Сергей Решетов - Гильотина для Фани. Невероятная история жизни и смерти Фани Каплан

Давид Сорек, руководитель израильской делегации, знал об особой миссии Адама и выделил ему в общежитии отдельную комнату, только ему разрешались индивидуальные походы по Москве в любое время суток, это особенно подчёркивал Харель, когда инструктировал его. Сегодня делегация вернулась в общежитие далеко за полночь. Адам сидел в своей комнате за чашкой давно остывшего кофе, он был потрясён увиденным. Большой Каменный мост, Манежная и Красная площадь, все прилегающие маленькие и большие улицы Москвы были забиты сотнями тысяч москвичей и тысячами участников фестиваля.

Десятки импровизированных концертных площадок, музыка, смех, объятия, дружеские улыбки на лицах, разноголосица всех языков мира – всё это превращало фестиваль в фантастический и праздничный Вавилон. Из всего хаоса мыслей и впечатлений этого дня, рождалась и ещё одна мысль, абсолютно безнадёжная – как в этом водовороте страстей, в этом людском море найти Дору? Адаму не нужно было носить с собой её фотографии и буклет с портретом «Незнакомки» – он врезался в его память навсегда. Но это ничего не меняло, профессиональный опыт подсказывал ему – дело это совершенно безнадёжное, только невероятное, почти сказочное стечение обстоятельств, могло помочь ему.

Что касается основного его задания, поисков Талмуда с плёнкой, то здесь было всё гораздо проще – ребята из местного посольства ели свой хлеб не зря. У него были все адреса, домашние и рабочие, номера телефонов, адрес дачи, где он проживал постоянно и даже несколько фотографий Бори Крамера. Харелю, в первую очередь, тоже была нужна эта плёнка: «Чтобы впредь проще было договариваться с русскими коллегами». Адам прекрасно видел, как «пасли» их делегацию, как русские «переводчики» отслеживали каждый их шаг и понимал, что здесь ему будет очень трудно. До утра он мучился и никак не мог принять решение. И, всё же, когда в шесть утра маленький приёмник на стене неожиданно и громко ожил и запел: «Союз нерушимый, республик свободных…» он принял решение. «Нужно начинать с Бори Крамера».

В эту ночь мучился и не спал не только Адам. На Лубянке до утра горел свет в кабинете генерала Семёнова. На фестиваль были откомандированы сотни сотрудников с мест, в некоторых областных и районных отделах оставалось по одному человеку. Все силы конторы были брошены на Москву, но людей всё равно не хватало. Как назло, самые большие делегации прислали Англия, Франция, США, ФРГ и всякие там Нидерланды. «Даже представить себе невозможно, сколько там засланных казачков», – думал генерал.

И как, вообще, отследить общение и контакты десятков тысяч наших граждан с иностранцами? Практически это невозможно. И сколько он не втолковывал эту истину членам ЦК, они все, как попугаи, твердили одно: «Мы должны выглядеть в глазах всего мира демократической страной». «Демократы хреновы!». Он встал и подошёл к окну, картина была всё та же – его железный шеф стоял на своём месте. «Вот он навёл бы порядок и научил бы вас, козлов, демократии!» Затем вернулся к главному. «Значит Фани у нас в Израиле, а плёнка где-то здесь, под носом», – думал он.

Вернулся к столу, долго искал папку делегации Израиля, наконец нашёл её и стал внимательно изучать. «Если они послали человека за плёнкой, то он где-то здесь». Списки двух групп палестинцев и арабов он отложил в сторону сразу. Десять сотрудников Ведомства, которые были с ним согласованы, тоже. «Они ведь не идиоты включать его в этот список». Оставались артисты, спортсмены, танцоры и музыканты.

Доверяя больше своему чутью, нежели голове, генерал отобрал двадцать фамилий фигурантов, которых нужно было «пасти» особенно внимательно. А вот фамилию Адама Койфмана генерал и пропустил. (Эх, Семёнов, Семёнов!). Генерал нажал на кнопку громкой связи

– Петровича ко мне.

Влетел заспанный Петрович:

– Шо, товарищ генерал?

Семёнов отдал ему список из двадцати фамилий

– «Пасти» каждого, и ещё одного сотрудника, на всякий случай, отправь на Грановского. Петрович топтался, как стреноженный конь, почёсывал низ живота. Он что-то хотел спросить у шефа, который явно нервничал, но боялся.

– Давай, только короче, – бросил генерал.

– То ж, Владимир Иванович, мне ж двадцать топтунов надо, где ж я их…

– Снимешь с «капиталистов», – оборвал его Семёнов, – скажешь в «девятке» – я приказал. И больше идиотских вопросов не задавай!

– Есть!

И Петрович, как ошпаренный, вылетел из кабинета.

А в то самое время, когда вся Москва стояла «на ушах», а МУР был брошен на зачистку столицы от нежелательных элементов – проституток и бомжей, которых тут же отправляли на «101» километр, капитан Дора Шмидт купалась в Чёрном море, загорала, а вечерами, в хорошей компании дегустировала вина из знаменитых подвалов графа Шувалова и весело проводила время в ресторане ведомственного пансионата. Здесь отдыхали коллеги из разных городов, было шумно и интересно, особенно, когда начались экскурсии в «Ласточкино гнездо», Ливадийский дворец, Коктебель, Бахчисарай.

По-настоящему, её потрясли пещеры первых христиан в Бахчисарае. Вырубленные в монолитной скале, они и сейчас были неприступными без современного альпинистского снаряжения. Дора надолго отстала от своей группы, уселась на каменный парапет и не могла отвести глаз от этого чуда. Они объехали весь Крым, побывали даже в Евпатории, пробежались по музеям – историческому и памяти старых коммунистов, посетили квартиру Дмитрия Ильича Ульянова и поехали дальше. (Эх, «вещунья»!).

Для Доры все эти поездки слились в одно мучительное, (она стёрла до крови ноги новыми босоножками) нескончаемое путешествие по адской жаре. И уже выходя из автобуса, про себя решила – меняю билеты и еду в Москву. Её тянуло туда, как магнитом, она даже плохо спала последние ночи. Она вошла в свой номер, сбросила ненавистные босоножки и с наслаждением приняла душ, а потом растянулась на своей огромной двухспальной кровати.

Она не заметила телеграмму, которая ждала её под дверью со вчерашнего дня. А когда случайно заметила и прочитала, чуть не запела от счастья – о ней вспомнили на работе! Через двое суток, поздно вечером, когда начальство разошлось, она накрыла для ребят «поляну» в отделе. До одурения пахли свежие, с дерева, фрукты, батарея лучших крымских вин из подвалов князя Голицына выстроилась в боевой порядок и коллеги уже полчаса ходили и облизывались, глядя на пиршество, которое собиралась устроить им Дора.

Это был чудный товарищеский ужин, Дора чуть не всплакнула, до такой степени она соскучилась по своей работе и ребятам. Но и узнала многое о фестивале, каторжной и почти бесполезной работе МУРа. Со «смотрящими» за городом, серьёзными бандитами начальство КГБ и МУРа договорились – в этот период серьёзных происшествий не было. Но случилась другая напасть – в городе появилась банда «залётных», невесть откуда взявшихся «щипачей» и карманников. В фестивальной свалке они профессионально и незаметно для гостей лишали их часов и драгоценностей, и даже карманных радиоприёмников и фотоаппаратов.