Михаил Волконский - Жанна де Ламотт

Печальные вести, доставленные Жанне де Ламотт Кювье, вызвали у нее припадок гнева, но не сломили ее энергии. Она была твердо уверена, что кардинал Аджиери оставил после себя огромное состояние, в числе которого должна была находиться и сумма, вырученная за украденное ею, Жанной де Ламотт, ожерелье, которое кардинал де Роган послал в подарок королеве Марии Антуанетте. Она была убеждена, что если кардинал не передал этого состояния своему наследнику явно, то он должен был сделать это тайно!

Ей тут же пришла в голову мысль, что сокровища кардинала хранятся в тайнике на его мызе в Голландии, и она, не задумываясь, приказала Крыжицкому и Кювье отправляться в Голландию и за свой страх и риск во что бы то ни стало раздобыть эти сокровища.

Крыжицкий и Кювье отправились морем. Крыжицкого в этой поездке сопровождала его любовница-турчанка и евнух, постоянно стороживший ее. В то же время этот евнух, будучи тайно подосланным к Крыжицкому Сулимой, был шпионом последнего. По дороге к ним присоединился еще и старый турок Али, который уже ранее знал Крыжицкого под именем Симона Ассеману. У Али с Крыжицким-Ассеману были старые счеты. Как тот, так и другой принадлежали к фанатичной касте ассасинов, но Крыжицкий изменил ей, и Али теперь последовал за ним, чтобы наказать его по поручению старшины своей секты за вероломную измену.

Конечно, Али скрывал от Крыжицкого свои действительный намерения и изъявил ему свою готовность помочь в погоне за наследством Саши Николаича.

Али прибыл в Голландию отдельно от своих единомышленников и поступил на службу в мызу Саши Николаича садовником.

Немного спустя, туда же явился и Крыжицкий, и его план там был близок к осуществлению, когда совершенно ничтожное обстоятельство его разрушило.

Беспутный Орест, отыскивая всяким способом деньги для пьянства, украл у турка Али его священные амулеты, свидетельствующие о высоком положении того среди его братьев в секте. Орест предположил, что они золотые, и отправился их пропивать…

Судьбе оказалось угодно, чтобы в том трактире, где Орест пытался променять эти амулеты на столь любимую им живительную влагу, из-за ненастной погоды остановился и Крыжицкий, навещавший Сашу Николаича. Он тотчас же признал амулеты Али и купил их у Ореста.

На следующий день во время бурного объяснения между Али и Крыжицким первый заметил свои амулеты в руках единомышленника и, предполагая, что тот украл их с целью воспользоваться среди ассасинов силою этих амулетов, пришел в неописуемый гнев и полоснул Крыжицкого отравленным кинжалом. Рана была смертельной, но Али в борьбе этим же кинжалом задел и себя случайно, и пустяшная рана-царапина на его руке оказалась смертельной также и для него.

Так Николаев избавился от двух своих преследователей; третий же, Кювье, по прибытии в Голландию, заболел, так и не встав больше на ноги. Перед смертью он призвал к себе Сашу Николаича, покаялся перед ним, сказав, что он вовсе не француз Кювье, а исчезнувший без вести граф Савищев-младший, и просил Николаева передать от его имени пакет его дочери, если ему, конечно, удастся отыскать ее.

Таким образом, распоряжение Жанны де Ламотт осталось неисполненным.

Однако, приезд Крыжицкого в Голландию не прошел совсем бесследно для Саши Николаича, так как тому удалось заронить в душу молодого человека искру сомнения относительно чистоты происхождения денег кардинала Аджиери. Николаев не хотел верить Крыжицкому, и последний обещал подтвердить свои слова документами, но неожиданная смерть ему помешала.

Чтобы рассеять свои сомнения и исполнить волю умирающего Кювье, Саша Николаич снова возвратился в Петербург.

Вернувшись в Петербург, Саша Николаич прежде всего навестил тех своих друзей, которые и в дни его несчастий остались верными ему и тепло отнеслись к нему в горе. Таких было немного, но тем дороже было их участие. Веселый приятель Николаева Лёка Дабич и милая молодая девушка Наденька Заозерская, племянница фрейлины баронессы Пильц фон Пфаль, не отвернулись от него, и теперь Николаев прежде всего поспешил к ним.

От них он узнал про катастрофу, постигшую графиню Савищеву и ее сына, узнал, что графиня бедствует, а некогда блестящий граф Савищев, потеряв титул и состояние, опустился на дно.

Николаев счел своим долгом навестить графиню Анну Петровну. Во время визита графиня заговорила с ним о том, что, сильно нуждаясь, она хотела бы продать один ценный исторический автограф.

Искренне желая помочь бедной женщине и стесняясь ей предложить помощь так, Саша Николаич тут же решил мысленно, что купит у нее этот автограф, и просил его показать.

Графиня Анна Петровна с взволнованным видом достала вчетверо сложенную пожелтевшую бумажку, и по тому благоговению, с которым она развертывала ее, видно было, как дорог ей этот документ.

Каково же было удивление Саши Николаича, когда он увидел, что этот документ не что иное, как собственноручное письмо Рогана к кардиналу Аджиери, как раз касавшееся злополучных денег, в присвоении которых обвиняли покойного кардинала! Это письмо совершенно реабилитировало кардинала Аджиери, так как свидетельствовало о том, что де Роган расплатился за ожерелье своими собственными личными средствами, а эти деньги в знак благодарности за долголетнюю службу подарил кардиналу Аджиери.

Он со словами радости на глазах спросил, откуда у нее это письмо. Графиня созналась – и тут Николаев узнал, что Савищева – та самая русская графиня, о которой ему рассказывал Тиссонье, то есть его, Саши Николаича, мать.

Минуты радостного свидания были несколько омрачены. Графиня Савищева после долгой разлуки нашла своего сына, но в тот же день потеряла другого. Судьба коварно подшутила над ней. В то время как она ласкала Сашу Николаича, граф Сергей Савищев, не будучи в силах перенести свое бедственное положение и позор, бросился с моста в Неву и исчез в ее волнах. Народ сбежался, но на поверхности воды уже не было человека. Так и исчез бедный граф; не нашли даже его трупа.

Саша Николаич нашел свою мать, но окончательно потерял любимую девушку. Андрей Львович Сулима открыл Мане Беспаловой, что он – не тот, кем его называют, а дук дель Асидо, князь Сан-Мартино, что он любит ее, и предложил ей свою руку и сердце. Маня прельстилась его блестящим именем и согласилась выйти за него замуж.

Свадьба должна была состояться за границей. Однако, Маня уехала туда одна, а тотчас же после ее отъезда произошел пожар в доме Сулимы, и обстоятельства сложились так несчастливо, что дом сгорел дотла, не удалось спасти не только его обстановку, но даже и самого владельца дома, который в это время спал. Только под развалинами дома удалось найти обуглившиеся останки Сулимы.