсем не такой, как сэр Ранулф, и губы не поджимает, как старуха. Он любит посмеяться.

– Ты много о нем узнала за такое короткое время, – раздраженно заметила Изабель.

Элоиза закатила глаза.

– Узнала, но не от него. Он шутит и легко ведет разговор, но это все поверхностное. Я поговорила со слугой сэра Ранулфа, и он сказал, что Вильгельм Маршал раньше был учителем молодого короля, а недавно вернулся из паломничества к Гробу Господню. Еще он сказал, что Маршала никто никогда не побеждал на турнирах и что его обожает королева Алиенора.

Изабель опустилась на кровать и погладила шелковые серебристые ушки своей собачки. Она чувствовала, что зеленеет от зависти, и ненавидела себя за это.

Элоиза остановилась.

– Прости меня, – сказала она с внезапным раскаянием в голосе. – Ты не хочешь, чтобы я говорила об этом, да? Я бы не хотела быть на твоем месте.

Изабель заставила себя улыбнуться.

– Не дури. Я в плохом настроении потому, что хотела бы уехать с тобой. Пользуйся своей удачей и выдави ее до последней капли. Это приказ.

Как и следовало предположить, Элоиза бросилась к Изабель и обняла ее. Это были медвежьи объятия с морем слез.

– Я заставлю писаря написать тебе и сообщу все новости, – сказала она. – Я буду навещать тебя, если получится… Но кто знает, может, ты к тому времени уже уедешь отсюда.

– Кто знает, – смело повторила Изабель, думая, что если даже она и уедет отсюда, то никак не с победителем турниров, легким в общении и приятно улыбающимся.

Утром Элоиза покинула Тауэр вскоре после рассвета, чтобы начать путешествие домой в Кендаль. Изабель стояла на газоне, держа Дамаск на руках, и смотрела, как Вильгельм Маршал помогает Элоизе сесть в седло на спокойную гнедую кобылу. Элоиза что-то сказала ему, и он рассмеялся. Она тем временем взялась за поводья и поудобнее устроилась в седле. Маршал скормил кобыле оранжевую морковку с ладони, потом потер ей нос. Он стоял в свете неярких солнечных лучей, безупречно одетый, и вполне мог бы сойти с витража или страницы псалтыря. Потом он шлепнул кобылу по шее, повернулся к своему черному коню и легко, словно юноша, запрыгнул в седло. Элоиза помахала Изабель, а затем после многих ударов пятками и дерганья за поводья наконец смогла заставить кобылу повернуться. Вильгельм Маршал посмотрел на Изабель через разделявший их газон, поклонился и тоже развернул коня. Изабель прикусила губу и смотрела им вслед. Затем она отвернулась, спустила Дамаск на землю и стала ее прогуливать под огромными стенами своей тюрьмы. Львы сегодня молчали, а глаза Изабель были такими сухими, что, казалось, горели.