Нестор Кукольник - Иоанн III, собиратель земли Русской

Мистр Леон расхохотался; в это время вошел в спальню Иван Максимов и тоже запер за собою дверь.

— Еще болящий… — сказал он грустно.

Леон поднял поспешно скуфейку, отряхнул, надел и покойно сел на софу.

— Поведай о твоем недуге…

— Мистр Леон! Никто о нем не знает и не узнает.

— Есть тайны что шило в мешке. Твоя тайна, Иван, такого же рода; гляди, чтобы тебя не закололи тем шилом.

— О, я не пожалею жизни… Что мне в этой жизни, когда я не только не смею сказать о моих чувствах, но боюсь чувствовать и самая дума веет ужасом. Страшная пытка…

— Что же, брат Иван, делать! Моисей творил чудеса; наука осталась, но многие ли ее знают…

— Да! Схарии не стало! О, я знаю, что великий учитель помог бы бедному ученику! Я горю, тлею в сиянии; я не звезда риз Соломоновых; та горела и не чувствовала, а я пылаю — и пламя тлит душу нестерпимо, нестерпимо… О, сегодня страшный день! Когда сонм нечестивых благодарил Бога сил за победу, я сидел в тереме царевны, один, я думал…

— Что же ты остановился, Иван? Со мною у тебя нет и не должно быть тайны. Ты думал про царевну…

— Змей! — вскрикнул Максимов. — Ты смеешь думать!..

— Иван, ты наш приемыш; ты не испил чаши тайного учения; ты даже не видел сокровенного сосуда мудрости и удивляешься, что я могу читать в душе твоей. Бедный Иван! Недуг ужасный, но вылечить можно…

— Ни за что. О, я люблю недуг мой пуще матери родной; он прирос к душе моей; оторвешь — изольется жизнь; я буду пусть как храмина без жильцов; оставь мне мою несравненную жилицу… Я не хотел рассказать; я сидел в тереме один; я знал, что воротится одна, и целый ад кипел в сердце… Слышу — идут… Я обеспамятовал, испугался мысли, что буду с нею один; я хотел броситься в девичью, позвать любимую татарку… Но в переходе слышу, разговор растет, закипела ссора; двери растворились, вбежала Елена. Я не видел ее такою. Уж тут не выдумка, не суесловие, нет; глаза заправду горели, бросали полымя; больно было от тех взоров, страшно, жалостно… Мистр Леон, так больно, что я завизжал как пес; сжав кулаки, я ждал слова, чтобы разломать весь терем в щепы… Елена заметила мою муку, схватила меня за руку и сказала: «Благодарю!»

Иван закрыл глаза руками и горько заплакал. Мистр Леон с насмешливой улыбкой глядел на Ивана; наши юноши сквозь скважины занавесок могли видеть, что делается в комнате…

— Ну что же дальше, Иван? — спросил мистр. — Про ссору эту я кое-что слышал.

— Что дальше! Я лежал у ног царевны, как верный пес, притаив дыхание; но псы счастливее, те смеют смотреть в глаза своим господам… Я не смел…

— Тем и кончилось?

— Нет, Леон, она велела встать, я встал и сказал царевне: «Успокойся, Алена Степановна! Мы отомстим…» — «Кому?» — спросила она. «Этой гордой грецкой крале». — «Ей я и сама отомщу, но кто отомстит этому щенку, что при ней…» Я вспыхнул. Я не спросил, о ком речь. Я не хотел знать, кто он; я закричал: «Я, я, кто бы он ни был». Ну, подумай, Леон, этот комар, что так больно ужалил Алену, — еще ребенок, это Вася…

— Холмский? Хорош ребенок! Его женить пора, а у вас все ребенок да ребенок…

Если бы не Ласкир, приведенный разговор, вероятно, изменил бы не только характер, но и все наше сказание. По счастию, Вася сам чувствовал необходимость до конца оставаться невидимкой.

— А как же это следует мстить! Научи меня, ради Моисея и пророков, у меня у самого есть теперь обидчик…

— Как мстить? Не знаю… Но месть сама скажется.

— Мой обидчик сделал хуже, — перебил мистр Леон. — Он хочет жениться на той, которую я себе приготовил в невесты…

— Кстати, мистр Леон, ты мне напомнил, зачем я к тебе послан… Сегодня великому князю Ивану Ивановичу донесли, что Палеолог решительно женится на вдове Меотаки. Царевна обрадовалась!

— Как обрадовалась?

— Поручила просить тебя, если Зоя будет упрямиться, так уломать. Этот брак нужен царевне…

— Брак Андрея с Зоей?

— Именно! Эта женитьба вконец уронит Софьиных клевретов [15] Клевреты — товарищи, собратья. , унизит Фоминишну; на Андрея падет опала, его выгонят, а с ним заодно прогонят и многих других опасных греков; это уже наше дело, мы уже столковались с Патрикеевым и Ряполовским; направим, направим! Только ты, мистр Леон, не плошай. Зою уговори, Андрея подзадоривай, не то одумается…

— Нашли союзника! — проворчал Леон, бешено взглянув на Ивана. — Алена Степановна, видно, не знает, что она моя любовь, моя страсть…

— Знает!..

— Знает и требует такой жертвы!..

— Но ты не забудь, что этой жертвой ты положишь наповал врагов…

— Чьих? Ваших, а не моих! У меня нет врагов, у меня все друзья! Вам оказал я немало услуг; моими ушами вы слышали, моими глазами вы видели. Я вам принес на жертву честь, совесть, спокойствие, в надежде, что вы же мне поможете завладеть Зоей. Не дивлюсь ни тебе, ни Елене, но Патрикеев это знал… Вот благодарность! За службу, за страх, за жертвы… Она хочет первенствовать, вот ее блаженство, и для этого хладнокровно уничтожает счастье верного слуги. Да много ли после этого останется слуг-то у нее?

— Царевич предвидел, что ты нелегко согласишься на эту жертву.

— И что же?

— Он даже не советовал тебе сказывать…

— Тайком?..

— Стой, мистр Леон! Я все скажу, если приколдуешь ко мне, мистр Леон, приворожишь… а?

Мистр Леон поправил скуфейку и презрительно улыбнулся.

— Да что мне Алена Степановна, я чужой человек, сегодня на Москве, завтра в Кордове; вот тебе слово, ну, рассказывай.

— Когда же, мистр Леон?

— Это скажут звезды и календари… А ты свое сказывай…

— Да что, я коротко скажу: царевич долго не хотел женить Андрея на Зое, но когда Елена настояла и он согласился, тогда велел из своей казны, тайком, отнести Андрею мешок сребреников. При этом царевич сказал: мистр Леон, по-моему, может все испортить, а деньги, наверное, помогут. Андрей будет рад случаю попировать на своей свадьбе на чужой счет и поспешит с женитьбой… Ну, где же твои звезды, где календари?..

— Так вот он каков, Иоанн благодушный!.. Вон он, покровитель и защитник! И не бойся, говорит, никого! Живи у меня в холе и милости, я тебя не оставлю… И после этого… Нет, черт возьми, так не рассчитываются, нет, не дам Зои! А если вы у меня ее украдете, так…

Скверная улыбка искривила уста Леона, он встал, Иван приставал к нему с звездами и календарями…

— После, после! — отвечал Леон. — Сначала дай о себе подумать. Андрей, чего доброго, может сыграть такую шутку, что потом ничем не поправишь…

Кто-то постучался в двери, мистр Леон отворил — вошел Курицын.

— Вы оба с ума сошли, — сказал он сухо. — О чем хлопочете? Свадьба Андрея разошлась, а между тем голос Леона по всем хоромам слышно. Я поспешил предупредить вас, так не стряпают тайных дел. Положим, Иван — молод, но ты, Леон, зверь опытный…